Мальчик, идущий за дикой уткой - Ираклий Квирикадзе

Мне кажется, что записные книжки – это остров сокровищ, архипелаг сокровищ. Вспомните великих и их знаменитые записные книжки. “Записные книжки” Антона Павловича Чехова – сколько там сюжетов! Руки чешутся обворовать классика. Кстати, те, кто овладел компьютером, кто манипулирует океаном информации, воруют легко, игриво. Яркая фраза из японца Мураками, абзац из Орхана Памука…

В записях Давида Клдиашвили, замечательного грузинского прозаика, есть несколько гениальных сюжетов. Вот один: старый обедневший дворянин, вдовец, вдруг заявил своему сыну: “Хочу жениться. Найди мне невесту”. А сын ждет смерти отца, жаждет наследства. Отец, поручив найти невесту, отправляет его в поход. Начинается путешествие героя и его друга по Грузии. Ищут одинокую немолодую женщину, которая минимум два раза уже была замужем и не может родить детей. Это для уверенности, что если папа женится, то не появится конкурент на наследство. Поход завершился, надежную невесту привезли папе. Сыграли свадьбу. И через девять месяцев родился наследник.

Однажды мне попались “Записные книжки” Макса Фриша. Сам писатель никогда особо меня не интересовал, а вот скопище интереснейших зарисовок, незавершенных рассказов, обрывков диалогов, сюжетов в три строки меня, графомана, вдохновили. “Ни дня без строчки” Юрия Олеши. Записные книжки Булгакова… Ильфа и Петрова…

Общаясь со студентами, я пытаюсь их увлечь охотой за сюжетами. Все они жалуются на отсутствие в их жизни ярких событий. Но когда разговорятся, выясняется: истории, которые кажутся им неинтересными (что интересного в том, что мамин дядя Антон в детстве полюбил девочку, та уехала летом в пионерлагерь “Артек”. Мамин дядя Антон, зная, что в “Артек” попадают пионеры-герои, решил совершить подвиг. Он разобрал железнодорожные рельсы и стал ждать поезд, чтобы, размахивая красным галстуком, остановить, спасти поезд. Из его героизма ничего не вышло, товарный поезд пошел под откос), как раз и есть те самые! Как убедить их, что не “Властелин колец”, не “Матрица”, не “Убить Билла” – ориентиры на вопрос “Что я хочу снимать?” Хотя сам-то я знаю эти ориентиры?

Неожиданно я встретил в Москве Алика Пересвета. Он слегка потолстел. Я спросил его про “беретту”, про картель, про племянницу. “Тася беременна на седьмом месяце, с картелем разобрался, с «береттой» сегодня дела не делаются”. Мы сидели в кафе “Пушкин”. Алик спросил меня: “Как ты относишься к магическому реализму?” Вопрос из уст Алика неожиданный. “Люблю Маркеса”, – ответил я. “И я люблю Маркеса, Марио Варгаса Льосу, Кортасара, Борхеса… всех этих латиноамериканцев”. – “Алик, но ты же не очень книгами интересовался?” – “В Мар-дель-Плата попал в предварительное следствие (по ошибке), полгода в камере один, испанский знаю неплохо, в библиотеке взял «Сто лет одиночества», и пошло… Начитавшись этих писак (Алик смеется), поверил в то, что папин брат Гриша Пересвет проповедовал, хотя никто его не понимал. Жена звала его болваном, кретином, ослом. Я тебе расскажу, ты напишешь… Позовем Музу, снимем кино. Открой свою записную книжку, помню, как в Лос-Анджелесе ты всё записывал…”

Я так и сделал. Вот текст из моей записной книжки.

