У вас один общий друг - Картер Бэйс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Значит, ты не веришь в миф о разносторонне образованных людях?
– Не верю. Хорошо ты сказал – «разносторонне образованный», – с улыбкой заметила Элис. Гровер смущенно пожал плечами. Какой он красивый. – Карлос, как бы плохо я о нем ни отзывалась, стал великим в… области познаний о Черчилле, а это кое-чего стоит. Он писал о нем книги, получал награды…
– Погоди-ка, – перебил Гровер. – Ты, случайно, не Карлоса Декэя имеешь в виду?
– Да, – вздохнула Элис.
– У меня есть его книга, – сказал Гровер и тут же пояснил: – Я получил ее бесплатно, по работе. Еще не читал.
– Думаю, она хорошая. Ее написал человек, который знает о Черчилле все.
В воздухе повисла пауза. Элис взглянула на свою руку. Четвертая пястная кость, пятая пястная кость.
– Не переживай, – наконец произнес Гровер. – Скоро ты тоже обретешь дело всей своей жизни и станешь такой же занудой, как твой бывший парень.
Элис недоуменно взглянула на него. Он указал на желтый учебник.
– Медицина.
– Ах да. – Неприятно кольнуло напоминание о том, что нужно заниматься. – Пожалуй, мне пора…
– Мне тоже.
И они оба вернулись к работе.
Только Питтипэт улеглась в ванну, как в дверь постучал Билл.
– Через сколько ты будешь готова?
Питтипэт отодвинула с глаз махровое полотенце.
– Ты о чем?
– Мы идем на ужин к Заку и Маше.
– Что?!
– Это отмечено в календаре.
Да, действительно. Просто Питтипэт уже забыла, когда Билл в последний раз вспоминал про Зака и Машу. Точнее, она забыла, когда Билл в последний раз о чем-то вспоминал. Вместе, но параллельно, совсем как во времена работы над «ХочуВотЭто». Только тогда на горизонте маячила куча денег и безбедная жизнь, а на сей раз на горизонте не маячит ничего интересного.
Ресторан находился в Нижнем Манхэттене. На Вест-Сайд-Хайвей стояла пробка.
– Ненавижу опаздывать, – сказала Питтипэт.
– Мы не опаздываем.
– Еще как опаздываем.
Билл закрыл глаза.
– Намо Амида Буцу.
– Это что такое?
– Молитва. Ее называют нэмбуцу. Буддийская.
Питтипэт отвернулась к окну и закатила глаза. Такси дернулось и остановилось. Теперь они точно опоздают.
– Намо Амида Буцу, – повторил Билл.
Питтипэт чувствовала – он ждет ее вопроса.
– И что это значит? Намо…
– Намо Амида Буцу. Переводится как: «Поклоняюсь Будде». Точнее, одному конкретному Будде – Амиде.
– Разве Будда не один?
– Э-э… типа того. Не знаю. Наверное, Амида скорее бодхисаттва.
– Что такое «бодхисаттва»?
Лицо Билла просветлело. Ему хотелось, чтобы она расспросила его о занятиях. Может, из-за того, что машина застряла в пробке, или из-за того, что кишечник наконец угомонился, Питтипэт и сама захотела послушать. Биллу шел нелепый энтузиазм – по крайней мере, сейчас. Она решила, что не станет брать его за руку, но если он сам проявит инициативу, возражать не будет.
– Бодхисаттва – вроде как буддийский супергерой. Он набрал тонну кармы, ее вполне хватит, чтобы достичь нирваны, но вместо этого остается здесь, в нашем мире.
– Как чувак, который ошивается в колледже, хотя уже лет десять как выпустился?
Биллу сравнение понравилось.
– Точно. Он хочет остаться, чтобы использовать свою силу ради добра. Мне так кажется. Не знаю. Я об этом прочитал. В общем, он приносит обет…
– Он?
– Или она. Он или она приносит обет и клянется творить добро, чтобы победить зло. Когда кто-то призывает Амиду, тот всегда приходит на помощь. Не важно, кто эти люди, где они находятся, что делают и что делали в прошлом. Если они говорят: «Намо Амида Буцу», то есть «Призываю тебя, Будда Амида, помоги мне», он спускается с небес и переносит их в Чистую Землю.
– Чистую Землю?
– Что-то вроде рая.
– Значит, призвав Будду Амиду, ты умрешь?
Билл задумался.
– Возможно.
– Надеюсь, что нет.
– Вряд ли. Скорее всего, нет. Я так думаю, люди используют эту молитву при каждом удобном случае. Например, когда стоят в пробке. Намо Амида Буцу.
– Намо Амида Буцу, – повторила Питтипэт. Автомобиль тронулся. Они рассмеялись. Билл взял ее за руку. Она улыбнулась, глядя в окно.
Вскоре они прибыли на тихую мощеную улочку, на которой располагался выбранный Заком ресторан под названием «Все на свете». Найти его не так-то просто: темный вход прятался под серым козырьком, словно популярный артист, надвинувший на нос бейсбольную кепку, чтобы его не узнали в аэропорту. С розового неба струился золотистый свет. Зак и Маша ожидали снаружи, как и полагается теплым июльским вечером. Они выглядели счастливыми и довольными жизнью. Билл познакомился с ними еще до встречи с Питтипэт, поэтому та все время чувствовала себя немного неловко, словно случайно вклинилась в беседу давних друзей. Однако Маша была с ней очень любезна, хвалила ее наряды, и сегодняшний вечер не стал исключением.
– Бро, – обратился Билл к Заку.
Билл и Зак начали говорить «бро» много лет назад, когда все так говорили, а когда все перестали, тоже перестали. Однако, раз их дружба сложилась во времена «бро», они до сих пор оставались друг для друга бро.
– Бро, – отозвался Зак. Они обнялись.
В последний раз бывшие партнеры виделись три месяца назад. Питтипэт внезапно заметила, что ее муж похудел и как будто прибавил в росте. Билл не особенно занимался спортом, тем не менее стал выглядеть свежее и крепче.
Они вошли в ресторан, заказали напитки и заговорили о «ХочуВотЭто». Зак остался в компании в качестве члена совета директоров и консультанта. Билл забрал деньги и ушел, и теперь ему было любопытно послушать, что происходит без него.
– Ну как дела?
– Не спрашивай, – отмахнулся Зак и тут же принялся рассказывать. Дела идут хорошо, даже замечательно. Продажи растут. Вовлеченность пользователей немного упала, однако все равно большая. Но потом Зак понизил голос. Билл понял: сейчас друг поведает нечто важное, и если информация попадет не в те руки, акции компании рухнут. Он сглотнул и подался вперед.
– Несколько недель назад мы получили письмо от юриста.
Билл рассмеялся.
– Звучит как начало интересной истории.
– К сожалению, так происходит все чаще и чаще, – без улыбки подтвердил Зак.
– Что за письмо?
Зак выдохнул, ссутулился.
– В общем, одна женщина из Феникса, – проговорил он и тут же уточнил: – Афроамериканка, – таким тоном, будто пытался сказать: она не плохая, мы ни в чем ее не обвиняем,