Рената Флори - Анна Берсенева

Парк был единственной старинной частью этого спального района. Судя по усадебному дворцу, да и по живописному расположению всего парка – на высоком склоне над рекой Сходней, – когда-то здесь было загородное имение, и принадлежало оно какому-нибудь весьма состоятельному дворянскому семейству. Это было понятно уже по тому, с каким вкусом был выстроен дворец; у Ренаты, как и у любого жителя Петербурга, глаз на такие приметы был наметанный. Но все-таки каждый раз, когда они с Винсентом гуляли здесь, она не забывала ему сказать, что с Летним садом этот парк, конечно, не сравнить. Он не спорил – только улыбался и сжимал ее руку.

И вот теперь она шла по центральной аллее Братцева одна. Осенние листья светились у нее над головой, а легкие их тени играли под ногами.

«Как странно совпало, – думала Рената, наступая на эти нежные тени каким-то непредсказуемым, но не случайным порядком. – Ведь я что угодно могла предполагать про эту квартиру, только не то, что она оставлена мне. Да еще вот так, с документом… Зачем Винсент все-таки это сделал? – И тут же она ответила себе: – Да ведь он сам об этом написал. Как он написал, так и есть».

Это была правда. Винсент никогда не говорил того, что не считал правдой. Во всяком случае, ей – никогда.

«В самом деле он странный, этот город, – подумала Рената. – Не зря я сразу те слова вспомнила – про странноприимный дом. Потому он меня в этот раз так легко и принял! – вдруг догадалась она. – Ну да, я ведь теперь тоже странность, и еще какая!»

Эта неожиданная догадка поразила ее своей точностью. Рената всегда считала себя типичным образчиком того, что принято называть скучнейшей нормой. Вся ее жизнь была – сплошная обыденность, во всяком случае, она была уверена, что это так. И вдруг именно сейчас она представила, как увидел бы ее любой нормальный посторонний человек, если бы она вздумала пересказать ему обстоятельства своей жизни.

В юности влюбилась в мужчину, который и в мыслях не держал в нее влюбляться, рассталась из-за этого с женихом, однако родила все же от жениха, но ему об этом даже не сообщила… Двадцать с лишним лет жила после этого как во сне, как в зачарованном царстве – теперь она понимала это так ясно, что ее не смущала даже красивость такого сравнения, – а потом вдруг влюбилась в юношу, в мальчика почти, точно как принцесса из сказки влюбляется в сказочного же принца, безоглядно и самозабвенно, в полной готовности ко всему, и решила родить от него ребенка, хотя он умер… И все это, весь этот полный набор странностей воплотился в ее жизни без тени сомнений и колебаний.

Стоит ли удивляться, что ей так легко нашлось место в Москве, в этом странноприимном городе!

День был воскресный, парк был полон гуляющих. Мимо Ренаты, чуть не сбив ее с ног, пронеслась стайка детей. Один из них катил на блестящем самокате. Она инстинктивно отшатнулась от них и поспешила свернуть в боковую аллею, которая вела к парковой ротонде. Здесь, по крайней мере, было тихо. То есть не тихо, конечно, – совсем рядом гудела Московская кольцевая дорога, – но хотя бы малолюдно.

Вернее, совсем никого здесь не было. Ротонда, под купол которой Рената вошла, была облезлая, давно не штукатуренная. Но классическая простота и строгость ее форм все равно поражала воображение. Рената села в ротонде на скамейку, закрыла глаза. Ей хотелось думать и думать об уже произошедшем и еще происходящем в ее жизни, ей необходимо было думать об этом долго и созерцательно.

– Помогите! – вдруг услышала она и, вздрогнув, открыла глаза.

Кричал мужчина, и Рената сразу же увидела его на повороте аллеи, близ ротонды. Он придерживал за плечи невысокую женщину, и даже на расстоянии было видно, как она бледна и как подгибаются у нее колени.

Реакция на такие события у Ренаты была ровно такая, как у всякого нормального врача. Она бросилась к мужчине и женщине.

– Помогите! – повторил он, едва завидев Ренату.

В его голосе ясно слышалось отчаяние.

– Что с ней? – спросила Рената. – Она идти может? Или вы – можете вы ее до ротонды довести, донести?

– Не знаю, – растерянно произнес мужчина. – Я донесу…

Он был полноватый, одышливый, но высокий и, кажется, довольно сильный. Во всяком случае, хоть он и не подхватил женщину на руки каким-нибудь романтическим образом, но не довел, а в самом деле донес ее до ротонды – ее ноги почти не касались земли.

Когда женщина была уложена на скамейку, Рената легонько похлопала ее по щекам. Щеки были бледные и отечные. И не только щеки – все ее лицо было одутловатым; природа такой одутловатости была Ренате понятна. На всякий случай она пощупала ее колени, лодыжки – все это тоже отекло сильнейшим образом.

– Вы ее муж? Она что, беременна? – спросила Рената. – Сколько ей лет?

Женщина была маленькая и худая, точнее, тонкая и явно не молоденькая. Впрочем, точный возраст определить при ее бессознательном состоянии было затруднительно.

– Сорок, – растерянно пробормотал мужчина. – Сорок ей. Ну да, муж. Беременная, да. А как вы догадались? Еще же не видно.

– К сожалению, видно, – вздохнула Рената. – Гестоз у нее не диагностировали, не знаете?

– Не знаю… – так же растерянно произнес мужчина. И с отчаянием добавил: – Ничего у нее не диагностировали! Она и у врача ни разу не была!

Обычно сорокалетние женщины относились к своей беременности более трепетно. Но и примеров абсолютной безответственности Рената тоже повидала достаточно. Поэтому она не стала пенять незнакомым людям на неправильность их поведения. Тем более что один из этих людей вообще лежал без чувств.

Впрочем, как раз в эту минуту ресницы у женщины дрогнули. Глаза приоткрылись – они были черные, как ночь.

«Как две ночи», – ни с того ни с сего подумала Рената.

Видимо, собственная беременность повлияла на нее неожиданным образом: она стала склонна к банальным определениям. Это была единственная примета беременности, которая ее не радовала.

Взгляд женщины быстро становился осмысленным. И сразу же в нем начала плескаться тревога.

– Вам лучше? – спросила Рената. – Головокружения часто бывают?

– Часто, – ответил вместо нее муж. – В любую минуту обморок. Я ее одну никуда не отпускаю.

– Головные боли?

– Да, – тихо ответила женщина. – Все время голова болит.

– Давление повышенное?

Женщина молчала.

– Не меряет она давление, – уныло проговорил муж.

Рената взяла женщину за руку. Пульс был частый, тоже тревожный, но это еще ничего не значило. А вот если на фоне отеков повышено давление…

– Вам срочно надо в больницу, – сказала Рената. – Вы можете потерять ребенка.

На самом деле можно было потерять не только ребенка, но и жизнь, но говорить об этом она не стала.

– Нет! – с неожиданной страстью воскликнула женщина.