Боги Гринвича - Норб Воннегут

Уходить слишком рискованно, решила Рейчел. Она на работе, следит за Конрадом и изучает его привычки. И, к сожалению, заодно смотрит дурацкий фильм вместе со старыми дураками, которые пасутся здесь, как коровы.

Сегодняшней ночью от нее требуется совершенство и безупречное исполнение, а не ошибки. Нельзя оставлять улики. Нельзя поддаться прожаренному стейку и красному вину – приятные минуты в бистро не стоят того, чтобы потом кто-нибудь опознал ее. Эта ночь посвящена разведке.

Рейчел, сама не замечая, потерла пухлый шрам. Она терла его всякий раз, когда задумывалась о еде. Она вспомнила тот вечер и шоколадный торт. Ее папочка орал: «Я выбью воск из твоих ушей!»

– Пошел он к черту, – прошептала Рейчел.

Кино, решила она, не подходит для инсулиновых уколов. Вокруг слишком много людей, не только Мардж, а любых кинозрителей на километр вокруг. И у них хватит сладостей, чтобы сто раз вывести Конрада Барнса из диабетической комы. Неудивительно, что все здесь такие ворчливые и громкие. Наверно, они страдают от высокого сахара.

После фильма Рейчел оставила Конрада и Мардж; на сегодня наблюдения хватит. Она миновала парковку, перешла улицу и направилась к туннелю, ведущему к южному краю железнодорожной станции Бронксвилля. Бродила по платформе, пока не нашла бетонную скамейку, потом села и подключила наушники. Она слушала Джозефину Бейкер, рожденную в Америке певицу, которая в двадцатых годах переехала в Париж и вскоре стала «Ла Бейкер» для всей Франции. Музыка была знойной, но Рейчел не вспоминала о влажных летних ночах. Она мысленно, во всех подробностях, обдумывала жизнь мистера и миссис Конрад Барнс. Чем они занимались. Куда ходили. Кого знали. Их привычки – кирпичики, кусочки, из которых Рейчел собирает свой успех. Рейчел заметила, что все время возвращается к одному и тому же месту, месту тусовки, и расплылась в улыбке до ушей. Ее папочка в таких случаях говорил: «Улыба».

Конрад Барнс регулярно посещал зоопарк Бронкса: бесконечный поток опьяняющих возможностей.

4 августа, понедельник

«Бентвинг» по $49,25

По утрам в понедельник шестнадцать сотрудников собирались в конференц-зале «ЛиУэлл» и боролись за одиннадцать стульев из двенадцати. Одно место оставалось священным. Никто не садился на трон Сая, который имел статус, сравнимый с немногими реликвиями Ватикана. Сай принимал решения. Он платил премии. Он решал, кто исключителен, а кто – исключен.

Во время этих собраний сотрудников переполняли избыток кофеина и хорошее настроение, вызванное прошедшими выходными. Лизер поощрял всю команду, от бухгалтера до секретарши, обмениваться идеями о рынках и офисе. Любыми идеями. Обсуждение было откровенным, без ограничений.

Сегодня все происходило иначе. В пятницу «Бентвинг» упал ниже пятидесяти долларов, в первый раз с января. И сегодня в конференц-зале за закрытыми дверями сидели только восемь человек. Эти восемь молчали и старались не встречаться друг с другом взглядами. Все, кроме Виктора, который, казалось, хотел кого-нибудь придушить. Утром Сай разослал письма остальным сотрудникам, попросив их не приходить на собрание.

Кьюсак, Виктор и три младших трейдера собрались у стола. В дальнем конце сидела Никки, держа наготове стенографический блокнот. Шэннон, скрестив руки, прислонился спиной к стене. Никто не произносил ни слова. Все взгляды упирались в Сайруса Лизера.

– С начала года, – произнес Лизер, – мы потеряли больше ста миллионов долларов.

Он выделял каждое слово и говорил в неторопливой, спокойной манере, наводящей тоску на всех собравшихся.

Ответом было молчание. В конференц-зале повисла тишина. Чернее лос-анджелесского смога и столь же полезная для здоровья. Болела голова. Колотилось сердце. Пересыхало в горле.

Лизер казался спокойным, но его угольно-черные глаза горели огнем, который уже давно здесь не видывали. Его костюм был непривычно мятым. И Кьюсаку показалось, что на рубашке Лизера виднеется травяное пятно.

– Виктор, – продолжил Сай, – приступай.

– «Бентвинг» идет вниз.

– Скажи мне что-нибудь новое, – отрезал Сай. – Что за хрень нас атакует?

Виктор отпрянул и поерзал на своем стуле, справа от трона. Его руки нервно дергались на столе, лишенные привычного молотка.

– Предполагаю, какая-то структура с Ближнего Востока или Европы. Возможны оба варианта.

– Я плачу не за догадки, – взревел Сай. – Найди их! Виктор, ты понял? Найди их и покажи мне.

– Уже работаю, – ответил старший трейдер.

Он говорил спокойным тоном, но глаза за стеклами очков моргали все чаще и чаще. Младшие трейдеры изучали комнату в поисках укрытия.

– Что с «Хафнарбанки»? – давил Лизер. – Мы теряем прибыли. Почему?

– Акции покупает королевская семья Катара, – вызвался Кьюсак.

Он видел пресс-релизы. Он тщательно изучал каждую позицию в портфеле «ЛиУэлл». Интенсивные исследования помогали на время забыть о навязчивом вопросе, на который он не мог ответить: как же «ЛиУэлл» хеджирует?

– У них больше пяти процентов акций «Хафнарбанки», – добавил Виктор, все еще успокаивая свое эго.

– Это гребаный бред, – фыркнул Лизер.

– А может, и нет, – возразил Кьюсак.

Все взгляды уперлись в главу отдела продаж. Сейчас на него смотрел даже Шэннон, который не выказывал особого интереса к обсуждению. Сай поднял брови и озвучил мысль, владевшую всеми:

– Что ты имеешь в виду?

Джимми еще не успел ответить, а Виктор уже опрокинул свой бочонок тестостерона:

– Думешь, «Хафнарбанки» пора покупать?

Никки оторвалась от блокнота. Шэннон, как обычно, нахмурился. Но хуже всего была реакция Лизера. Он молчал и ждал.

– Нет, – ответил Джимми Виктору. – Я бы бросил туда все деньги. Я бы продал все, что есть в нашем портфеле, и получил бы прибыль с «Хафнарбанки». Я бы обезопасил этот рынок.

Глаза Сая расширились.

– Все деньги, – издевался Виктор, у него на лбу тревожно пульсировала синяя вена. – Мы не инвестфонд чертовых краткосрочных обязательств.

– Сосредоточься, – рявкнул Лизер, утверждая свой контроль. – В чем смысл?

– Смотрите «кому выгодно», – пояснил Джимми. – Если катарцы покупают акции, сильнее всех выиграет председатель. У него акций больше, чем у остальных инвесторов.

– Ты думаешь, он договорился с королевской семьей о покупке? – спросил Виктор.

– Сколько еще раз мы должны сбрасывать, прежде чем этот гребаный банк пойдет вниз? – возбужденно спросил Лизер.

– Могу поспорить, директорат «Хафнарбанки» сделал катарцам очень симпатичное предложеньице, не подкопаться, – сказал Кьюсак. – У банкиров есть все рычаги. Низкие ставки. Отсутствие личных гарантий. Они могут организовать практически что угодно.