Пятнадцать ножевых. Том 3 - Алексей Викторович Вязовский

Доктор явно сел на любимого конька, поскакал на нем от Умберто к американскому Детройту, где недавно один и тот же ребенок, дважды выпадал из окна 14-го этажа на руки одному и тому же прохожему — некому Джозефу Фиглоку.

— Об этом даже Комсомолка писала! — назидательно поднял палец Газманов. — Запомни Панов, снаряды падают в одну воронку и два раза, и три... Согласно математической статистике, вероятность повторения какого-либо события прямо пропорциональна времени, прошедшему с момента первого события.

На этой мудреной фразе, водитель тормознул в подъезда цкашного дома из светлого кирпича. К другим мы и не ездим.

Вежливый мужчина-консьерж провел нас по чистому холлу к лифтам. Там мы полюбовались на себя в зеркалах и спустя пару минут были в большой, явно номенклатурной квартире.

Нас никто не встречал, консьерж путем ауканий провел нас в спальню, где на кровати лежала тучная, седая женщина лет шестидесяти. Это она нас вызвала по телефону и сразу огорошила мощным кашлем, градусником с отметкой сорок и еще две десятых бонусом. Газманов начал слушать Анну Васильевну — так звали пациентку — и сразу нашел кучу сухих и влажных хрипов в легких. Он даже меня позвал и заставил приложить мембрану фонендоскопа. Да уж, мастерство не пропьешь. Как он разобрался в этой какофонии свиста, хрипа и бульканья? А он мне пальцем еще показывает — прислушайся, вот здесь явно крепитация слышна, ее просто на фоне сухих хрипов выделить надо. На всякий случай измерили давление. Девяносто на пятьдесят. Маловато, но не критично. Хотя руки у нее начали мерзнуть. Тут бы капельницу уже ставить, инфекционно-токсический шок в полушаге, но я не главный, а вперед лезть не буду. Потом, может, задам уточняющий вопрос аккуратно, чтобы коллега не подумал, что я пытаюсь показать себя шибко грамотным.

— Вполне возможно, двусторонняя пневмония. Надо срочно в больницу.

— Пневмония? — женщина удивилась, даже села в кровати, слегка побледнев. — Летом?

— Очень частая история, — покивал Газманов. — Переохладились где-нибудь, искупались в холодной водичке и вот, пожалуйста, бактерии внутри вас оживились, пошли в атаку на иммунитет.

— Я нигде не купалась.

— Может, холодного поели?

— Ну разве что мороженого, — Анна Васильевна закашлялась, мы терпеливо ждали. — Очень я люблю эскимо. Могу сразу несколько пачек съесть.

— Аккуратнее надо, — покачал головой доктор. — Так и к диабету можно приехать.

Газманов поинтересовался, чем лечилась женщина. Тут, конечно, тоже была выставка достижений народной медицины — отвар одуванчика, грудные сборы...

— Собирайтесь в больницу, — вздохнул Виктор Степанович. — Состояние серьезное — одуванчиком вы ее не вылечите. Такая высокая температура — это только госпитализация.

Пока женщина переодевалась и собиралась, Газманов заполнил карточку. Уже на выходе Анна Васильевна попросилась в туалет. И тут мы дали маху. Пожалели, разрешили. А ведь я еще по своей «прошлой жизни» помню — просится пациент в сортир, не давай. Пусть терпит до больницы!

Женщина зашла в туалет, заперлась. И через минуту мы услышали шум сливаемой из бачка воды и последовавший почти сразу за ним ба-а-ам. Ломанулись стучать в дверь. Сначала нам не отвечали, потом Анна Васильевна тихим голосом сказала, что не может встать.

Помог нам консьерж. Мощным плечом выдавил дверь и в шесть рук мы смогли переложить бледную пациентку на носилки. Слава богу она не поранилась и ничего себе не сломала. Просто потеряла сознание на мгновение — давление низковато, резко встала, мозг оказался без питания. Да и интоксикация у любительницы эскимо немалая. Эх, надо было всё же намекнуть Виктору Степановичу на капалку. Да хоть преднизолона какого-нибудь уколоть.

— Теперь жди еще с воспалениями легких, — уже в машине, после того, как мы свезли женщину и поехали на новый вызов Газманов дописал карточку пациентки, подмигнул мне, — Можем даже заключить пари.

И что бы вы думали? Действительно, последний наш вызов был к подростку. Опять температура, кашель. Этот, правда, для разнообразия, купался с друзьями. Пока доктор слушал его, паренек закашлялся и быстро вытер губы платком.

— Покажите, пожалуйста, — попросил я. Наверняка и кремлевская ветслужба называет своих пациентов на «Вы».

Вперед выскочила мама пациента и выхватила из его руки платок, который тот вытаскивал из карманов. Сразу охнула и тут же начала делать вдох поглубже, наверное, чтобы выразить эмоции более тщательно. Я забрал у нее злосчастный клочок ткани и показал Виктору Степановичу. Можно дальше не слушать, и так всё ясно. Та самая классическая «ржавая» мокрота, которая, как мне казалось, осталась только в учебниках.

Ну тут тоже понятное дело — быстрые сборы, и в больницу. Родители за нами на служебной «Волге» поехали. Крутые.

Мы сдали парня и вышли на улицу. Газманов отошел в сторону и закурил. Я подошел к нему и спросил:

— Виктор Степанович, а вот та женщина с пневмонией, первый вызов, помните?

Он затянулся, закашлялся и кивнул. Что за дрянь он хоть курит? Воняет смесью старых носков и жженой резины.

— Там же инфекционно-токсический шок начинался, может, стоило капельницу поставить?

— Конечно, ты прав, — махнул он рукой, будто пытался отогнать мошку. — Влетит, может, за это. Но я ее очень хорошо знаю. Там вены глубокие и очень хрупкие. Ей катетеризировать крупную вену надо сразу. Но ты представь, сколько бы мы времени потеряли, напрасно провозившись с капельницей? А так доставили без шока, лечится. Всякое бывает, Андрей, надо очень тщательно продумывать все свои действия...

Блин, получается, он меня пожалел, не заставил в венах сто раз ковыряться?

* * *

— Панов, ко мне зайдите, — сухо сказала Дыба сразу после смены

Кстати, насчет пневмонии разнос она устраивать не стала. Услышав фамилию пациентки, покивала только. Тоже знает, получается. И ведь не притормозила даже, гадюка, плывущей походкой, как в песне, прошествовала в свой кабинет.

— Слушаю, Екатерина Тимофеевна, — сообщил я, остановившись на пороге.

— Заходи, не бойся, — вдруг улыбнувшись, предложила она. — Дверь закрой. Запри. Там вон замок. Иначе дергать будут.

Ого, да у нас тут харассмент намечается? Дело стремное. Тут и уступать нельзя, и отказать надо помягче, чтобы не обидно было. Сказать, что я люблю пацанов? Не вариант, не поймут. Сослаться на лечение от венерического заболевания? Ага, очень продуктивная идея. Сам виноват, впрочем, не фиг было в декольте так откровенно заглядывать. Всё тебе баб мало, Андрей Николаевич.