Удивительные истории о 90-х - Татьяна Олзоева

ни детей, ни внуков не нажила. Заходите хоть на часок в гости, чайку с малиновым вареньем попьем! – бормотала соседка Никитишна.

Валина бабушка недолюбливала соседку, в молодости та любила клеиться к чужим мужьям, не одну семью разбила. Но жалела Никитишну.

– Осталась Никитишна в старости одна, никому не нужная. Давай зайдем, Валечка, на часок, – уговаривала внучку бабушка.

Войдя в дом, Валя почувствовала сильный холод, сковывающий ее ноги, спину закололо иголками. Шатаясь и чуть не упав в обморок, девочка подошла к дивану.

Все кругом поплыло-поехало, и вспышкой перед глазами Вали возник седовласый дед, играющий на гармони. Она встрепенулась. И снова – вспышка – сквозь стену она увидела семейство из пяти огромных крыс.

Новая вспышка – и за потолком, на чердаке, девочка увидела летающую бестелесную сущность. Валя упала в обморок. Очнулась через три минуты под плач бабушки и жалобное кудахтанье Никитичны.

«Ничего себе одинокая женщина. Дом полон приведений», – подумала Валя и прошептала:

– Бабушка, я описалась, бежим домой.

Бабушка, счастливая от того, что внучка жива, схватила ее за руку и вместе с ней неслась домой, как молодая лань, забыв про радикулит и больную ногу. Дома она уложила внучку на кровать, укрыла теплым пледом.

Бабушка достала две любимые конфеты «Мечта» из старых запасов, одну сунула себе в рот, вторую дала внучке.

– Помечтаем, Валюша! – сказала бабушка, жадно рассасывая конфету.

Конфеты были ее кислородной маской: сначала – себе, потом – внучке. Бабушка ни о чем не стала расспрашивать Валю. Главное – живая.

Валя, вспоминая все то, что произошло с ней, решила, что никому не будет рассказывать, все равно никто не поверит.

Позже Валя узнала, что Никитишна жаловалась соседям, что слышит по ночам, как кто-то играет на гармошке.

* * *

– Делов-то, надо уметь выслушать и раненую душу подлечить. Да к каждому свой ключик найти или траву! Валерьяна с пустырником чудеса творят. А уж боярышник! Побалакают люди о том, что болит, – успокоятся. И жизнь налаживается. Молчуны годами терпят, а потом как прорвет! Так и в клинику неврозов загреметь можно, а то и похуже! – рассказывала коту Баба Валя, пытаясь сама себе объяснить свои способности, ненароком вспоминая пациентов в психиатрической клинике, где в молодости подрабатывала санитаркой. И записала мысли в старый блокнот.

Баба Валя посмотрела в большое зеркало, ловко собрала крашенные хной волосы на затылке шпильками в пучок. Надела красно-белый спортивный костюм, привезенный все с того же секонда, глядя на себя в зеркало рассмеялась, словно маленькая девчонка. Слегка полноватая, с рыжими волосами, в ярком костюме, она немного походила на клоуна.

Баба Валя оттянула штаны спереди как можно дальше и резко отпустила, резинка ударила по животу, и она произнесла придуманный ею заговор:

– Пошел вон, живот, за седьмой поворот!

С возрастом ее тонкий, писклявый голос не изменился. Баба Валя терпеть его не могла, но смирилась и нашла в нем выгоду. Случались дни, когда ей совсем не хотелось принимать незваных гостей и «бальзам для нервов» был расписан до бутылочки для «своих», тогда, при настойчивом стуке в дверь, она в ответ пищала голосом первоклассницы:

– Никого из взрослых нет дома, будут поздно! Дверь открывать – запретили.

* * *

Баба Валя задумалась, что же такого еще может случиться сегодня, раз день не задался с самого утра. – Давай-ка выходи, новости посмотрим, Нельсон, прогноз погоды узнаем, кости ломит, может к дождю, – сказала Баба Валя коту, спрятавшемуся внутри дивана и вышедшему из укрытия на зов хозяйки.

Кот, не обидевший в жизни ни мухи, но заставляющий людей на улице креститься и держаться за пуговицу, вальяжно сел, решил вылизать хвост, но передумал и завалился на спину.

Как включили новости, на Бабу Валю из телевизора обрушилось сообщение о перестрелке бандитской группировки возле блошиного рынка на Удельной. Лужа крови, показанная на весь экран, заставила Бабу Валю отвернуться.

– Едрид Мадрид, тьфу ты, кабздохи хреновы. Думала поеду – прошвырнусь по блошиному, стресс сниму да «Рояля» пять литров выкуплю.

Миловидная девушка, пообещавшая в Ленинградской области ураганный ветер, окончательно испортила настроение Бабе Вале.

Она с печалью посмотрела на собранную ею сумку из кожзама «вырвиглаз», вырытую из-под груды секонд-хенда на рынке, «симпатишную, но с какой-то ненашенской надписью». На сумке золотыми буквами было написано: «Crazy Break Dance». Хозяйка взглянула и на удобные кроссовки, «более спокойные – розовые – для выхода в город».

– Эх, похоже, сегодня выгулять вас не удастся! – с сожалением произнесла Баба Валя.

Односельчане часто интересовались, кто привозит ей такую одежду.

– Фирма «КЧД», – загадочно улыбаясь, отвечала она.

Расшифровку «Кто Что Дал» никто не знал, потому что Баба Валя ее сама выдумала.

На улице потемнело, вороны заорали что есть мочи. Ураганный ветер не заставил себя ждать. Баба Валя побежала закрывать форточку, раскачивающуюся со скрипом туда-сюда, словно качели.

В дверь постучали.

– Валентина, открой дверь, пожалуйста! – загорланила Семеновна, жена отставного военного, однажды застуканного в отключке после употребления огуречного лосьона и прозванного в честь этого Огурцом.

Надо сказать, после случившегося события, которое предали огласке, дед от стыда завязал с алкоголем почти на год. Правда, место алкоголя, по мнению его супруги, сразу заняли «другие демоны».

Баба Валя открыла дверь и недовольно спросила:

– Ну что твой дурак натворил, опять жаловаться пришла?

Злющая на мужа Семеновна сразу остыла и, взглянув на Бабу Валю с укором, нервно спросила:

– Почему сразу дурак-то? Не такой уж и дурак.

– Придурок, значит? – развеселилась Баба Валя в надежде, что Семеновна раздумает жаловаться и уйдет домой, к деду.

За пять лет она наслушалась от обоих супругов столько несовместимых с совместной жизнью жалоб, что надоели они ей как горькая редька.

По глазам Семеновны Баба Валя поняла: нет, не уйдет. Будет жаловаться.

– Валюша, – постаралась та начать как можно мягче, – представляешь, Огурец всем родственникам разослал телеграммы от моего имени о своей смерти и с просьбой помочь деньгами на похороны. Снял все деньги с книжки, добавил к «похоронным» и купил видеомагнитофон, будь он неладен. И все это ради этих иностранных девок и их песен, как там их, еле выучила – Кейч да Фокс зовут. – Семеновна покраснела и нервно продолжила: – Развесил в своей комнате фотографии и плакаты из журналов. «Это сиси!» – гордо заявил мне он, не стесняясь. Обнаглел, сволочь. Седина в голову – бес в ребро. Скоро весь дом ей обклеит.

– Ой, не могу, Семеновна! Насмешила. Сиси – это имя певицы. Ее по телику сто раз показывали. Пусть лучше Огурец смотрит на баб, чем по ним ходит, – заявила