Боюсь тебя любить - Мария Николаевна Высоцкая

клип. О!  В ротацию взяли еще один трек с альбома. Класс, правда?

— Новость хорошая, но…

— Снова это «но», Агаточка,  пожалуйста, ну можно я сегодня уйду из дома с хорошим настроением? А то ты меня накрутишь по работе, и весь вечер коту под хвостик.

— Иди уже. Но к этому разговору мы еще вернемся.

— Конечно.  Знаешь, я иногда думаю, что стоило воспользоваться твоим именем. Я бы себе уже давно, и очень быстро, карьеру сделала. Никто ж и знать не знает, что ты моя тетка.

— Что, устала в этом болоте? Легкого пути захотелось?

Аги усмехается.

— Нет. Просто мне так страшно, что все это ненадолго. Год, два и меня забуду.

— Тебя еще никто толком не знает, чтоб забывать. Именно об этом и был мой разговор. Тебе нужно выделяться. Ты сама должна себя продавать, а не твой Ерохин. Понимаешь? Личный бренд моя дорогая.

— Как у тебя?

— Как у меня.

— Я подумаю на досуге. Убежала.

Целую Аги в  щеку и выскальзываю из квартиры. У Ваньки с утра были дела по работе. Он уже несколько дней все ездит с какими-то документами, проходит нескончаемые тесты и комиссии.

Поэтому чтобы нам обоим было легче, мы договорились встретиться на Патриарших. Хотя вряд ли это совсем честно. Окна квартиры Агаты, как раз таки и выходят на эти пруды.

— Ну что, можно тебя поздравить?

— Поздравляй,— показывает на свои губы, и я, конечно, целую.

— Тебя взяли?

— Еще пару испытаний,— смотрит на папку, что держит в руках,— не успел домой заскочить.

— Поехали вместе. По ресторанам в этой жизни мы еще успеем находиться.

— Глаголешь истину.

Ванина рука скользит по моей талии и даже чуть ниже.

— Про платье не соврала. Короткое.

— А так, ты будто не видел?!

— Нет кончено, надо все тщательно проверить.

— Ну—ну,— крепко сжимаю его ладонь.

Теплый ветер ласкает кожу, и такое спокойствие в душе…

Не помню, когда у меня в последний раз все было так хорошо. Ваня рядом и даже признался в чувствах. Честно говоря, я до сих пор от его словно не отошла. Так они меня тронули. Вроде без пафоса всякого…но так искренне. Прямолинейно, как он любит.

И меня он тоже любит.

— Кстати, — уточняю,— в квартиру я к тебе не зайду.

— Че эт?

— Там твоя бабуля.

— Боишься, снова покусает?

— Боюсь.

— Не бойся, я лягу грудью на амбразуру. Нас этому учили.

— Дурак.

Хихикаю, а внутри все вздрагивает. Такие мысли лезут…а что если его куда—нибудь отправят…туда, где стреляют? Могут же? Он же военный? Или все только по согласию?

Кошусь на Ваньку, но вслух свои бредни не озвучиваю.

— Бросаться грудью на амбразуру, значит не думать о последствиях Ванечка. Так себе занятие…

— Почему не думать?  Наоборот, поступать самоотверженно, то есть подчинять свои  интересы и жертвовать ими для блага других,— уточняет, смиряя меня взглядом,— В мирное время так себе тема, а вот в военное…иногда без этого не обходится.

Натягиваю на лицо улыбку. Плохие разговоры. Ужасные просто.

Трогаю свой лоб и перевожу, все это в более шутливую форму.

— Вот, я к твоей бабушке, как на войну иду. Меня уже потряхивает. Если она снова сравнит меня с ночной бабочкой, я точно выскажусь!

— Выскажись, поверь вам обоим станет легче.

Токман ржет, притискивая меня к себе, закинув руку на плечо.

45

– Ваня, эта девочка тебе абсолютно не подходит. Ты посмотри, в чем она явилась! Что в платье, что без.

Мое малиновое платье баб Вера не заценила. А ее манера говорить все в лоб не зацепила меня.

Не знаю, что за бешеная белка в тот момент вселилась в мою голову, но я без всякого смущения поцеловала Ваньку на ее глазах, а после с циничной улыбкой на губах заявила, что она может сколько угодно говорить про меня гадости, но от Токмана я не отстану. Словечки я использовала исключительно из ее лексикона.

Конечно, Ванина бабушка не была от меня в восторге тем днем, да и во все последующие тоже.

Но, вопреки ее колкостям и сомнениям, наши с Ванькой отношения выдержали уже целых два года.

Вначале было сложно. Моя излишняя эмоциональность всегда умела испортить момент, но Ваня знал, с кем встречается. С экспрессивно-депрессивной девочкой, у которой до чертиков надуманных проблем. Наверное, именно поэтому работа дается мне нелегко. Я принимаю все слишком близко к сердцу.

Меня легко задеть и так же легко вывести из себя. Состояние стабильности по щелчку пальцев может превратиться в истерику.

Кладу в кружку очередную ложку кофе и, сбившись в подсчетах, вытряхиваю молотый порошок в мусорное ведро. Нервничаю.

Конечно, я нервничаю. Не каждый день приходится сообщать Ваньке о том, что я уезжаю в тур аж на четыре месяца.

Ерохин в этот раз охватил не только Россию, но еще и страны Прибалтики. Также несколько городов в Европе. За эти два года мы вышли на новый уровень. Я снялась в новогоднем «Голубом огоньке» и еще десятке шоу.

Прилив известности стал для меня настоящим испытанием. Повышенное внимание, жесткий график, съемки, встречи, гастроли и практически полное отсутствие свободного времени. Да, есть и плюсы: любовь фанатов, первые и достаточно внушительные гонорары.  Я даже приобрела себе машину.

Плюс уговорила Ваньку переехать в мою квартиру. Поначалу он воспринимал это предложение в штыки.

Еще бы, в своей голове он видел наши отношения иначе. Это я должна была переехать к нему. Это он должен был вносить основной доход в наш союз, но на деле все выходит совершенно иначе.  Что только усугубляет ситуацию.

Ванька гордый. И такой расклад его задевает. Я это понимаю, но ведь все изначально было ясно…

Моя профессия предполагает высокие заработки, если повезет.

Мне повезло, и чувствовать себя виновной за успех у меня нет никакого желания. Нет, но я ее чувствую... вину.

Хоть Ваня никогда на это и не намекал, но я прекрасно понимаю, что ему некомфортно.

Самое большое проявление его обиды – отказы выходить со мной в свет. С одной стороны, объективная причина этой категоричности – его работа. Светить лицом человеку, проходящему службу там, где это делает он, вариант так себе. А с другой, я уверена, он и сам не слишком горит желанием появляться со мной на публике.

В прихожей открывается дверь, и я вздрагиваю.