Полжизни для тебя - Анастасия Король

***

Доктор отодвинулся и покачал головой. Он не верил ни глазам, ни ушам. Он вновь приложил стетоскоп к спине Киры и в который раз прислушался.

Ничего необычного.

Это было странно. Точнее не так – это было невозможно. Она выглядела совершенно здоровой. Её легкие функционировали правильно. Она больше не кашляла кровью, боли не было ни при полном вдохе, да и вообще не было!

С учетом, что она ночью была при смерти. И это было уже второй раз. Да и выглядела она совершенно здоровой. Синюшность прошла, на щеках и губах алел румянец. Она даже вес набрала за последнюю неделю!

Но все же, её КТ светилось от рака и метастаз как елочная гирлянда. За все время своей практики доктор не видел такого. Бывали случаи, что до последнего человек не знал о раке. Человеку становилось плохо, и он в несколько дней сгорал. И эта была ситуация Киры. С той болью, на которую уже не действовали обезболивающие препараты, долго не жили и тем более не воскресали.

– Ну что, док? – Леонид Леопольдович вздрогнул от насмешливого голоса пациентки. – Я умираю, или обо мне на небе забыли?

Доктор растеряно поднял взгляд на родителей Киры, которые с надеждой смотрели на него.

– Я думаю надо начинать химию в срочном порядке. Пока есть хоть какие-то шансы…

Кира закатила глаза и спустила футболку.

– Шанс на что? Что проживу чуть дольше?

– Именно на это, – вдруг серьезно сказал доктор. – Ты можешь умереть от следующего приступа. Ты хочешь умирать в боли?

Кира слегка побледнела при воспоминании о часах, проведенных здесь.

– Если начнем химию, есть шанс, что опухоли уменьшаться и боль тебя будет беспокоить в меньшей степени.

– Но у меня ничего сейчас не болит…

– Кира, – вдруг встряла мама. – Послушай врача.

– Я настаиваю, чтобы мы начали химию, – констатировал врач. Извинившись, он вышел за дверь.

Леонид Леопольдович вышел и прислонился к стене. Его разрывали сомнения. Возможно ли, что “чудесное выздоровление” Киры было следствием отрицания болезни и нереалистичного взгляда на болезнь. Иногда отрицание – не худший из вариантов справится со страшным диагнозом.

Невероятно сложно сообщать пациенту, что все, что мог он, как доктор, сделал и теперь не остается ни что другого, как принять смерть. Но всегда остается страх: “а что если я ошибся с прогнозами?”

И эта мысль не давала покоя Леониду Леопольдовичу. Родители Киры смотрели на него с такой надеждой и отчаяньем, и он чувствовал себя прижатым к стенке под дулом пистолета, а ведь он, в самом деле, не был причастен к облегчению симптомов.

Он твердо принял решение, что Кире надо провести химиотерапию.

В глубине души зародилась надежда, что семнадцатилетняя девушка, к которой доктор проникся симпатией, сможет дать отпор болезни.

Тем временем в палате Кира обреченно посмотрела на родителей, но они были непреклонны. Первый раз после её диагноза они выглядели не растерянно, а решительно. И Кира не смогла сказать: “Нет”.

Спустя время родители вышли вслед за доктором.

Кира встала с кровати и подошла к окну. Прохожие проходили мимо. Внезапно девушку одолело такое раздражение, такая злость на этих людей. Они были живы, они были здоровы! Кира резко отвернулась от окна.

Она мечтала оказаться в какой-то параллельной вселенной, где она здорова.

Вдруг зазвенел телефон.

– Кира? – глухой голос Ари поднял ей настроение. – Как ты себя чувствуешь?

– Отлично! – сказала она бодро.

– Я в вестибюле. Сможешь подойти ко мне?

Кира вылетела из палаты. Мама, что говорила по телефону за дверью, обернулась и поспешила следом, испугавшись, что Кира опять сбежит. Но она с облегчением вздохнула и остановилась: дочь бросилась в объятия Артура.

– Ты как себя чувствуешь?

Кира бодро улыбнулась. Она смущенно запахнулась халат и завязала пояс. Она ведь даже не расчесалась с утра!

– Готова горы сворачивать. Знаешь, я тут подумала, что хочу поехать куда-то. Я хочу посмотреть мир. Но сомневаюсь, конечно, что мама отпустит…

– Я завтра улетаю.

Улыбка сползла с лица Киры. “Вот оно. Он не хочет больше со мной общаться… Никто не хочет связываться с проблемами”.

– Я надеялся, что смогу отложить возвращение в Москву, но сегодня звонил тренер. Мне утвердили бой. Я должен быть уже в Москве.

Кира села на скамью. Плечи её поникли. Взгляд и голос ожесточились:

– Понятно.

Густые брови Ари сошлись. Он присел рядом с Кирой и попытался обхватить ладонями ее руку, но Кира быстро спрятала их в карманах халата.

– Кира? Все хорошо?

– Да, – грубее, чем планировала, произнесла она.

– Так что произошло?

Кира шумно втянула воздух через нос. Она понимала, что не должна злиться на Ари. Она ведь знала, что он уедет. Он не может остаться в Севастополе ради нее. Он не может бросить свою жизнь. И она сделала вид, что все ее раздражение и расстройство связано с другим:

– Родители и доктор настаивают, чтобы я начала лечение…, но это же бесполезно! – воскликнула она.

Лицо Ари застыло. Он долго молчал. Кира раздраженно бросила на него взгляд. По его лицу невозможно было понять, о чем он думает. Наконец он вздохнул.

– Я тоже согласен с твоими родителями. Начти лечение. Прекратить ты же всегда сможешь.

Кира хотела закричать на него, что это все бесполезно, что она и так умрет, это все просто отсрочит неизбежное, что она будет мучиться от побочек химии и потеряет волосы, и Ари точно не захочет с ней больше общаться. Да он и так больше не захочет общаться с ней. Он вернется в свой мир и забудет ее.

Она отвернулась и скривилась от обиды.

Рука Ари легла ей на щеку и потянула, чтобы Кира посмотрела на него. Девушке пришлось повернуться. Их взгляды встретились.

– Я люблю тебя, Кира. Ты же знаешь это? Я прилечу, как только смогу. Пожалуйста, начни лечение, – голос Ари задрожал. Кира замерла, воздух из легких спустился, как из пробитого надувного шарика.

– Ты обещаешь, что не забудешь меня? Даже если я стану лысой и без бровей?

– А ты не знала? Это мой фетиш: я обожаю лысых девушек, – улыбнулся Ари и приложился губами к ее губам. “Глупая, какая же ты глупая, Кира. Я отдал свою жизнь, чтобы ты смогла жить дальше. Что может быть большим доказательством моей любви к тебе? Но я не позволю, чтобы ты узнала об этом”.

– Я буду ждать тебя, – прошептала она и прильнула к его груди.

***

Артур провернул ключ в замке. Замок щелкнул и молодой человек вошел. Он услышал звуки классической музыки и скривился. Он знал эту мелодию. Отец всегда включал Баха, когда его что-то беспокоило. И, как правило, это не предвещало ничего хорошего.