Наследие последнего тамплиера. Кольцо - Хорхе Молист

В тот год мы потеряли остров Рауд, последнее владение тамплиеров на Святой земле. Химено, еще больше встревожившись, заговорил о том, что за этой потерей стоят какие-то темные силы и если мы в ближайшее время не вернем часть утраченных владений на Востоке, наша священная миссия потерпит крах, а наш моральный дух понизится. Два года спустя Хайме II заключил мир с кастильцами, по которому королевству Валенсия отходила часть королевства Мурсия, в том числе все побережье вплоть до Гвардамар. Зона, которую отныне предстояло охранять, весьма расширилась. Она продолжилась дальше на юг и стала более доступной для набегов мавров. Именно тогда мой бывший начальник Беренгер д'Алио по причине преклонного возраста сдал командование галерой «Санта-Колома», и его принял я.

Что вам сказать? Вскоре наступил злосчастный 1307 год. В тот год брат Химено де Ленда стал магистром Каталонии, Арагона, Валенсии и королевства Майорка, а брат Сагвардия, который в это время был командором основного анклава тамплиеров в королевстве Майорка, Масдеу в Росельноне, — его заместителем. Случилось так, что предатель Филипп IV Французский обманом и лживыми обещаниями заманил в Париж нашего Великого магистра Жака де Моле, а 13 октября его войска внезапно напали на крепость тамплиеров, где и схватили магистра, не оказавшего сопротивления. Тогда же и тем же способом были взяты замки и владения тамплиеров по всей Франции. Этот богомерзкий король клеветой, обманом и самыми ужасными ложными обвинениями добился ликвидации нашего ордена. Сделал ли он это из любви к справедливости, из любви к Богу? Нет! Ему хотелось незаконно завладеть богатствами, которые тамплиеры хранили для того, чтобы осуществить священную миссию и вернуть Святую землю. Филипп IV, названный «Красивым», знал, что делать и как это нужно делать. Он не в первый раз арестовывал, подвергал пыткам и убивал ради денег. За несколько лет до этого Филипп IV преследовал ломбардских банкиров, чтобы присвоить их богатства во Франции, а позднее сделал то же самое с евреями.

Но он не ограничился обвинениями в адрес наших братьев во Франции. Чтобы скрыть свое преступление, он клеветал на орден в целом и на каждого из тамплиеров в отдельности, рассылая письма христианским королям: графу Барселонскому, нашему Хайме II, королю Арагона, Валенсии, Корсики и Сардинии. Эти острова папа пожаловал ему за то, что он вел войну против своего младшего брата Федерико, короля Сицилии. Вот что за человек был французский монарх.

Известия о том, что произошло во Франции, вскоре достигли командорства Масдеу. Брат Рамон Сагвардия с двумя рыцарями и одним слугой галопом помчался в нашу штаб-квартиру, располагавшуюся в замке Миравет. Рамон не доверял королям и, считая их алчными стервятниками, увез с собой лучшее, что было в его командорстве. Отъезжая, он разослал эмиссаров в другие подразделения тамплиеров в Росельноне, в Серденье, на Майорке и в Монтпельере с предложением сохранить богатства, отправив их в Миравет. Брат Химено де Ленда, получив это известие, приказал немедленно собрать капитул ордена. Среди собравшихся были командор Пеньисколы и я. Мы решили просить помощи у нашего короля Хайме II, а одновременно с этим начали тайно усиливать и оснащать те крепости, которые могли наиболее успешно перенести длительную осаду.

Братья Химено и Рамон оказали мне особую честь. Желая защитить самое дорогое, что хранилось в каждом командорстве, они поручили мне, когда все будет собрано в Миравете и если ситуация ухудшится, отправиться с сокровищем в Пеньисколу, погрузить его на «Санта-Колому». Этот корабль не могла догнать ни одна из королевских галер. Я должен был спрятать сокровище в надежном месте. Я поклялся спасением своей души позаботиться о том, что тот, кто не был добрым тамплиером, никогда не завладеет этими драгоценностями. И тогда Рамон Сагвардия подарил мне свое кольцо с расплющенным крестом внутри рубина как залог моей миссии и моей клятвы. Взволнованный доверием, которое эти братья, занимавшие высокое положение, оказали мне, я провел несколько дней в ожидании прибытия сокровища, соблюдая пост и прося Бога сделать меня достойным этой великой миссии.

Я отдал бы жизнь, лишь бы исполнить эту миссию».

— Все, — сказал Луис. — Больше листов нет.

— Как это «нет»? — удивилась я. — История не окончена.

— Но бумаги закончились. Это все.

Я посмотрела на Ориоля. Он был задумчив.

— Сокровище — это не миф, — произнес он наконец. — Теперь мы знаем, что оно существовало. Возможно, его никто еще не нашел, и оно ожидает нас.

— Нам также известно, что кольцо Кристины настоящее, — добавил Луис. — И что оно принадлежало сначала Великому магистру, а после него Рамону Сагвардии и Арнау д'Эстопинье.

Пораженная тем, насколько мои сновидения соответствовали тому, о чем сообщала рукопись, я не сомневалась в существовании сокровища. Сейчас я поверила бы во все самое необычное.

Было очевидно, что во время падения Арсе кольцом владел брат Сагвардия, добравшийся, несмотря на тяжелое ранение, до ворот крепости тамплиеров во время ее штурма. Именно этот эпизод мне и снился. Я видела то же, что и брат Рамон Сагвардия на улицах Арсе, когда он оказался среди бегущих людей, которые в отчаянии искали убежище.

Я посмотрела на кольцо. Камень в свете лампы блестел кроваво-красным цветом. Сколько насилия! Какую боль все это несло в себе?

— Но в тексте ничего не сказано о картине на дереве, — заметил Луис. — Ничто не подтверждает того, что триптих связан с этой историей.

— Нет, такая связь есть, — возразила я. — На моей картине у Девы Марии на пальце левой руки такое же кольцо, как мое.

Кузены молча смотрели на меня, оцепенев от изумления.

— Это точно? — спросил наконец Ориоль. Я кивнула.

— Значит, все связано, — констатировал Луис.

— Да, — задумчиво молвил Ориоль. — Но это очень странно. Ты уверена в этом?

— Конечно, уверена. И что в этом странного?

— То, что у ликов Богоматери, написанных в готическом стиле, колец не было, тем более на картинах тринадцатого века и начала четырнадцатого. Я много знаю о средневековом искусстве и видел сотни раз образ Марии с младенцем. Древние святые драгоценностей не носили. Только когда Деву Марию изображали королевой, на ней была королевская корона. Лишь епископов и других верховных иерархов церкви изображают с кольцами. Иногда эти кольца с рубинами, и надеты они всегда поверх белых перчаток. Кольца начали появляться в произведениях фламандской и немецкой живописи уже в пятнадцатом веке, а еще чаще в шестнадцатом. Это произошло значительно позднее, чем были написаны картины на дереве. Католикам Арагона не нравилось, когда частные лица выставляли напоказ драгоценности.

— В таком случае какой смысл имеет кольцо на картине Кристины? — спросил Луис.

— Это очень странно, — ответил Ориоль, — более того, по тем временам скандально! Рукописи того времени предупреждают мужей, чтобы те не позволяли своим женам покупать драгоценности и выставлять их напоказ. — Ориоль нахмурился. — Впрочем, однажды я видел изображение Девы Марии с кольцом. Это изображение было того же возраста, что и наш триптих. Но это подделка, имитация готической картины на дереве тринадцатого века.