Темная ночь - Джена Шоуолтер

– Не смотри на меня так! – выплюнул маленький белокурый ангел, уперев руки в бока.

«Она что, хочет броситься на меня с кулаками? – поразился Рейес. – Смех да и только!» Если бы она только знала, какое удовольствие ему этим доставит, что каждый удар, каждая оплеуха будут бальзамом для его демона и он станет умолять о добавке. «Охотники сделают миру одолжение, отрубив мне голову», – печально подумал он. Как же он ненавидел себя! Ненавидел то, чем был; то, что ему приходилось делать; то, чего сейчас с такой силой желал.

– Если ты пришел, чтобы нас изнасиловать, знай, что голыми руками нас не возьмешь! Мы будем драться! – крикнула девушка, еще сильнее вздернув подбородок и воинственно выставив плечи.

«Такая маленькая, а такая смелая», – усмехнулся про себя Рейес и перешел к делу:

– Кто-нибудь из вас знает, как вылечить человека?

Незнакомка недоуменно моргнула, растеряв часть воинственности.

– Человека?

– Женщину. Такую, как ты.

Она снова моргнула:

– А что?

– Так ты знаешь? – настойчиво спросил он, не удостаивая ее ответом. – У нас мало времени.

– А что? – повторила она.

Рейес с грозным видом направился к ней. Девушка стояла как вкопанная. Чем ближе он подходил, тем сильнее ее запах, крепкий, дурманящий, как и сама девушка, щекотал ему ноздри. Неожиданно его раздражение улеглось.

– Отвечай, – потребовал воин, – может, тогда останешься жива.

– Даника! Ответь ему! Пожалуйста! – взмолилась пожилая дама. Трясущейся морщинистой рукой она ухватила девушку за рукав и попыталась увлечь ее обратно на кровать, подальше от незнакомца.

«Даника». Он несколько раз мысленно повторил это имя, и вдруг, неожиданно для него самого, оно сорвалось у него с языка:

– Даника… – проговорил Рейес, чувствуя, как напрягается его естество. – Красивое имя. Меня зовут Рейес.

Девушка стряхнула с рукава бабушкину руку и пристально уставилась на Рейеса. Ее брови и ресницы были столь же светлыми, как и волосы. «Должно быть, между ног она тоже светлая», – подумал Рейес. Хотя надо было торопиться, он не мог заставить себя прекратить мысленно ее раздевать. Изгиб за изгибом представало юное тело его оголодавшему взору. Большие груди, увенчанные малиновыми сосками. Мягкий плоский живот. Упругие бедра.

Рейес уже давно не спал со смертными женщинами, предпочитая справляться самостоятельно, когда возникала нужда. Страсти, что бродили в нем, были слишком темными и болезненными, и редкая женщина могла их терпеть. Воин думал, что эта девушка, такая мягкая, такая невинная, конечно, испытает к нему полнейшее отвращение. Более того – демон опьянял женщин, что спали с Рейесом, и они делались столь же одержимы Болью, как и он сам. Даже если все, чего он хочет от Даники, – поцелуй, то не факт, что она сумеет удержать себя в руках. Не говоря уже о нем самом. Рейес представил, как избивает ее, превращает ее лицо и тело в кровавую кашу, и ему стало не по себе.

– Спрашиваю еще раз: есть среди вас врач? – прорычал он, охваченный внезапной потребностью убежать от Даники с ее дразнящей невинностью.

Испуганная этим рыком, девушка побледнела, но не отпрянула.

– Если… если я – врач, то ты клянешься, что отпустишь мою маму, сестру и бабушку? Они ничего плохого не делали. Мы приехали в Будапешт, чтобы немного развеяться, прийти в себя после похорон дедушки. Мы…

Мужчина поднял руку, и она умолкла на полуслове. Слушать о ее жизни было опасно; ему уже хотелось привлечь ее к себе, утешить, поддержать, ибо было очевидно, что смерть близкого человека глубоко потрясла ее.

– Да, я освобожу вас, если вы ей поможете, – солгал Рейес.

Если верить титанам, то Аэрон скоро сломается, станет одержим кровью и смертью. Весь его мир, все существо сузится до одной-единственной цели – убить этих женщин. «Пусть оставшиеся им дни будут наполнены покоем и надеждой, это милосердно», – подумал Рейес. «Оставшиеся дни»… Он едва не скривился, ибо эти слова ему очень не понравились.

Плечи Даники слегка обмякли, и она бросила решительный взгляд на свою семью. Женщины судорожно замотали головой. Даника кивнула. Рейес нахмурился, не понимая пантомимы, что разворачивалась у него на глазах. «Может, они тоже лгут?» – спросил себя он. Наконец Даника снова повернулась к нему. Его сомнения развеялись, стоило их взглядам встретиться. Или же его просто перестал волновать ответ. Ее ангельская красота манила сильнее, чем ящик Пандоры, обещая, пусть это и невозможно, отпущение всех грехов. И все же на какое-то мгновение часть его искренне верила, что этот посул не пустой.

Девушка закрыла глаза, сделала долгий, тяжелый вдох и сказала:

– Да, я – врач.

– Тогда иди со мной, – пригласил Рейес.

Он не взял ее за руку, опасаясь того, что может произойти, если он ее коснется. «Боишься простой смертной? – сказал он себе. – Трус. Нет, я не трус, – мысленно возразил он. – Я умный. Если я не буду знать, каково прикасаться к ней, то не стану скучать по ней, когда она умрет».

«Что, если Люсьен придумает, как спасти ее? – пронеслось в его голове. – Что, если…»

– Пошли. – Не желая тратить больше ни секунды, Рейес развернулся и зашагал из комнаты, вынуждая Данику идти следом. Он запер дверь в спальню и пустился по коридору, стараясь держать приличную дистанцию между собой и этим белокурым ангелом.

«О боже! Боже! Боже! – твердила про себя Даника Форд. Ее сердце готово было выпрыгнуть из груди. – Зачем я это сделала? Я же не врач».

В колледже она прослушала курс анатомии. Также она умела оказывать первую помощь – посещала курсы, чтобы подготовиться на тот случай, если дедушке станет плохо в ее присутствии. Но она не была медсестрой или врачом. Она – всего лишь скромная художница, которая борется за свое место под солнцем и приехала в Европу в надежде, что небольшое путешествие избавит ее от скорби и горя из-за смерти дедушки.

«Что я буду делать, – спрашивала себя Даника, – если этот суровый солдат, – у нее не было сомнений, что идущий перед ней человек не кто иной, как военный, – с холодными глазами захочет, чтобы я кого-нибудь прооперировала? Конечно, я не стану этого делать. Нельзя подвергать чью-то жизнь такой опасности. Но что-нибудь другое… Возможно. Почему нет? Я должна спасти свою семью. Если чьи жизни сейчас и в опасности – так это их. О боже!..»

Силясь хоть немного успокоиться, девушка стала рассматривать спину своего провожатого, который шел в нескольких шагах перед ней. У него были смуглая кожа и черные как ночь глаза. Он был высок и до того широкоплеч, что она глазам своим не верила. Даника уже видела его, и в тот раз он тоже ни разу не улыбнулся. Тогда и теперь в его глазах стояла боль. Тогда и теперь его руки покрывали свежие порезы.

«О боже! Боже!» – думала девушка. Ей и в голову не приходило попытаться убежать от него. Она понимала: он в два счета ее поймает и тогда пиши пропало. Девушке было даже подумать страшно, что он с ней тогда сделает. Провожатый наводил на нее большую жуть, чем перспектива зайти в дом с привидениями поздней ночью и в полном одиночестве.