С Роммелем в пустыне. Африканский танковый корпус в дни побед и поражений 1941-1942 годов - Хайнц Вернер Шмидт

– С вами все в порядке, господин обер-лейтенант? – и как-то странно добавил: – А вот со мной не все.

– Залезайте сюда, – приказал я Мюллеру. – Дождемся темноты, а потом пойдем.

– Господин обер-лейтенант, – сказал Мюллер, – мясо было уже готово, когда явились эти томми.

Когда на поле боя опустилась ночь, Мюллер проводил меня к руслу, где мы зажарили мясо. Окорок, лежавший на листе железа, был еще теплым. У Мюллера остался во фляжке кофе. Мы отрывали куски вкусного, но слишком жесткого мяса и проглатывали их.

Я до сих пор помню вкус сока, стекавшего по уголкам моего рта. Как хорошо жить. Ощущение тщетности надежд на спасение и неизбежности смерти, охватившее меня в окопе, прошло. Сильна в нас воля к жизни!

Но не все выжили. Я взглянул на пушку фельдфебеля Вебера. Ее переехал британский танк. Она была изуродована, но Веберу удалось уйти. Мы нашли его в нескольких сотнях метров вверх по руслу, вместе с восемью солдатами, уцелевшими в этом бою.

От нашего батальона мало что осталось. Часть нашей транспортной техники была уничтожена, и ее обломки валялись вокруг. Много ее было увезено в качестве трофеев, и лишь немногое уцелело.

Я взял на себя командование уцелевшими солдатами, и мы двинулись на юг. Около десяти часов мы наткнулись еще на одну небольшую группу из числа выживших. Мы побрели дальше.

В воздух взлетали ракеты – по их яркому свечению я догадался, что они были немецкими. Один из моих солдат выстрелил красной, белой и зеленой ракетами, и по мере продвижения мы периодически обменивались этими опознавательными сигналами. Через час мы набрели на роту бронемашин. Это было специальное подразделение под командованием ротмистра Хохмейера, личная разведчасть Роммеля.

На следующее утро грузовики, приданные роте бронемашин, доставили нас в штаб 115-го полка, который теперь переместился назад к югу. Мы узнали, что наш батальон был практически весь уничтожен. Командир батальона подполковник Роске, который прибыл к нам только в марте, попал в плен. Я был единственным оставшимся в живых командиром роты, кроме меня удалось спастись только одному офицеру. Из 350 человек, отправившихся в бой, осталось тридцать.

Эти остатки раскидали по двум другим батальонам полка, ждущего переформирования. В будущем новому батальону предстояло воевать под Эль-Аламейном.

На меня теперь смотрели как на человека, доказавшего в бою свою способность командовать батальоном, и отправили в резерв дивизии. Я был приписан к полковому штабу и вместе с войсками участвовал во взятии Тобрука. После этого у меня появилась возможность полететь в отпуск в Германию. Сначала предполагалось, что мой отпуск продлится три недели, но потом его увеличили до восьми. У молодого офицера, воевавшего в пустыне, нашлось, конечно, что рассказать – в том числе и о Тобруке – своим домашним.

1

День разгрома моего батальона оказался самым безумным днем во всем сражении. Целью Роммеля по-прежнему оставался Тобрук; но положение наше было незавидным. Нас уже давно считали побежденными, а никак не победителями в этой бесконечной войне в пустыне.

Одна наша боевая группа из 90-й легкопехотной дивизии разгромила штаб генерал-майора Мессерви, который командовал британской 7-й бронетанковой дивизией, и захватила в плен его самого и весь его штаб. Генерал был одет в рубашку и шорты, и на нем не было никаких знаков различия. Его не опознали. Он сбежал в суматохе контратаки, и мы долгое время даже не подозревали, что он был в наших руках.

От этого было не отмахнуться. Крувел, командующий Африканским корпусом, был сбит на «шторхе» над позициями 50-й дивизии под Газалой и взят в плен. Роммель со своим штабом, как всегда, был впереди нас. Его словно кто-то заговорил. Гаузе был ранен, и Байерляйн принял должность начальника штаба у Роммеля. На смену Крувела срочно через Средиземное море доставили Неринга.

Мы прочно застряли под Гот-эль-Уалебом. Здесь британская 150-я бригада занимала сильные позиции, и наши первые попытки пробиться через минное поле провалились. Мы зависели от снабжения по длинному пути в обход Бир-Хакейма. Основная масса наших сил двинулась по приказу Роммеля на юг, чтобы встретить колонну с базы снабжения, которая подвергалась интенсивным бомбежкам Королевских ВВС.

Британские бронетанковые части вышли на нас 29 мая, и произошел ожесточенный танковый бой. Против нас воевала 1-я бронетанковая дивизия плюс еще две бригады, но после полудня началась песчаная буря и положила конец сражению. Не было видно, где свои, где чужие. Этот бой мог закончиться для нас разгромом, что помогло бы британцам сохранить Тобрук.

На рассвете следующего дня противник вновь двинулся на наши позиции, но мы постепенно продвигались на запад, не давая обратить себя в бегство. Итальянцам за день до этого удалось наконец сделать проход в минном поле около Трай-эль-Абд и Трай-эль-Капуццо, и у нас появился путь, по которому мы могли снова вернуться на рубеж к западу от Газалы или снабжать свои войска с меньшими затратами. Этот проход интенсивно обстреливался с обеих сторон французами и англичанами, но, по крайней мере, он был.

Роммель решил оттянуть по этому проходу свои танки назад. Мы применили проверенный метод прикрытия отхода, образовав дугообразную позицию противотанковых орудий на Трай-Капуццо. Правый фланг дуги упирался в минное поле англичан.

С юга подошли британские танки, пытаясь пробить наш заслон на севере, но до него было слишком далеко; и, кроме того, генерал Ричи, по-видимому, собирался перейти в наступление и бросить свои танки в обход Бир-Хакейма на юге, чтобы ударить по нам с фланга и тыла.

Но на самом деле, как мы узнали позже, он планировал послать южноафриканцев и британскую 50-ю дивизию по прибрежной дороге, чтобы оттянуть наши силы для своего танкового удара на юге. Но для такого маневра его войска не были готовы.

А на следующий день Ричи понял, что Роммель не разбит и отступать не намерен, а только занимается перегруппировкой войск к западу от минного поля. Он уже снова планировал атаку, которая должна была начаться, как только он будет готов.

2

Запланированный день взятия Тобрука миновал, и мы затаились у минного поля с неспокойным чувством. Боеприпасы были на исходе, а остальное материальное обеспечение поступало еле-еле. Каждая наша колонна снабжения подвергалась ожесточенному обстрелу Королевскими ВВС. Под Бир-Хакеймом героически сражались части «Свободной Франции» и в контратаках брали пленных. Подходивший подвижный резерв 8-й армии, как мы полагали, мог бы нас остановить.

Мы сидели, словно в клетке, между минным полем и противником, с минимальным количеством боеприпасов, воды и пищи. А нам еще надо было поить и кормить пленных, в основном солдат 3-й индийской мотобригады. Даже наши солдаты тайком сливали воду из радиаторов, чтобы утолить жажду.

Судьба Африканского корпуса зависела от прокладки надежной дороги через минное поле.