Гриша Пересвет служил на Холодной Речке. Недалеко от знаменитого черноморского курорта Гагры находилась дача, выкрашенная в темно-зеленый цвет. В ней жил (точнее, периодически наезжал) генералиссимус Иосиф Виссарионович Сталин, страдающий подагрой и множеством скрытых болезней, которые он не любил лечить, но врачи требовали, и он, нехотя отрываясь от дел (государственных, планетарных), сидел на этой даче, скучал, размышлял о судьбах мира (вспомните “Осень патриарха” Маркеса). Приезжал “ЗИС-110”, увозил генералиссимуса в грязелечебницу, там его укладывали в лечебную грязь, приезжали другие врачи, делали какие-то уколы, какие-то тесты, один врач-идиот дал Иосифу Виссарионовичу в руки скакалку и потребовал, чтобы тот, голый, начал прыгать через эту скакалку на счет раз-два-три, раз-два-три. Человек, выигравший Вторую мировую войну, перекроивший по своему желанию карту мира, обладавший атомной бомбой назло Соединенным Штатам Америки с их слабаками-президентами, человек, который по хотению мог сделать рагу из планеты Земля, молча смотрел на толстого доктора Савелия Осиповича, который тоже молча смотрел на старого голого человека со скакалкой и почему-то глупо улыбался.

– Сколько в вас силы, Иосиф Виссарионович!

Генералиссимус не прореагировал на фальшивый комплимент. Посмотрел мельком в зеркало и усмехнулся, увидев себя со скакалкой.

– Прыгать?

– Да, Иосиф Виссарионович!

И так каждый день: дышать горячим паром, поить своей кровью пиявок, пить порошки, от которых генералиссимус постоянно бегает в уборную и льет долгую струю…

На днях вечный шутник Лаврентий Берия взялся брить Иосифа Виссарионовича, когда тот пожаловался на своего парикмахера Илиопуло. Берия намылил подбородок генералиссимуса, взял опасную бритву и стал улыбаться. Смотреть на него было неприятно. Три охранника (кстати, люди самого Лаврентия Павловича) почему-то напряглись, когда острейшее лезвие коснулось горла генералиссимуса. Иосиф Виссарионович краешком глаз смотрел в их глаза. Канарейка, сидевшая в клетке, – и та перестала щелкать клювом. Все напряглись. Зачем? Зачем ветер перестал трепать шелковые занавески, зачем Глафира, кормившая генералиссимуса, застыла, держа в руках медный поднос с мороженым для обоих – Сталина и Берии? Генералиссимус улыбнулся:

– Глафира, мороженое тает…

Берия оглянулся на Глафиру, спросил:

– Это крем-брюле?

– Да, Лаврентий Павлович.

– Я просил лимонное…

А где находится Гриша Пересвет, дядя моего друга Алика Пересвета? Рассказ же о нем? Но на даче Холодная Речка принято наслаждаться жизнью и не торопить время.

Скажу только, что вокруг сталинской дачи четыре охранных окружения. От Гагр до дачи несколько километров лесного массива. Почти под каждым деревом, под каждым кустом – охранник. Они скрыты от глаз врагов. А врагов много. Американские агрессоры, английские агрессоры, японские агрессоры… Кого только не направляет Дядя Сэм (тот самый, в цилиндре, с белой бородкой, который глядит с плакатов)! И, конечно, же ни для кого не секрет, что Гагры кишат агентами 007 и не каждый из них приметный, как Бонд, Джеймс Бонд!

Вот по лесному массиву бредет корова. Она не знает, что за ней следит две сотни глаз, четыре телескопа с соседних холмов поворачивают свои окуляры по ходу движения ничего не подозревающей буренки, случайно забредшей в чащу. Не знает корова, что она может пройти первую зону охраны, вторую, но на третьей решат проблему ее жизни и смерти в телефонных переговорах капитан Пурыгин и капитан Овсянников, который как раз и является непосредственным начальником сержанта спецслужбы Гриши Пересвета. Кстати, капитан Овсянников получил повышение, ныне он майор и в его ведении парк, примыкающий к самой даче. Парк густо зарос ельником и еще чем-то густым и экзотичным. Я не знаю названия этих кустов, они завезены из Египта, и цветы их раскрываются только с наступлением темноты. А Иосиф Виссарионович, страдающий бессонницей, любит выходить во двор, подносить к носу бледно-розовые цветы и вдыхать их сладкие запахи. Даже не сладкие, а дурманящие. Наверно, так вдыхали их египетские фараоны Хеопс, Рамзес и другие три тысячи лет назад.