Спасенные - Джим Горант

Ей больше нравилось на переднем сиденье, у которого были и другие преимущества, кроме близости к человеку. Клиффорд остановилась у окошка для автомобилистов кафе «Данкин Донатс», купила кофе и поставила его на подставку между сиденьями. Когда они ехали, Роза наклонилась и с проказливым выражением на морде принялась лакать кофе из стакана.

Они прибыли на место уже за полночь, и, несмотря принятый кофеин, обе хотели спать. Утром весь персонал приюта собрался вокруг Розы. Они очень аккуратно вымыли ее. Собаку поместили в отсек, напоминающий домашнюю обстановку, теплый и удобный, с большими окнами в сад. Затем ее самым тщательным образом обследовал ветеринар. После осмотра Розу положили на солнышко, игравшее на полу комнаты. Завернутая в мягкое одеяло, она спала так, как, вероятно, не спала ни разу в жизни.

Пока она спала, ветеринар рассказала о результатах обследования. Она не могла установить, что послужило причиной появления опухоли в животе Розы, однако было очевидно, что оперировать собаку уже поздно и что, несмотря на свою жизнерадостность, Роза испытывает страдания. Ветеринар рекомендовала усыпить собаку как можно скорее.

Они позвонили Ребекке Хасс. Та подала соответствующие бумаги в суд, и к концу дня «Ферма животных» получила разрешение закончить страдания Розы. Клиффорд чувствовала себя опустошенной, находя единственное утешение в том, что свой последний день Роза провела не в приюте, не на цепи, а в окружении людей, которые любят ее.

Некоторое время спустя ветеринар произвела вскрытие трупа Розы и обнаружила, что собака страдала не от опухоли, а от более серьезных вещей. Ветеринар объяснила, что у Розы была порвана стенка желудка и в этот разрыв попала матка. Неизвестно, что вызвало разрыв ткани, однако, по мнению врача, он стал следствием удара ногой.

Кто-то где-то ударил Розу ногой в живот, и с тех пор ее внутренние органы начали вываливаться. Может быть, она получила эту травму еще у Вика — в суете и неразберихе первых дней никто не фиксировал состояние собак. Однако, вероятнее всего, это случилось позднее. Так или иначе, Роза погибла после освобождения.

❖

Николь рыдала, услышав о Розе, но это произошло неделю назад. Сейчас она горько плакала от ярости. В тот день Майкла Вика показывали в новостях. В окружном суде он смог добиться скорейшего вступления в силу приговора. Позднее «Атланта-джорнал конститьюшн» написал, что в то утро Майкл Вик купил «Мерседес» за 99 000 долларов, приобрел акций на 24 000 долларов, потратил еще 44 000 долларов и заплатил 23 000 долларов рекламному агентству перед тем, как явиться в тюрьму. Хотя Раттай и не знала всего этого, она была подавлена.

Прежде всего Вик до сих пор не заплатил 928 000 долларов за содержание собак. До сих пор Раттай из собственных денег покрывала все расходы на жизнь в Южной Вирджинии, так же как и Донна Рейнолдс, которая сняла все деньги с личной кредитной карточки, чтобы арендовать автофургон, в надежде, что когда-нибудь ей вернут эти деньги. Однако больше чем деньги удручало то, что Вик явно рассчитывал на будущее. Он торопился начать отбывать наказание, чтобы выйти на свободу пораньше и продолжить карьеру футболиста. У Вика было будущее, все еще оставались надежды, чего нельзя было сказать о собаках. Их будущее все еще оставалось под большим вопросом. Они все могли закончить жизнь так, как Роза. После тюрьмы Вика ждала жизнь среди роскоши, дорогих машин, профессиональный спорт, благодарные друзья и родственники.

Такие мысли приходили в голову Николь Раттай, пока она вела маленькую синюю машину, взятую напрокат, вдоль побережья и плакала.

