Всем бедам вопреки - Майя Бэнкс

— Покажи, что тебе нравится, — прошептала она.

— Зубы Господни, какая ты красавица, девочка! Глаза сияют ярче тысячи солнц. И твои губы такие сладкие. Я не в силах ждать и минуты, чтобы ощутить сладость этих губок вокруг моей плоти.

Он сжал свое достоинство одной рукой и положил другую на ее затылок, чтобы подвести ее губы. Такая интимная ласка ошеломила ее, хотя почему, казалось бы? Ведь любил же он ее своими губами и языком, пока она не обезумела от наслаждения.

И тут мысль о том, что она может так же свести его с ума, взволновала ее. Она нервно облизнула губы.

— Откройся для меня, девочка. Окутай меня своим теплом.

Его хриплый шепот возбудил ее еще сильнее. Перед глазами возникли соблазнительные картины. Она нервничала и одновременно волновалась. И не находила себе места. Хотелось тереться об него всем телом и довольно мурлыкать, как кошка, которую гладят.

Рионна раздвинула губы и осторожно коснулась его языком. Он нетерпеливо вцепился ей в волосы. Ободренная его реакцией, она взяла его в рот. Ничего подобного она до сих пор не испытывала. Она дрожала с головы до ног, напряженное тело ныло от желания.

Подчиняясь инстинктам, она стала легонько сосать и лизать его. Вкус был совершенно мужской, и в ноздрях оставался легкий запах мускуса.

Из его горла вырвался мучительный звук. Пальцы еще крепче сжались в ее волосах. Он отнял руку от своей плоти, сжал ее лицо и скользнул глубже ей в рот.

— Никогда до этой минуты не знал такого огня и сладости, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Ты настоящая искусительница. Жена. И хотя сейчас стоишь у моих ног, на самом деле это я распростерся у твоих.

В этот момент к жизни пробудилась ее женская сила. Она всегда считала, что женственность делает ее слабой, но никогда еще не чувствовала себя столь могущественной, как в этот момент.

Вот он, мужчина, закаленный воин, который сейчас целиком и полностью в ее власти. В ее руках — его наслаждение, боль, удовлетворение.

Она сжала пальцы и стала двигать ими сверху вниз, одновременно лаская его губами и языком.

Он провел ладонями по ее голове, сжимая и сжимая пальцы, словно от невыразимой муки. Его лицо словно вмиг осунулось, голова была откинута назад, глаза закрыты.

Теплая жидкость сочилась на ее язык, когда хриплый стон расколол воздух.

— Ты убиваешь меня, жена. Прекрати эту пытку, я больше не могу.

— Не пойму, о чем ты, муженек, — невинно пропела она. — Это ты должен показывать мне, что делать.

Он сжал руки Рионны, поднял и нашел ее губы в жарком нетерпеливом поцелуе, лишавшем возможности дышать. Плавившем кости.

Она обвила руками его шею, отвечая на поцелуй с таким же пылом.

Кэлен подхватил ее и, не прерывая поцелуя, понес к кровати.

— Вот что я больше всего люблю в тебе, девочка. Ты щедра в любви. Такая страстная и неукротимая…

Она с глухим стуком приземлилась на постель. Он придавил ее к матрацу всем телом.

— А я думала, что больше всего тебе нравится моя покорность, — поддела она.

— Все вместе. Ты можешь быть дьявольской кокеткой и одновременно такой милой невинностью, что сводишь меня с ума от желания, — выдохнул он, целуя ее шею, особенно то место, где бился пульс. — Ты совсем не эгоистична. И готова сделать все, чтобы угодить мне. Никогда не видел женщину, которая прежде всего заботилась бы сначала о моем удовольствии. Не о своем.

Она ударила его кулачком в грудь и нахмурилась:

— Теперь не время говорить о других женщинах, даже если при этом ты хвалишь меня.

Он усмехнулся и припал губами к ее груди. Настала ее очередь стонать, пока он сосал сосок, обводя языком снова и снова, легонько прикусывая.

Наконец она стала извиваться и умолять его прекратить эту пытку.

— Я придумал новый способ, каким ты можешь меня ублажить.

Она подозрительно воззрилась на него.

Он играл с ее грудями, касаясь пухлых холмиков и обводя пальцем соски.

— У тебя изумительные груди, никогда не видел более совершенных.

— Опять сравнения, — проворчала она. — Похоже, ты обречен лишиться той части тела, к которой так привязан.

Он ухмыльнулся и перекатился на спину, так что теперь она лежала на нем. Золотистые волосы разметались по его груди.

— Я пытаюсь воздать должное твоей красоте.

— Пожалуй, проще сказать, что я прекрасна, что мои груди несравненны и лицо достойно баллады барда. Ни к чему упоминать других женщин.

— Ты прекрасна. Твои груди несравненны. Воистину несравненны…

Она снова стукнула его в грудь и расхохоталась:

— Довольно. Расскажи, как ублажить тебя.

— Все это достаточно просто, — пробормотал он, сжимая ее бедра, и поднял Рионну так, что его плоть едва не уперлась во вход ее лона. Она широко раскрыла глаза, поняв его намерение. — Ты просто садишься вниз… на меня… — выдохнул он, скользнув в нее. — И скачешь верхом…

Она оперлась ладонями о его плечи, приспосабливаясь к незнакомой позиции.

— Такого просто не бывает, — прошептала она, глядя в его затуманенные наслаждением глаза.

— Мне все равно, что бы ни говорили. Здесь такое бывает.

— Но многие посчитают это развратом, — чопорно заметила она.

Он застонал и закрыл глаза, когда она опустилась на его «петушок».

— Мне все равно, что думают другие. Главное — то, что думаю я. А я думаю, что когда ты сидишь на мне — это самое лучшее, что может со мной случиться.

— О, так и быть, — пробормотала она, подавшись вперед. — Видишь? Ты ничего не испортишь, сказав, что я оседлала тебя лучше, чем другие женщины, делавшие то же самое…

Он затрясся от смеха и взял ее за талию, чтобы насадить на себя.

— А если я поклянусь, что ты единственная женщина, которая держала меня между своих коленей?

— Тогда я постараюсь сделать это событие запоминающимся.

— Буду очень признателен.

— Я намереваюсь довести тебя до умопомрачения, — предупредила она, целуя его в губы, так что их языки сплелись.

— Девочка, еще немного — и я превращусь в слюнявого идиота.

Подражая ему, она прикусила его шею, проложила дорожку из поцелуев до уха. Он еще сильнее отвердел, растянув ее так, что невыносимо тугое лоно обтянуло его, как перчатка. Такое восхитительное трение.

Рионна слегка шевельнулась, и оба вздохнули, когда она стала двигаться.

Его руки так сильно сжимали ее. Она чувствовала себя в полной безопасности. Защищенной. Любимой и лелеемой.

Такое чудесное ощущение. Хоть бы оно никогда не кончалась.