Эксперимент - Дарина Грот

«Ну, как её угомонить? Шею сломать?», спросил он сам себя и с грохотом бухнулся за стол, провожая взглядом, уходящих в сторону второго этажа девушек. «Ну вот, теперь придется очень сильно вслушиваться, о чём она там собирается ей рассказать!»

– А зачем ты её пригласил? – спросила Жаклин.

«Ещё одна!», гневно подумал он про себя.

– Не обращай внимания, она скоро уйдет, – улыбнулся он во все тридцать два зуба. «Сегодня на том свете экскурсии бесплатные!»

– Маргарет, ты должна уйти отсюда, и чем скорее, тем лучше! – тихо сказала Лилит.

– Да? Это почему это? Ты боишься, что уведу твоего принца? – вызывающе спросила она.

– Нет, сумасшедшая ты дура! Он… Он хочет тебе сделать зло! – Лилит попыталась объяснить ей суть происходящего

– Лилит, ты пьяная что ли? Ты только послушай себя? Что за бред ты несешь? – Маргарет совсем не хотела ей верить.

– Убирайся отсюда! Он вампир и ему нужна не ты, а твоя кровь! – выпалила Лилит.

«Так! Пора!», вскочил Левиафан и, извинившись перед гостями, он поднялся наверх.

– Какой вампир? Да тебе лечиться надо! – напрочь отвергала всё Маргарет.

– Неужели ты не заметила его странный взгляд? Пустые глаза? Нечеловеческая сила? Старомодность? Слишком глубокие познания всего? Речь? Слова? Тебя это не пугает? Ни о чём не говорит? Ты всего это не замечаешь? – Лилит задавала наводящие вопросы, и с каждым таким вопросом, лицо Маргарет становилось более озадаченным, потому что она понимала, что Лилит права, с этим парнем действительно что-то не так!

– Всё это она заметила! Благодарю за столь яркое описание меня, дорогая! – Левиафан вошёл и закрыл за собой дверь на ключ.

Чёрная фигура в костюме стояла около девушек и внимательно осматривала их, как будто думала, что с ними сделать. Лилит тихо покачивала головой шептала слово «нет», ей было страшно за Маргарет, и за то, что она сейчас увидит.

– Левиафан, да она же чокнутая! – заключила Маргарет.

– Да, в этом утверждение есть доля правды, но, милочка, не в данный момент. Она, – он кивнул в сторону Лилит, – ну очень пыталась спасти твою жизнь, – Левиафан оскалил клыки и подошёл к ней ещё ближе.

– Нет! – кинулась Лилит к ним, но Левиафан мягко отшвырнул её на кровать и погрозил пальцем.

– Дорогая, не мешай мне, пожалуйста! Ты и так мне сегодня достаточно проблем подкинула! – Левиафан развернулся к Маргарет.

Ужас застыл на её лице, она от шока не могла даже кричать и позвать на помощь. Она вообще ничего не понимала.

– Только из уважения к Лилит, я сделаю это быстро и почти безболезненно! – улыбаясь, сказал Левиафан.

Лилит отвернулась в другую сторону. Ей становилось плохо. Опять тот же ком в горле, опять скрученный желудок, сжимающееся в морщинистое тело сердце. Она услышала, как порвалась кожа от давления клыков, чавкающие звуки, и последнее, что она услышала – был хруст шейных позвонков, и звук мертвого тела, падающего на пол.

– Вот и всё! Лилит, дорогая, ну должен я хоть что-то получить в праздник. Я уже три дня ничего не ел. Голод меня может убить, – Левиафан нагло стоял и врал, – ты хочешь, чтобы я умер?

– Нет, я хочу, чтобы ты перестал убивать людей! Особенно в моем присутствии! – в слезах сказала она ему.

– Не могу обещать. Я убивал столько веков подряд и тут…появляешься ты и говоришь стоп. Ты считаешь это нормально? Представь, что я сейчас скажу тебе – прекрати дышать! Что ты ответишь мне? Так что, успокойся милая! Нам ведь ещё к гостям идти. Точно, пошли к ним, что тут сидеть и обсуждать одно и то же.

– Этот разговор еще не закончен! – угрожающим тоном сказала Лилит, выходя из комнаты – Так не может продолжаться!

– Да, да. Пошли. – Левиафан пропустил ее вперед и улыбнулся, вытирая кровавый рот.

24

В шесть утра Жаклин и Марк уехали на такси домой, оба пьяные, как валенки.

Левиафан сгреб со стола всю посуду в большой поднос и отнёс его на кухню. Лилит, уставшая и расстроенная, сидела за столом, загадочно смотря в одну точку. Она вертела стакан с ромом и молчала.

«Он трупы также как и посуду сгребает, а потом просто выбрасывает их существование из головы. Я тоже не люблю людей, но хоть какая-то часть его сердца должна иметь уважение к чужой жизни. Кто дал ему право так легко распоряжаться чужими душами? Почему он такой жестокий? Что заставило его стать таким, ведь у него есть всё, о чём простой человек может только мечтать. Если он умеет любить, значит, он должен уметь жалеть. Хотя понадобилось почти пятьсот лет, чтобы он научился любить. Сколько же нужно лет, чтобы он научился уважать другие человеческие желания и чувства?», Лилит была полностью поглощена своими мыслями и не заметила, что Левиафан стоит в дверном проеме и рассматривает её с озадаченным видом, уже предвкушая серьезный разговор.