Раннее утро. Маленькая коричневая собака зевает. Здесь у нее больше места, мягкая кровать, подстилка, игрушки. Теперь у нее даже есть имя. Она больше не зовется Сассекс 2602. Теперь ее зовут Сладкий Жасмин, и входящие к ней люди каждый день шепчут это имя.

Звук журчащей воды гораздо приятнее оглушительного лая в прежнем приюте, а уж тепло, которое идет от пола, и сравнивать не хочется с холодным мокрым бетоном. Однако, несмотря на это, Сладкий Жасмин по-прежнему борется. Она забивается в угол клетки. Она не играет в игрушки. Она не хочет, чтобы до нее дотрагивались люди, произносящие ласковые слова. Когда приходит время гуляния, она отказывается вставать и покидать клетку. Ее приходится выносить на руках.

Впрочем, на улице ей нравится. Здесь можно немного расслабиться. Если никто ее не трогает, она встает, бредет вдоль забора, принюхиваясь, улавливая запах других собак, наблюдая, как в деревьях порхают птицы. Она может облегчиться. Раздражение на ее коже, вызванное лежанием в собственной моче, понемногу проходит.

А еще ей нравится человек, который каждый день выносит ее погулять. Он медленно двигается, а его голос глубокий и мягкий. Он часто сидит у нее в клетке и разговаривает с ней. Он не пытается почаще гладить ее и ничего от нее не требует. Он просто спокойно сидит, уютно устроившись, и она потихоньку начинает чувствовать себя так же. Говорит он ласково, уверенно и медленно, и его голос успокаивает ее даже больше, чем приглушенное журчание водопадов.

Она пробыла на новом месте несколько дней, и, хотя здесь живется лучше, обустройство и переезд так подействовали на нее, что она не может даже есть. Каждый день еда в ее миске остается нетронутой. Сегодня утром человек входит к ней, как обычно, и усаживается в противоположном углу. Он начинает говорить ровным, уверенным, ласковым голосом. Сладкий Жасмин начинает расслабляться.

Он вынимает маленький коричневый шарик из пластикового пакета. Он медленно протягивает к ней руку и подносит шарик к ее носу. Она чувствует аппетитный мясной аромат. Ей хочется его съесть, но одолевают сомнения. Она пятится и смотрит на человека. Ее согнутое ухо спрашивает, все время спрашивает. Все ли в порядке? Он кивает, он вновь начинает говорить, ласковый ветер его голоса заполняет пространство. Жасмин опять принюхивается. Она выжидает. Время идет. Человек уверенно протягивает ей шарик. Она облизывается. Она вытягивает шею. Она открывает рот и берет шарик с его руки.

❖

Жасмин начала есть — это был прорыв. Ее жизнеспособность оказалась под вопросом, и, при отсутствии улучшений, очень скоро могло быть принято решение о ее конце. Теперь появилась надежда.

Ветеринар Джанет Розен постоянно наблюдала за Жасмин. Она понимала, что Жасмин просто не может реагировать на внешние раздражители. Чтобы облегчить собаке жизнь, она соорудила в ее клетке тент из веревки и одеяла, под которым собака могла бы укрыться от того, что ее беспокоит. Это очень помогло Жасмин.

Обитатели клеток постепенно приходили в норму. Собаки и сотрудники приюта втягивались в размеренный круговорот будней, когда все спокойны и довольны. Служители приходили в 7 часов утра и начинали мыть клетки. На это уходило больше времени, чем обычно, поскольку собаки так радовались им, прыгали в клетках и пытались обратить на себя внимание, что вывод их из клетки неизбежно превращался в некоторую игру.

Затем наступал тихий час, чтобы собаки могли расслабиться и переварить пищу, перед тем как в приют придут посетители. Аналогично тому, как Николь Раттай занималась с оставшимися в окружных приютах собаками, волонтеры и служители обходили клетки и уделяли внимание каждой собаке. Что они при этом делали, зависело от собаки: одних просто гладили, с другими играли, третьих обучали простым командам.