Мордюкова, которой безоглядно веришь - Виталий Дымов

А между тем развязка оказалась ближе, чем ожидалось. Роль Клыкова была сравнительно небольшая. Сыграв во всех положенных ему сценах, Шукшин засобирался в Москву. У него хватало работы, связанной с дипломным фильмом. К тому же в деревне, где размещалась киноэкспедиция, в один из дней вдруг появился Тихонов. С удочками в руках. И с сыном. Порыбачить и мамку заодно проведать, мол, решили. У Нонны сразу в груди ёкнуло: с чего бы это вдруг? Никогда ведь раньше не приезжали друг к другу на съёмки — как-то не принято это у них в семье было. Может, что-то почувствовал на расстоянии, засомневался в верности жены? А скорее, подумалось, какой-то доброхот его известил, чтобы проведал жену, а то как бы чего не вышло… У нас ведь охотников сунуть нос в чужие дела всегда хватает.

Шукшин после появления Нонниного супруга помрачнел. Старался близко к ней не подходить в остававшиеся до своего отъезда дни. А потом и настал этот день…

Нонна с трудом могла вспомнить потом, как пережила она момент расставания. Вида старалась не показывать, а в голове кто-то невидимый словно кувалдой бил, отсчитывал ритм: вот и всё, вот и всё…

Уже спустя десятилетия актриса рассказывала в интервью, вспоминая свой неудачный платонический роман с Василием Шукшиным, что у них состоялось-таки объяснение в любви и что Василий даже сделал ей предложение уйти к нему, оставив мужа. А я, сказал, своей невесте уже признался, что тебя люблю! Ни с кем тебе счастья не будет, кроме как со мною — я же вижу. Но она не решилась на решительный шаг.

Насколько соответствует правде этот рассказ, сказать теперь трудно. Думается всё-таки, что решительного объяснения так и не последовало. Это уже потом услужливая память выбирала и выстраивала события прошлого так, чтобы всё выглядело более драматично. Актёрская профессия и тут невольно сказалась…

Зрительский успех фильма «Простая история» с Мордюковой в главной роли заметно упрочил её позиции в глазах режиссёров. Да и внимание начальства талантливая актриса привлекла. Причём начальства не только кинематографического, но и партийного. Вожди ведь тоже кино смотреть любят.

Поэтому через некоторое время Нонна Мордюкова с Вячеславом Тихоновым оказались в числе трёх актёрских семейных пар, которые были приглашены на неформальную встречу руководителей Советского государства и Коммунистической партии с творческой интеллигенцией. Двумя другими парами были Сергей Бондарчук с Ириной Скобцевой и Николай Рыбников с Аллой Ларионовой.

Встреча проходила в подмосковном Архангельском, на живописном берегу озера. К гостям вышли люди, известные большинству советских граждан только по фотографиям в газетах, кадрам кинохроники или в лучшем случае как едва различимые издали фигуры на Мавзолее во время праздничных демонстраций на Красной площади. Климент Ефремович Ворошилов, Семён Михайлович Будённый, Анастас Иванович Микоян… И, понятное дело, человек номер один в стране — сам Никита Сергеевич Хрущёв.

От высказанного организаторами встречи предложения поудить в неформальной обстановке рыбу в озере (вон даже и удочки подготовлены, черви в баночках стоят) Хрущёв пренебрежительно отмахнулся: мол, напустили заранее карпов в водоём, теперь они от этой тесноты сами на крючок прыгать будут. Видимо, вождь хорошо был знаком с нравами подобных рыбалок и охот… В общем, в скором времени хозяева и гости перешли к обязательному виду программы — банкету. Хрущёв поговорить, как известно, любил, поэтому сразу же завладел общим вниманием и начал длинный монолог-тост. К общему испугу, в этот самый момент Николай Рыбников, уже слегка приложившийся к рюмочке в ожидании высокого начальства, перебил оратора: дескать, уважаемый Никита Сергеевич, а как там дела на Кубе обстоят? Душа болит за Остров Свободы, где революционеры во главе с Фиделем Кастро строят социализм и отражают натиск американского империализма. Хрущёв от такого нахальства даже опешил, но сдержался и сравнительно спокойно посоветовал актёру читать газеты: там всё написано, а ко мне с подобными вопросами не лезь.