Левиафан не очень любил разговоры «за жизнь», тем более вести такие разговоры с людьми было ещё сложнее.

– У человека нет времени на жизнь. За этот короткий срок, предположим, он родился, до двадцати лет – это не человек, это бестолковый ребенок. После двадцати он только начинает осознавать что-то в этой жизни, точнее он пытается, не факт, что правильно это делает. В период между двадцатью и тридцатью, человек учится методом проб и ошибок, познает сущность своего тела и души, и на что это способно. Значит, от одного года и до тридцати – это амёба, а не сознательное существо. После тридцати и где-то до сорока, сорока пяти человек уже набирается опыта, он уже «homosapienssapiens». Но вот беда, в пятьдесят человек начинает слишком много думать о смерти, и ему уже не до познания самого себя. Итого, у нас получается, что вообще, пятнадцать – двадцать лет из всей жизни человек отводит на восприятие мира. Мне четыреста восемьдесят пять лет, и что человек может мне рассказать и показать нового за его пятнадцать – двадцать лет… – всё это Левиафан высказывал Лилит.

– Понимаешь, дорогая, чтобы со мной говорить на серьёзные темы, а я вижу по тебе, что именно этим ты и собираешься заняться, тебе должно быть хотя бы пятьдесят. Тебе всего двадцать три. Ты ещё в стадии куколки, зародыша бабочки, личинка, которая только окуклилась, а уже пытается что-то излагать. – Он замолчал и очень удивился, глядя на лицо Лилит.

Она улыбалась, нагло и пафосно.

– Что ж, Левиафан, тогда тебе следует считать себя ничтожным вампиром, потратившего четыреста восемьдесят пять лет своей жизни в пустую, потому что человеческий зародыш в виде меня, окуклившаяся гусеница, как ты меня обозвал, научила тебя любить! Весь свой опыт ты можешь выкинуть в помойку! Ты и твои четыреста восемьдесят пять лет настолько жалки, потому что ты не умеешь чувствовать. Ты боишься жалости, стыда, совести, ответственности… и любви, как бес ладана. А когда чего-то боишься в жизни – это значит, что в этом нет опыта. К примеру, человек, который никогда не летал, он будет бояться самолетов, а если его заставить летать каждый день, то через месяц, ему будет наплевать на перелёты. Твоя боязнь чувств говорит.… Да, нет, она просто кричит о том, что у тебя нет в этом опыта! И это за четыреста восемьдесят пять лет-то? Тебе самому не стыдно? Все эти годы гроша ломаного не стоят. Пустота не оценивается и не имеет вообще никакой ценности. А пустота души не придает тебе никакой значимости. Так что, как бы это прискорбно не звучало, но тебе придется меня выслушать, потому что тебе есть чему поучиться у меня! За свои годы, ты стал первоклассным любовником, у нас не было ещё ни одной одинаково проведенной ночи – у тебя есть опыт в этом. Ты отличный убийца – за две минуты твои руки выдергивают душу из человека, а потом избавляются от трупа – и это за две – три минуты – сильно! Ты прекрасно играешь на скрипке – ты потратил на это не один десяток лет из своей вечности. У тебя хорошо подвешен язык, и ты многое знаешь, потому что много видел сам, переживал лично. Но когда ты понял, что сожрать меня ты не хочешь, даже не можешь, потому что у тебя появились чувства ко мне… ты испугался, струсил! И сейчас ты не знаешь, как себя вести, что делать с этим чувствами. Ты как кролик, которого загнали в угол и он очень хочет выбраться из этой западни, но из-за того, что очень сильно напуган, он не может предпринять никаких действий, прям как ты. Только ты ещё и огрызаешься, находясь в таком зыбком положении. Но больше ты ни на что не способен. Незнание, неопытность и опасение сверлят тебя изнутри, они пытаются прорваться наружу, а ты их назад заталкиваешь! И знаешь, что… Раз ты такой крутой вампир, который прожил и повидал очень много, куколку бабочки ты не желаешь слушать, разбирайся сам в этом дерьме! А личинка отправляется спать! Проблема твоей психологии, сверхэгоистичного «Я» меня совершенно не волнует. Только когда твой страх окончательно тебя сожрет, будет уже поздно признавать то, что я была права и стоило хотя бы сделать вид, что ты меня слушаешь.… И ещё, я всё-таки скажу, прекрати жрать и убивать близких мне людей! Ты мне как-то сказал, что «вечность» – это плохо и один из её ужасных пунктов это то, что мне придется смотреть, как умирают близкие, и как тяжело их всех терять. Вот, что-то мне подсказывает, что в таком темпе, я потеряю вообще всех людей, которые меня окружают до своих двадцати четырех лет, а всё благодаря тебе! Так что, будь любезен, иди и ешь бомжей, например! – Лилит встала, поставила стакан с ромом и пошла наверх в спальню.