Торговец отражений - Мария Валерьева

— Нет. Это я сказал ему.

— Ты? А кто ты? — в страхе, сглатывая слезы, сама того не понимая, прошептала Грейс.

Шелдон вдруг замер и будто бы сдулся.

Грейс видела, как по кирпичикам лицо его восстанавливалось, и спросила уже чуть громче:

— Шелдон, скажи, ты не хотел его похищать?

Шелдон круглыми от страха глазами посмотрел на Грейс.

— Я… я не похищал. Он сам пришел, — прохрипел он.

Грейс по глазам поняла — не врал.

— Но ты волен делать то, что хочешь. Если не хочешь, чтобы Уайтхед был, ты можешь…

— Нет у меня свободы, — твердо оборвал ее Шелдон. — Никакой свободы нет. Нет, не было и не будет. Мир свободы отнял у меня свободу. Я не могу быть тем, кем желаю, потому что как только я заполучу свою свободу, все другие ее лишатся.

— А кем ты хочешь быть?

Шелдон повернулся к ней и, впервые за долгое время, взял ее за руку сам. Грейс вздрогнула. Прикосновение его кожи было похоже на касание самой смерти.

— Я стану Богом. Новым Человеком, который подарит этому миру смысл. Понимаешь, Грейс? Новым Богом, который покажет миру, что такое жизнь на самом деле. Ты и я. Мы все! Мы все будем как Джексон!

— И ради этого стоит жертвовать жизнью? — прошептала Грейс.

Шелдон улыбался совершенно безмятежно.

— Так делали все.

— Но некоторые просто сеяли мрак.

Шелдон заморгал чаще.

— Я не хочу им зла.

— Ты готов обречь людей на гибель?

— Я готов подарить им смерть ради них самих.

— Что ты скажешь матерям, которые потеряют детей? Детям, которые потеряют родителей? Что ты скажешь, когда обретешь власть, Шелдон? Ты готов взять такую ответственность?

Вдруг Шелдон вздрогнул, взгляд его помутнел.

— Я, я не… Я не хочу власти!

— Ты не хочешь, но ты не свободен. Тебя не спросят.

— Я не хочу власти!

— Ты не сможешь выбирать. Ты не принадлежишь себе. Никто из нас не принадлежит.

— Я все еще здесь, Грейс! Я — не он, клянусь! — взмолился Шелдон.

— Тебе пора спать, — прошептала уставшая Грейс.

— Грейс, Грейс, пожалуйста!

— Ищи себя, Шелдон, ищи. — Она улыбалась и гладила его по щеке. — Сначала найди себя, и тогда, когда вернешься, скажешь всем, что правильно. А пока еще рано рассказывать другим.

— Я просто хочу, чтобы все были счастливы, — прошептал Шелдон.

— Будут, милый, обязательно будут. Будет любовь, будет свет и будет счастье, но много солнц взойдет до того, как мы сможем увидеть это.

— Но ведь увидим? — с надеждой прошептал Шелдон и смотрел на Грейс так, словно в глазах ее пытался найти ответ.

Грейс прикрыла глаза и улыбнулась, с трудом приподняв уголки губ. Она вымоталась.

— Увидим, милый, конечно увидим.

Шелдон улыбнулся.

— Ты, ты останешься со мной? Пока я не усну?

Грейс погладила его по волосам, пропустила пряди сквозь пальцы.

— Конечно, засыпай спокойно. Я буду рядом.

Через несколько секунд его двухметровое тело сжалось в позу эмбриона и завалилось на диван. Шелдон вновь пропал. В этот раз — провалился в спокойствие. Он так и не выпустил ладонь Грейс.

Дом вновь погрузился в тишину. Когда Грейс убедилась, что Шелдон уснул, вытащила ладонь из его и вытерла выступивший на лбу пот.

Так она не переживала давно. Это было чересчур. К такому нельзя подготовиться.

— Пойдем. Больше он ничего не скажет, — сказал появившийся в гостиной Джим.

Прежде чем уйти, Грейс опустилась на колени перед лежавшим на диване Шелдоном, погладила его по щеке и долго всматривалась в хранившее два обличия лицо. Плечи тряслись, но незаметно для Джима. Голова раскалывалась. Слезы подкатывали к горлу, но Грейс их сглатывала. Поджимала губы, зажмуривалась. Нельзя плакать перед ними. Она должна быть сильной ради всех.

Когда Грейс поцеловала Шелдона ледяной лоб, почувствовала, что целует обоих.

— Оставайся, будь спокоен. Пока тебе здесь самое место.

X глава

Тучи отступали по светло-серому небу к Ластвиллю. Казалось, распогодилось, но все еще дул холодный ветер. Грейс, не успевшая надеть пальто, поежилась, когда вышла на улицу. Вокруг стояла тишина, даже деревья в темном лесу не переговаривались.

Джим шел первый, медленно и уверенно. Он расправил складки на рубашке, чуть мятой, но явно брендовой (была у Джеймса страсть к дорогим вещам), и сунул ноутбук под мышку. Грейс шла следом и всматривалась. Ярлычка с логотипом бренда не разглядеть, наверное, Джим его срезал, чтобы не попался на глаза Шелдону.

Они спустились по ступенькам. Каблучки Грейс застучали по спрятавшимся под мхом и низкой пожелтевшей травой брусчатке. Джим ступал бесшумно.

— Ну как тебе убежище? Не правда ли роскошно? — вдруг спросил он.

— Пыль роскошна. Паутина по углам тоже замечательная.

— А проеденные молью ковры? Прелесть, скажи же?

— Абсолютнейшая прелесть. Как и дыры в обоях, и царапины на полу.

— Знаешь, какая моя любимая? Дыра в обоях на кухне, диаметром, наверное, в метр. Как черная.

— Я не видела такой.

— А что ты вообще видишь? — хмыкнул Джим. А потом зачем-то замедлился и спросил. — Как думаешь, когда все кончится, за сколько я смогу продать эту халупу? Может, сдавать ее студентам? Пусть устраивают тут оргии или ритуальные вечера. Леса Ластвилля заслуживают стать культурным центром.

— Вы же арендуете его.

— Не у человека, а это большая разница.

Они почти дошли до огорода, но Джим вдруг остановился. Получше сжал ноутбук под мышкой, потянулся к правому локтю и хотел было потереть сустав, но не дотянулся. Ноутбук почти выскользнул, но, к счастью, Джим успел поймать его.

— И почему они такие скользкие? Я за него столько денег заплатил, чтобы он даже на столе улетал от меня? Рекламщикам лишь бы продать, — пробурчал Джим, а потом, словно почувствовав укол вины перед техникой, взял