Светская дурь - Бен Элтон

– Прямо сейчас? Очень удобно. Что ж, тогда скажи Тони, чтобы валил отсюда, я хочу одеться.

Тони даже не взглянул на девушку. С таким же успехом ее здесь вообще могло не быть.

– Томми. Вставай. Натягивай портки. Спускайся вниз и лезь в машину.

– Я же сказал, Тони, ты прикалываешься.

Хлои не стала бы ведущей шоу на кабельном телевидении, если бы позволяла задвигать себя в угол.

– Томми, ты пригласил меня провести с тобою ночь! Насколько я помню, был разговор о круассанах утром и еще о кофе. Еще ты обещал отличный день – обед с шампанским в «Кливендене», секс в сауне. Я не ожидала проснуться и…

– Слушай, Хлои, пожалуйста… Ты ведь Хлои, да?

– Да, твою мать, я Хлои.

– На двери висит халат. Тони, отвернись. Хлои, надень его и прими душ. Тони, посади ее в машину и скажи, чтобы по дороге заехала в «Старбакс». Езжай в «Кливенден», если хочешь, проведи там вечерок, угости подружку, всё за мой счет. Но не надо меня прямо щас прессовать, ладно?

– Ты просто придурок, Томми Хансен.

С максимально возможным достоинством Хлои встала с кровати и, взяв халат, голая удалилась в ванную.

Томми зажег сигарету.

– Уходи, Тони.

– Томми. Через три дня начинается турне, и оно просто огромное.

– Они все огромные, черт бы их побрал.

– Это – огромное даже для тебя. Стадионы выкуплены, полмиллиона билетов продано в один момент. Говорят, Мадонне и Гаю ни фига не достались проходки, когда они попросили.

– К черту. Если Мэдж хочет посмотреть, как я пою, она может хоть на сцене сидеть, если тебя интересует мое мнение. Она – супер, эта девочка, супер, бесспорная королева.

– Она не хочет видеть тебя, Томми, это чушь собачья, сплетни, только и всего. Я просто хочу сказать, что все говорят об этом турне. Ты заработаешь больше денег, чем Билл Гейтс, и турне начинается через три дня.

– Ну а какого ты сейчас приперся? Возвращайся послезавтра. Принеси ручку и бумагу, мы составим список.

– Список уже готов, Том. У нас осеннее шоу плюс «Татуировка» и «Рай».

– Еще лучше. Отвали. – Вставай, Томми.

Приняв душ, Хлои достала из сумочки губную помаду и написала слово «ублюдок» на стекле в ванной Томми.

– Тони был прав, конечно. Представьте себе, даже мне приходится немного работать. Нельзя просто выйти на сцену и ожидать, что всё произойдет само собой. И надо отдать Тони должное, он по максимуму обошелся без меня. Группа репетировала уже неделю – хотя в этом особой нужды не было, они такие крутые ребята, что люди всегда думали, что мы лабаем под фонограмму, а это очень обидно. Это был такой же тур, что и раньше, просто побольше и с дополнениями. Успех пришел ко мне очень быстро, я стал знаменитым в одно мгновение, победив в «Народном герое», и с тех пор шла одна сплошная импровизация с целью заработать максимальное количество денег и постоянно расширять горизонт. Два года казалось, что мой денежный потенциал фактически удваивался каждый месяц, и по справедливости это турне должно было проходить на стадионах. Без сомнения, здесь, на севере, где меня так любят, я бы и четыре стадиона выкупил. Только подумайте: четыре футбольных стадиона в одном только Манчестере.

В общем, Тони дал мне три дня, чтобы привести в порядок голос, поколоть в задницу витамин В и попытаться вспомнить все слова к песням. Он не отвязался до тех пор, пока я не сел с ним в машину и не поехал на Вестборн-Гроу где у нас примерно за лимон фунтов в день была студия звукозаписи и шли репетиции. Дело в том, что я и правда профессионал, когда до этого дело доходит. Чесслово. К тому же меня от самого себя уже просто тошнило, и очень хотелось в дорогу – ну, знаете, тусоваться с ребятами в группе и девочками-подпевочками. Мы такие, мы всегда отлично проводили время.

Томми, пошатываясь, вошел в зал для репетиций, выделываясь в стиле «я совсем-совсем обдолбанный». На его лице была застенчивая и заискивающая улыбка, знакомая присутствующим, голова опущена, длинное пальто и низко натянутая шерстяная шапочка, стандартная поза современного измученного певца-хулигана. Спайк и Джулио, соответственно гитарист и ритм-гитарист группы, приветственно выкинули вперед руки.

– Йо, Томми!

– Молодчина, босс!

Затем sotto voce.[7]

– До чего жалкий ублюдок!

– На что он похож? Не, прикинь, мы его неделю ждем, а он вон чего.

– Забавно, да? Я уже его не помню. В смысле – когда он еще не был ублюдком.

– Наверное, он не каждый день такой.

– Да? А когда он последний раз был нормальным?

– И то правда.

Томми медленно спустился по ступенькам в студию, воплощение уныния, щенячьи глаза. Большой человек, крутой чувак, артист. Начальник, снова в седле. Главарь возвращается в свою банду. Нумеро уно.

– Нормально? Как ты? Молодчина. Звучит. Ага.

Стоя под надписью «Не курить», он оторвал фильтр у «Силк-кат» и прикурил. Эй, кто осмелится сказать Томми, что здесь не курят?

– Мне для голоса нужно, разве нет? Это как лекарство. Так у меня достаточно слизи образовывается, чтобы смазывать высокие ноты.

Собравшиеся подчиненные Томми засмеялись. Звукорежиссер начал раздавать приказания, и группа приготовилась. Крутой, студийный, идеальный, поразительный состав. Томми взял протянутый ему микрофон и, сидя на краешке лестницы, глядя прямо в пол, выдал первую ноту. Когда песня закончилась, группа зааплодировала, и Спайк снова повернулся к Джулио:

– Когда он поет, он ни разу не ублюдок.

– Йа вышла из автобуса в Бирмингеме, всё йеще не изменив свойего плана. Йа спросила у первого же бездомного ребенка, на какой улице можно заработать телом, и сразу же направилась туда. Йа все йеще была в одежде, которуйу выдал мне Франсуа: белыйе туфли на шпильке, джинсовайа мини-йубка, розовый топ. А йа всегда гордилась своими титьками, которыйе довольно большийе для маленькой девочки. В общем, йа стойала на улице, впервыйе йавлайась хозяйкой свойей судьбы с того дня, когда меня оприходовал отчим. Дело было к вечеру, и йа не сомневалась в заработке. Конец рабочего дня – всегда удачнайа пора, много парней вынуждены «работать допоздна», трахайа на заднем сиденье машины обдолбаннуйу проститутку.

Ну, навернойе, йа пару минут там простойала, когда оглянулась и увидела за спиной трех здоровенных страшных бирмингемских девок, одетых точно так же, как и йа, и они спросили, кто йа такайа и какого хера, интересно, йа тут делайу. Йесли честно, не могу вспомнить, подождали ли они мойего ответа или нет, до того как начали меня бить. Хрясть, огромный кулак с кольцами в лицо, рука с фиолетовыми когтями хватайет меня за волосы, и вот уже меня от души обрабатывайут шпильки. Говорят, герондот здорово притупляйет чувство боли, но йесли тебя избили и извозили в кирпичной пыли и стекле, то всё равно больно, так что йа повернулась и побежала, поняв то, что уже должна была знать, а именно: семнаддатилетняйа бездомнайа наркоманка не может строить планов.