Апейрогон. Мертвое море - Колум Маккэнн

колени вокруг кустов и собирали спелые ягоды. В самые темные ночи они ходили по участку со свечами в белых мантиях, напоминая призраков, разгуливающих между лозами.

На рассвете местные дети, направляющиеся в приходскую школу на первый урок, нередко видели, как монахини стройной линией возвращались по дороге в монастырь с маленькими фиолетовыми кругами от виноградного сока на коленках.

323

324

Проведя десять лет в монастыре Алеппо, аскет пятого века Симеон Столпник заявил, что Господь желает получить доказательство его веры, для чего ему придется полностью обездвижить себя: совершать как можно меньше телодвижений, сохранять статичность, посвятить себя разуму, а не телу.

Он забрался на вершину заброшенного столба в сирийском городе Талада, построил небольшую платформу и дал обет не совершать никаких лишних движений. Он приковал тело к столбу при помощи листьев пальмы, чтобы стоять даже во сне. В самую изнуряющую жару и ужасные песчаные бури – он оставался стоять.

Воду собирал в кувшины. Еду поднимали в ведре при помощи веревки. Иногда местные мальчишки из близлежащих деревень забирались на столб, чтобы подать немного хлеба и козьего молока.

Осаждаемый другими аскетами и почитателями со всего мира, Симеон решил передвинуть платформу еще выше – по свидетельствам, первый столб был всего три метра от земли, а последний – целых пятнадцать. На даже тогда он не смог добиться уединения: все равно к нему толпами приезжали поклонники.

Старейшины монастыря Симеона были озадачены его поведением и задались вопросом: является ли его стремление к одиночеству актом подлинной веры. Они приказали ему спуститься со столба, думая, что, если он подчинится, то это священный подвиг, а если останется непреклонен – признак греховной гордыни.

Симеон объявил, что сойдет по собственной воле, и тогда старейшины оставили его в покое.

Он умер спустя тридцать семь лет, так и не сойдя на землю.

325

Процесс изготовления вина в монастырях – получение сока из винограда, розлив по бутылкам, маркировка – был полностью автоматизирован в семидесятых годах двадцатого века: его отняли у монахов и передали покупателям из местных палестинских бизнесменов.

Количество монахов, живущих в монастыре, начало сокращаться. Приезжавшие постояльцы были в основном пенсионерами. Носители ауры утомленных святых. Они проходили по огороженной территории, по саду, вниз по винограднику со скрещенными за спиной руками.

Рами слышал, что когда-то можно было увидеть до сотни монахов в этом месте, теперь же оставалось не больше пяти или шести.

326

Каждую субботу в Бредфорде Бассам надевал белую майку и старые беговые штаны. Газонокосилка стояла в сарае с углем справа от дома. Он поднимал металлический болт на двери и выкатывал ржавую машину.

Газонокосилка была чудом техники. Поначалу она просто рвала траву, но он наточил лезвия напильником. Смазал и затянул болты на колесах. Покатал косилку несколько раз взад и вперед, убедился, что она исправно работает, и потом приступил к делу: он любил звук вращающихся лопастей.

Сад был небольшой, поэтому он решил покосить кромку тротуара. С его примитивной газонокосилкой это заняло всего несколько часов: вперед-назад, вперед-назад.

Во время Курбан-байрама в том году Сальва купила ему пару садовых перчаток. Он тут же надел их и пошел рвать сорняки в саду.

327

Бомбардировки Газы и рейды на Западный берег часто упоминаются израильскими солдатами как «стрижка газона».

328

Еще будучи подростком Бассам привык носить с собой в кармане лук на тот случай, если придется пробираться через едкий дым слезоточивого газа.

329

Когда Бассам вернулся из Англии на Западный берег – в квартиру на склоне Анаты – первым встретившим его человеком был Рами. Он приехал на такси, чтобы не приставали на КПП.

Рами постучался в дверь, они обнялись, по два поцелуя в каждую щеку. Накрыли стол: казан маклубы с курицей и йогуртовым соусом к ней.

Позже они спускались с горы к школьному двору, где в память об Абир построили детскую площадку: турник, горка, песочница, качели.

Мужчины вместе подстригли небольшой участок газона возле входа. У них не было секаторов, только ножницы с пластиковыми ручками, которые они одолжили у школьного учителя, который сидел у окна и наблюдал, как они разговаривают.

330

Мотоцикл ревел, рассекая по Бейт-Джале.

331

332

Ничто не закончится, пока мы не поговорим.

333

Он знал дорогу через старую секцию города: сначала крутой подъем, потом плавный поворот в зону «Б» – обзор хороший, он мог разогнаться.

Он повернул мотоцикл в конце улицы Мангер, на полпути к Вифлеему.

Он переключил песню на телефоне, прижал уши по бокам шлема, чтобы вставить наушники как надо, повернул ручку газа и поехал наверх, вдоль стены, по направлению к отелю «Эверест».

Ну, выпью чашку кофе. Или что-нибудь поем. Надо где-нибудь посидеть и немного отдохнуть.

334

Горный гусь может летать на высоте почти девять тысяч метров, что позволяет ему совершать миграционные перелеты над Гималаями перед тем, как направиться на юг. Несколько пар таких гусей было замечено над горой Макалу, пятой по высоте горе на Земле.

В некоторых деревнях этих птиц отлавливают и темными чернилами пишут на брюшке имена умерших людей.

По легенде, гуси передают новости умерших в рай.

335

Он знает, что сейчас у отеля русские собственники. До того как возвели Стену, это место было куда оживленнее – свадьбы, крещения, молитвы, вечеринки, званые обеды, – но в последние годы его забросили и он потерял былой лоск.

На вершине холма он проехал через узорчатые ворота, повернул направо, припарковал мотоцикл поодаль от двух больших автобусов. Отстегнул телефон и снял шлем.

Момент облегчения. Как выйти из кессона. Он открыл крышку ящика в задней части мотоцикла и положил туда шлем, направился ко входной двери отеля.

Дурная затея – зайти в любое здание на Западном берегу в шлеме, даже в возрасте шестидесяти семи лет.

336

Каждый раз он удивляется, когда видит голубя в меню.

337

Их дружба была маловероятна и совсем не очевидна: один – израильтянин, другой