Тайны ветра. Книга 1. Маяк чудес - Нелли Мартова

Неподалеку стоял Неужели и радостно хлопал в ладоши в такт ритму. Я проследила за его взглядом, обернулась и увидела беспорядочно разбросанные по полу серые халаты, словно люди, носившие их, внезапно исчезли. Рядом, прямо на полу, были расставлены и разложены разные предметы.

Поначалу мне показалось, что я попала в музей, где хранятся вещи знаменитостей. На меня смотрел манекен в парике и белом платье, как у Мэрилин Монро. Под манекеном лежало несколько черных очков, похожих на те, что носили герои фильма «Люди в черном», а рядом – палочка Гарри Поттера. Потом мое внимание привлекли туфли на высоченном каблуке – в точности как у главной героини «Секса в большом городе». Возле них лежала норковая шубка, а за ней были в беспорядке расставлены духи и косметика дорогих марок. Чуть в сторонке стояла вычурная кровать, застеленная черным шелковым бельем. За ней лежал плакат – идеальное женское тело, гладкое и упругое, ни единой родинки или морщинки, но почему-то без головы. За плакатом я, к своему изумлению, обнаружила детский костюм Бэтмена. И еще один плакат – фотография чьей-то Белозубой улыбки. Я изучала «музей», а Неужели топал за мной по пятам, радостно улыбался и хлопал в ладоши. Каждый новый предмет удивлял меня все больше и больше: ведерко с шампанским, а рядом яркое детское ведерко с совком, потом горные лыжи с позолоченным напылением, кукла Барби в вечернем платье, чучело маленькой собачки в дамской сумочке, лента с надписью по-русски «Мисс Вселенная» и, наконец, ярко освещенная стойка, словно изъятая с витрины магазина. На стойке в нежном сиянии возлежал новенький айфон, посверкивая инкрустированными камнями. Я хотела взять его и разглядеть поближе, но тут Неужели хлопнул в ладоши, топнул ногой – и стойка на моих глазах испарилась, а на ее место приземлился еще один серый халат.

Я пошатнулась и отпрянула.

– Неужели, ты? Что ты делаешь?

Мой хранитель попятился и спрятал руки за спиной. Лицо его приняло виноватое выражение.

– Что это за хрень? Что это за серая хрень, Кристофоро Коломбо тебя за ногу?

Я принялась орать на него. Схватила лыжу (тяжелая, зараза!) и замахнулась на этого дурачка. Не помню, что я ему там наговорила, но в конце концов он съежился, сел на корточки и обхватил себя руками. И тут лыжа, которой я размахивала, выпала из моих рук и у меня на глазах превратилась в серый халат. Я застыла на месте как вкопанная. И, только когда кукла Барби тоже превратилась в халат, ко мне вернулась способность соображать. Похоже, мой несчастный Неужели был тут ни при чем. Я потрепала его по плечу, бедолага обрадовался и прильнул к моей ноге.

– Где мы с тобой, Неужели? Ты знаешь?

– Терли-терли. – Он подпрыгнул, схватил меня за руку и потащил за собой.

Мы свернули за угол и оказались в другом зале, еще больше похожем на музей. Пробежали мимо небольшой Эйфелевой башни, детской модели автотрассы, по которой наматывала круги игрушечная «феррари», мимо розового «кадиллака» размером с небольшой диван и парочки пальм в натуральную величину. Ритмичные удары стали ближе, они действовали мне на нервы. Ударил в нос мерзкий тухловатый запах, как из канализации. Посредине зала одни трубы заканчивались над пузатыми бочками, стянутыми ржавыми обручами, а другие сходились к большому крану, торчавшему над изящной высокой ванной. Ванну подпирали мраморные львиные лапы. Трубы и кран зияли сухими отверстиями, бочки рассохлись, словно вода в них высохла много лет назад. В ванне лежала какая-то темная фигура. Неужели подвел меня к ванне и крепко вцепился в мою руку.

– Нгуся, – твердо сказал он.

Я осторожно заглянула в ванну. То, что я поначалу приняла за фигуру, при первом близком взгляде показалось мне черной жидкостью, а когда рассмотрела получше, то поняла, что это проем. Словно в пространстве проделали кривую дыру, сквозь которую можно пройти. Поначалу мне пригрезилось, что у меня кружится голова, но потом я поняла, что проем и в самом деле шевелился. Он был живым, словно неведомое чудовище, и даже я – самый нечувствительный скрапбукер в мире – ощутила, как искажается поток, словно на экране телевизора идут помехи. Глухие удары и зловоние доносились именно оттуда. Я вгляделась в темноту. Внутри черной дыры едва различимо блестели зеркала. В одном из них отразилась знакомая фигура: широкой души и тела человек, черная борода и неизменный белый платок в руке – неужели Паваротти? Не умер, ушел сюда, в Меркабур? Я слышала, что люди, которые боятся смерти, особенно тяжелобольные, иногда просто уходят на Тот Свет. Всегда завидовала тем, кто успел побывать на живом концерте маэстро. «Синьор Паваротти», – обратился к нему чей-то знакомый голос. Кристофоро Коломбо, это же Людка, моя одногруппница! Вот уж не думала, что она тоже скрапбукер, да еще умудрилась отыскать в Меркабуре величайшего певца всех времен и народов и моего кумира! Я подняла ногу и решительно собралась залезть в ванну, но Неужели обхватил меня обеими руками и не давал сдвинуться с места.

– Пусти, дурак! – Я принялась отбиваться.

Силуэт Паваротти мелькнул последний раз и пропал. Из черной дыры теперь раздавались другие голоса, женские, но незнакомые. Я напрягла весь свой слух, но ничего не могла разобрать. Тогда я перевесилась через край ванны и хотела было сунуть в дыру голову, но мой придурок-хранитель схватил меня за волосы. Дио мио, это ж больно! У меня чуть искры из глаз не посыпались. Я дернулась изо всех сил, уловила привычное головокружение и выпала из открытки, успев в последний момент расслышать короткий разговор:

– Софья?

– Софья…

– Идем?

– Идем…

Или один голос был всего лишь эхом? Мне все же показалось, что тембр у них был разный.

Я тут же записала услышанные слова карандашом прямо на странице альбома. Когда успеваешь поймать что-то на границе между мирами, оно может слишком быстро ускользнуть из памяти.

Я положила карандаш, протерла глаза, перечитала написанное – и только тут до меня дошло. Они взялись за Софью! Паваротти мигом вылетел из головы. В конце концов, мне, наверное, просто показалось. Это же Тот Свет, там легко принять желаемое за действительное. Меня другое волновало – как же теперь Софья?! Я не отличаюсь особой сентиментальностью, но при мысли о том, что до нее доберутся серые халаты, у меня противно заныло в груди. Я сама от себя такого не ожидала. Аллегра же сделала вид, что заснула. Она всегда молчит, когда дело касается Софьи.

Говорят, что первое впечатление раз и навсегда определяет отношение к человеку. С Софьей у меня все было наоборот. Поначалу я ее терпеть не могла. Да что уж там скрывать – тихо ненавидела. А если совсем честно – ненавидела от души. Так уж вышло, что я ее считала причиной внушительной горы моих неприятностей. И еще ревновала со страшной силой к Магрину. Нет, я никогда не была влюблена в этого напыщенного лупоглазого субъекта, но мне было до зарезу нужно заполучить у него контракт, который он собирался отдать Софье. То бишь я ее считала своей конкуренткой. Впрочем, как оказалось позже, совершенно напрасно. Тем более что ни одна из нас так и не подписала контракт.