Впрочем, выходка Рыбникова никаких ощутимых последствий не принесла. Вожди, видно, сочли: что с актёров требовать? Недаром же их в старину комедиантами именовали. Да и министр культуры, знаменитая по тем временам Екатерина Фурцева, имевшая на вождя влияние, постаралась сгладить возникшую неловкость. Так что банкет продолжался по-простому. Хотя, когда повеселевшая интеллигенция, рукоплеща всё более горячим речам Никиты Сергеевича, решила подойти поближе к Хрущёву, Нонна была довольно бесцеремонно остановлена одним из охранников — тот локтем жестковато оттолкнул женщину: не увлекайтесь, гражданочка, сидите, где положено. И на легендарного маршала Ворошилова, которого под белые рученьки помощники повели к выходу, тоже не слишком-то пяльтесь. Плохо стало человеку, не понимаете, что ли? Актёры между тем поначалу решили, что у Климента Ефремовича приступ, и только потом смикитили, что знаменитый полководец просто не рассчитал дозу… Впрочем, отправили по домам актёров честь честью — на машинах «ЗиС» из правительственного гаража. Рыбникову по его просьбе местная прислуга втихомолку даже мешок наловленных в озере раков с собой дала.

Подобное общение с вождями, если честно, не прибавляло у Нонны симпатий к начальственным особам. Старалась по возможности держаться подальше от подобных встреч. По-прежнему жила в душе та гордость, которая не позволила во время учёбы во ВГИКе вступить в партию, какую бы карьеру это ни сулило. А ведь и потом набиравшую известность актрису всё настойчивее приглашали стать членом КПСС. Партийные секретари приглашали на доверительные беседы: мол, искусство у нас принадлежит народу, а партия — авангард этого самого народа, так что подумайте над нашим предложением, уважаемая Нонна Викторовна. Отмалчивалась в ответ…

Другое дело, что растущая актёрская слава супругов Тихоновых помогла наконец-то им улучшить жилищные условия — получить отдельную квартиру, уехать из опостылевшей за десять с лишним лет проходной комнаты в коммуналке. Так что «спасибо партии родной»… А квартира, между прочим, досталась в высотном, ещё сталинских времён здании на Котельнической набережной, так что сбылась всё-таки спустя многие годы мечта юной абитуриентки пожить в таком приметном здании. Пусть не на верхних этажах, а всё равно приятно. Дом из добротного кирпича, а не из входивших уже в строительный обиход панелей. Две комнаты. Высоченные потолки — метра четыре, чтобы не соврать… В подъездах — шикарные резные двери. Не дом, а дворец какой-то, думалось, особенно поначалу. Хотя долго проживать здесь, как оказалось, довелось не всем новосёлам…

Кому-то начало шестидесятых запомнилось в первую очередь гагаринским полётом в космос, кому-то — денежной реформой в СССР, когда рубль был деноминирован в десять раз, кому-то — Карибским кризисом, во время которого Советский Союз и Соединённые Штаты оказались на грани ядерной мировой войны, или выносом тела Сталина из Мавзолея, где тот покоился рядом с Владимиром Ильичом… Но это всё события, так сказать, из большой истории, а между тем в каждой семье были свои собственные радости и горести.

Настоящим горем стал для Нонны уход из жизни её матери Ирины Петровны. Онкологическое заболевание было выявлено уже довольно давно, лечение и операция в итоге не смогли предотвратить неизбежную кончину. Мама до последнего верила в лучшее, надеялась на выздоровление. Хвалила дочери больничные порядки, чистоту и уход, к которому простая станичница была непривычна за свою долгую трудовую жизнь… Перед смертью шёпотом попросила, чтобы зажгли в комнате свечи и поставили иконы — пусть будет, как у людей, хотя всю жизнь её, коммунистку, воспитывали в других традициях.