Синдром войны - Александр Тамоников

– Все. Кажется, готово, – объявил он неуверенно. – Научился готовить.

– Научиться бы еще есть то, что ты готовишь, – проворчал Левин.

– А тебе это не грозит, – отмахнулся Архипов. – Ты у нас типа прооперированный, тебе есть нельзя. На кефирной диете ты у нас, Андрюша.

– Да брось, – заволновался Левин, опуская ноги на пол. – Какая диета, я уже иду. Мне усиленно питаться надо, Архипов. Я скоро буду весить меньше бакса. – Боец для наглядности провел большим и указательным пальцами по своим впалым щекам.

– Это не страшно, – успокоил его Алексей. – Бакс нынче толстый.

Каша у Архипова действительно получилась специфическая – прогорклая, вязкая, как клейстер. Улучшить ее вкус не смогли ни тушенка, ни оттаявшая колбаса. Но ополченцы ели за милую душу, не забывая отпускать комментарии в адрес главного кулинарного «креативщика».

– Эй, подходите! – пригласил Алексей к столу пленников. – Не укусим, если сами бросаться не будете. Садитесь по-турецки, располагайтесь, посуда найдется. Да не стесняйтесь вы, это всего лишь ужин.

Пленные, поколебавшись, подошли короткими шажками. Со спутанными ногами не разгуляешься. Руки тоже были связаны, но так, что запястья имели подвижность.

Майор Поперечный хмурился. Чувствовалось, как его разрывают полярные ощущения. Смирнов тоже вел себя сдержанно, посматривал на офицера, молчаливо спрашивал совета.

– Кстати, насчет посуды. – Архипов порылся за загородкой в груде полезных вещей, вернулся с кучей старых кружек. – Не возражаешь, командир? Пьянство, конечно, зло, но не выпить сегодня никак нельзя.

– По маленькой, – разрешил Алексей.

– А разве они большие? – удивился Архипов, придирчиво изучая трехсотграммовые кружки.

– Сволочи!.. – простонал с дальней койки Лазарь, приходящий в себя. – Сами водку жрут, террористы поганые!

– Вот, опять мы здесь с ежегодным посланием, – проговорил Стригун. – майор, объясни товарищу, что сказка о террористах сегодня не актуальна. Может быть, завтра. Кстати, тебя он тоже террористом назвал.

– Ципролет возьми, – встрепенулся Архипов. – Скорми ему парочку. Это антибиотик.

Майор, помявшись, удалился и вернулся вместе с Лазарем, поддерживая того под локоть. Боец передвигался словно пьяный, глаза его очумело блуждали. Он поскользнулся на пуле, извлеченной из плеча, которую так никто и не подобрал, и чуть не грохнулся на пол. Подскочил Смирнов. Они вдвоем усадили раненого, прислонили к теплой буржуйке, сунули тарелку в руку.

– Так и быть, сиди, боец, – разрешил Алексей. – Но только по ушам не ездить, псаки не заливать и до кипения не доходить, а то испаришься!

Блуждающий взгляд бойца остановился на бутылке с горячительным и сделался почти осмысленным. Антипов разлил водку по кружкам.

– За мир на Донбассе! – провозгласил Алексей. – Пусть каждый и понимает его по-своему. Никто не возражает против тоста?

Никто не возражал. Крепкая горилка раздражала горло, но работу свою делала. Люди расслабились, зашевелились, стали устраиваться поудобнее.

Лицо рядового Лазаря заалело. Пушок на круглых щечках встал торчком.

Колбаса разбежалась по кругу и скоро стала воспоминанием. Люди грызли крекеры, давились кашей.

Архипов вспомнил, как когда-то в армии бегал в самоволку за спиртным. Дело было под Полтавой, кругом леса, до ближайшей деревни десять верст. Но ничего, вернулся с добычей. Бойцы втроем выпили, а утро началось бодро.

Замполит и командир роты затащили всех на задворки гарнизонного клуба и полчаса собственными руками выколачивали душу. Потом успокоились и заявили, мол, мы бьем вас не оттого, что вы пили, а оттого, что попались. Марш в красный уголок, и два дня носа на улицу не показывать, чтобы никто из вышестоящих офицеров не узрел красоту на лицах! Так и сидели в ленинской комнате двое суток, мрачные, нахохленные, и думали нелегкую думу: какая сука настучала?!

– А мы во время учений квасили прямо на запасном командном пункте, – вспомнил Смирнов. – Офицеры разошлись, мы их место заняли и давай вечерять!.. Потом разборка была – почему весь караул на посту уснул?

Поперечный, заметно смущаясь, сообщил, что практически не пьет. Так, иногда, после боевого задания, чтобы расслабиться. Ну, еще сегодня, чисто за компанию. Он не знал, куда деть руки, было видно, что человеку неловко. Но дискомфорт проходил, в подвале было тепло, потрескивали дрова в печке.

Архипов накапал еще понемногу. Выпили за родителей, потом за тех, кого с нами нет. За то, чтобы кончилась война, и беженцы быстрее возвращались в родные места. Ведь сколько народа война согнала с мест! И по Украине люди расползаются, и по Белоруссии. А в Россию вообще бежит тьма…

– Да никто не бежит в вашу Рашу, – пробормотал надувшийся Лазарь. – Пропаганда это все. Так, может, несколько тысяч – алкоголики и тунеядцы.

– Да, чуть меньше миллиона, – проговорил Алексей. – Если учесть, что в Донбассе жили семь миллионов, то это капля в море. Эх, Лазарь, когда ж ты поумнеешь? В России восемьдесят регионов, на каждый распределили по нескольку тысяч беженцев. Живут в общагах, клубах, кому-то выделяют комнаты, устраивают на работу. Многие работать почему-то не хотят. Инертный народ на Донбассе, с ленцой. Считают, что Россия их теперь обязана содержать всю жизнь.

– Правильно считают! – заявил Лазарь. – Россия замутила, пускай и отдувается.

Никому не хотелось спорить с этим упертым типом. Возможно, до Лазаря и доходило, что враги спасли ему жизнь, но он старался не мучить этими думами свою совесть.

Поперечный опять настаивал на том, что его полк никогда не воевал против мирных жителей и не выпустил в их сторону ни одного снаряда. Смирнов эту версию охотно подтверждал. Лазарь ворчал, что тут и говорить не о чем.

Майор заявил, что не имеет никакого отношения к действиям национальной гвардии и добровольческих батальонов. Он кадровый военный и всегда отрицательно относился к этим полулегальным вооруженным формированиям. Он старался не воевать с ними рядом, не общался с офицерами из этих частей. А идея батальонов, живущих на деньги олигархов и обслуживающих их запросы, – вообще бред, ведущий к развалу Украины. Шаг к анархии и агонии.

В стране должна быть только регулярная армия – мобильная, подготовленная, мотивированная, состоящая из профессионалов. Лишь ее можно допускать к ведению боевых действий. Слава богу, что в последнее время что-то начинает меняться. Появляются боеспособные части, состоящие отнюдь не из мародеров, приходят специалисты, умеющие обслуживать современную технику, военачальники, отдающие вменяемые приказы. Неужели боевики не замечают, что воевать в последние месяцы становится сложнее?

– Как мы вам в Донецком аэропорту накостыляли? – не без гордости спросил майор. – Вы раструбили по всему миру, что он ваш, мол, силовиков загнали в катакомбы – а на-ка выкуси! Киборги стоят, как стойкие оловянные солдаты, держат терминал, десятки атак отбили. Думаешь, их очень много? Не больше сотни активных штыков. Вот это я понимаю – профессионалы!..