Дурдом с мезонином - Дарья Калинина

На территории центра находилось одно здание, до конца понять предназначение которого Аня так и не смогла. Простая прямоугольная коробка с провалившейся сверху крышей, обложенная посеревшим от времени кирпичом. Здание было огорожено, и детям ходить туда строго воспрещалось, потому что внутри его якобы жили змеи.

Для каких целей была когда-то выстроена эта кирпичная коробка, теперь точно не мог сказать уже никто. Внутри здания ничего от прежнего оборудования не осталось. Лишь голые стены, исписанные матерными выражениями. Но кубатура была приличная. Именно это помещение служило последним пристанищем местной молодежи, которая любила веселиться под укрытием этих стен.

До того как Лариса Дмитриевна переоборудовала бывший летний лагерь в свой центр опережающего развития, ночные посиделки, на которые собиралась молодежь со всей округи, происходили в самом лагере. Молодые люди веселились от души, пили, курили, жгли костры. Усилиями этой молодежи старые домики полностью пришли в негодность, так что восстанавливать там было нечего, и Ларисе Дмитриевне пришлось демонтировать их и утилизировать. Но те домики были деревянными и ветхими, а вот эту крепкую кирпично-бетонную коробку директриса решила оставить, чтобы в будущем разместить тут свою конюшню. И ей пришлось потратить немало сил, чтобы отучить местную молодежь использовать это место для своих сборищ. Война длилась не один месяц, но закончилась победой директрисы.

— Здание принадлежит центру, я планирую его использовать под конюшню, а голытьбе тут не место!

У директрисы были большие планы насчет того, как сделать свой центр еще более привлекательным для родителей с толстыми кошельками. И занятия верховой ездой ей показались неплохой идеей.

— Я могу дешево приобрести несколько лошадей, не обязательно породистых и с родословной, достаточно, если они будут таковыми смотреться. Тратиться на корм не придется, всюду полно травы, пусть лошадки пасутся. Сезон они у меня отработают, а ближе к зиме я снова их перепродам. Держать животных всю зиму невыгодно, и я этим заниматься не собираюсь.

Узнав, что Слава направился именно к этому заброшенному зданию, директриса впала в настоящую истерику:

— Зачем он туда пошел? Зачем?

И первой помчалась в том направлении. Остальные последовали за ней. Но подгоняемая тревогой за любимого племянника женщина мчалась так быстро, что более молодые люди просто не успевали за ней.

— Слава! Славочка!

Аня еще успела подумать, что если Слава не хочет, чтобы его обнаружили, то нет ничего глупее, чем вот так оповещать его о своем приближении, как вдруг раздался истошный вопль. Это кричала Лариса Дмитриевна. И Аня сразу поняла, что дело плохо. Насколько именно плохо, девушка узнала, когда вбежала в старое здание. Внутри было темно, и сначала Аня не могла ничего разглядеть. Но потом включила фонарик и осмотрелась.

Как же тут было грязно! Помещение в сорок квадратных метров было нереально захламлено. Какие-то коробки, ящики, пустая тара из-под алкоголя и лимонада. Видимо, местная молодежь продолжала тайком посещать это место свиданий, потому что Аня помнила, как ей рассказывали про прошлогодний субботник, когда из этого здания вынесли два контейнера мусора и оставили за собой лишь идеально чистый, тщательно подметенный бетонный пол. Значит, после этого незваные визитеры приходили снова и натащили нового мусора.

Чего тут только не валялось! И мятые алюминиевые банки из-под пива, и бутылки, и использованная одноразовая посуда, и даже какие-то матрасы и одеяла — видимо, посещавшие это место люди предпочитали проводить время с комфортом. Также тут валялась чья-то старая одежда, какие-то скомканные куртки и прочее. Вот возле одной из таких куч тряпья и сидела горестно завывавшая Лариса Дмитриевна.

Сначала Аня не поняла, что же так расстроило директрису, но потом она подошла ближе и ахнула. Куча тряпья оказалась не просто кучей, под ней имелось тело. И тело это принадлежало Славе. При свете мощного фонарика можно было разглядеть его искаженное страданием лицо. Несмотря на шум, Слава не шевелился. Глаза его были закрыты. И ничто не указывало на то, что он жив. Глядя на него, девушка с ужасом осознала, что перед ней труп.

— Господи, он весь в крови!

— Что с ним? — спросил запыхавшийся Олег, который бегал быстрее остальных сотрудников и как раз в этот момент оказался рядом с Аней.

— Я не знаю, — растерянно ответила она. — Он тут уже лежал.

— Он хотя бы жив?

У Ани не было такой уверенности. Иначе с чего бы директрисе так рыдать, а Славе не шевелиться?

— Умер! Убит! Тут всюду кровь! — истерически восклицала Лариса Дмитриевна.

Аня подошла ближе и сразу поняла, что почерк у этого преступления совсем другой, нежели в случаях с Антоном и Ромой. Крови и впрямь было предостаточно. Ею был забрызган и пол вокруг них, и стены, и вся Славина одежда. К тому же парень явно пытался отсюда уползти. От стены, где он лежал, почти до самого выхода по полу тянулась широкая темная полоса.

Олег, у которого оказались крепкие нервы, поднял рубашку на теле пострадавшего и осмотрел раны. Результат его шокировал. Олег присвистнул и произнес:

— Похоже, тут орудовал какой-то мясник.

Услышав это, Лариса Дмитриевна зарыдала еще горше. Олег с неудовольствием шикнул на нее, а потом, когда директриса изумленно затихла, вдруг проговорил:

— Но знаете, он ведь жив!

— Жив?

Лариса Дмитриевна не верила своим ушам.

— Да, сердце бьется. Пульс есть. Надо его скорее доставить к врачам.

— Я вызову медиков! — воскликнула директриса, но тут же спохватилась: — Господи, но пока они доедут до нас, Славка умрет!

— Экая ты неразумная у нас, Лара, — раздался хриплый голос Ефимыча, который тоже приковылял вместе со всеми. — А наша-то медичка на что? Зарплату бабе ого-го какую платишь, пусть отрабатывает теперь. Не все же ей ребятам ссадины да царапины зеленкой смазывать. Пусть проявит себя разок.

Совет был хорош, и кто-то побежал за Анной Савельевной. Директриса попыталась ей позвонить, но медсестра не отвечала. Тогда Лариса Дмитриевна попыталась вызвать «Скорую», но тоже неудачно, телефон неожиданно выпрыгнул у нее из рук и отлетел куда-то в угол.

— Что вы толкаетесь! — взвизгнула женщина, хотя никто ее не толкал. — Ищите теперь телефон!

Телефон нашел Ефимыч, но аппарат был безнадежно испорчен.

— Да что же это сегодня за день такой? — простонала директриса. — А-а-а… Дайте мне кто-нибудь телефон.

Телефон ей дали, женщина потыкала в кнопочки, набирая номер медсестры, и наконец радостно закричала:

— Анна Савельевна, голубушка, вот и вы! Вы нам нужны! Срочно! В старой подстанции мы сидим. Приходите немедленно. Как вас нету в центре? Куда вы уехали? Что же вы не предупредили? Впрочем, это не важно. Немедленно возвращайтесь! ЧП у нас, милая!