Привычка ненавидеть - Катя Саммер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты любишь мою маму. Ты знаешь ее, как никто другой, — продолжаю я выдавать результаты долгого анализа из головы. — И ты все равно защищаешь своего отца, хотя трезво понимаешь, что он совершил преступление.
Она смотрит вперед пустым взглядом и молчит. Молчание — знак согласия, так ведь?
— Я ненавижу тебя за это, — говорю и тру шею, потому что каждое слово впивается шипами в горло. — И я восхищен твоей тупорылой жертвенностью. Ненавижу, но восхищен. — Боковым зрением вижу, что она поворачивается ко мне с приоткрытым ртом. Да, детка я не меньше тебя удивлен этой словесной диареей, но обещал себе, что буду честен. В первую очередь с самим собой. — Нужно быть смелой, чтобы стоять на своем. И я… я думал много. О том, что… если бы все было наоборот, как бы я поступил. И я, наверное, понимаю тебя.
Она сжимает губы, опускает глаза, дышит тяжело. Я пытаюсь не смотреть на нее, потому что хочу договорить до конца, а она своим видом блядского ангела сбивает меня с мысли.
— Наверное. Не уверен, что сумел бы с этим выбором спокойно жить, но…
— Это мой папа, — говорит с вызовом будто заученную фразу. Как будто это все должно объяснить.
— Конченый трус твой папа. Ты явно не в него пошла, — выдаю резко, но я плохо контролирую себя, когда речь заходит о старшем Ланском.
— Я ни на кого не похожа, — бормочет тихо, и я точно слышу улыбку в ее голосе. Не знаю, как это объяснить. — Дедушка всегда говорил, что я на бабушку похожа, но я не помню ее. Он называл маму с папой детьми, а я будто бы их опекала — слишком серьезная с детства была.
— Похоже на правду, — ухмыляюсь в ответ, как будто это простой диалог на обычной свиданке. Хотя свиданки вряд ли начинают со слов «я тебя ненавижу», но у нас с ней все через жопу.
Завернув по памяти, я еще какое-то время еду по гравийке, чтобы наконец остановиться на возвышенности, откуда виден весь город. Случайно нашел это место, когда было хреново. Чего оно только не видело — и мои сопли, и праведный гнев, и истошный ор.
Я ставлю тачку на ручник и бросаю взгляд на девчонку. Молчу, а она расслабляет плечи, видимо, обрадовавшись, что не собираюсь нападать на нее. Градус в салоне явно падает, но я накаляю снова.
— Я хочу тебя, — произношу то, в чем наконец признался себе. С трудом, через пот на турниках, разбитые костяшки пальцев о стену и вывернутое нутро. Гашу двигатель, не глядя на Мику, беру пачку сигарет и выхожу из машины.
На часах три-двадцать, скоро начнет светать, а пока чернильное небо подсвечивается оранжевым. Красиво, блять. Других слов и не подобрать. Я опираюсь на капот и закуриваю. Держался давно, полную пачку так и вожу с собой, но сейчас просто хочу выдохнуть все дерьмо. Я не буду трусом, как ее отец. Не хочу отрицать очевидное, я должен был поговорить с ней. Пытался не думать, побороть похоть и выбить из себя всю дурь — ни хрена не вышло. Это, блять, выше моих сил!
Когда я слышу щелчок открывающейся двери, сердце предательски делает лишний удар, а следом замирает. Я забываю дышать, зависаю на затяжке и в результате давлюсь дымом. Позорник. Но рядом с ней я реально, как пацан. Все установки и накопленный опыт — все летит под откос.
— Я хочу тебя, — повторяю, чтобы не думала, что шучу, прямо в глаза, — не хочу хотеть. Ты бы знала, как не хочу, но…
Еще затяжка. Третья и вновь неудачная. Никакого удовлетворения, только горечь во рту и першение в горле. Выбрасываю на хер это говно с обрыва, прочищаю легкие, вдыхаю и выдыхаю. Здесь воздух кристально чистый, еще и пахнет лесом, хотя вокруг три дохлые елки стоят.
— И что нам с этим делать? — лезет с вопросами напролом. И откуда она взялась такая бесстрашная, а?
Мозг сразу подкидывает ответы из закромов памяти — ту самую соседскую девчонку, которая, в отличие от меня, не испугалась первых чувств. Еще тогда было понятно, у кого из нас яйца больше.
Блять, я так ее хочу. Всю ее.
Сейчас я смотрю на нее без страха быть пойманным и неправильно понятым, не отрицая смысл пожирающего взгляда, и понимаю, насколько она космическая. Ее волосы затянуты в высокий гладкий хвост, из-за чего и без того огромные глаза кажутся еще больше. Лицо почти не тронуто косметикой, но кажется таким ярким. Натуральный румянец на щеках чертовски искушает. А губы… это вообще отдельный космос, я уже не раз представлял ее на коленях, пока дрочил в душе.
На Ланской строгая белая блузка под горло и брюки с высокой талией, которые тесно обтягивают ее сумасшедший зад — то, что на других смотрится обычно, на ней кажется чертовски искушающим. Этот ее образ монашки из эротических фантазий сводит меня с ума. Я схожу с ума по ней, и я точно думаю членом, потому что мозг в ауте. Я ничего не могу поделать с собой — пытался, отвечаю!
Мика так и стоит в двух шагах, смотрит и не моргает. Носком туфли долбит землю и пальцы перебирает — только так я могу понять, что ее тоже штормит. В остальном — скала. Не мудрено, что менты ей поверили.
— Иди сюда, — произношу не своим голосом и протягиваю ей руку.
Секунда, две, десять. Я готов скончаться от ожидания. Слушаю истеричный стук своего сердца и смотрю на нее в упор, чтобы игнорировать дрожащую ладонь. Я сдаюсь, девочка, ты видишь это? Я склоняю перед плахой голову. Хочу всю тебя целиком, как не хотел никого никогда.
Девятнадцать выдохов и вдохов кажутся мне вечностью, но я жду. Ее черед, ее ход. Пан или пропал. Казнить, нельзя помиловать. Все или ничего. Двум смертям не бывать, одной не миновать и…
— Ян, — летит в самое сердце, сорвавшись с ее губ, которые через два шага и один миг накрывают мой рот.
Глава 18
Мика
BikaBreezy — Падай
Бессонов одет в простую черную футболку, его волосы торчат, челка непослушно падает на лоб, и все