Мой муж - Сальвадор Дали - Юлия Бекичева

Загнанной в угол Аманде ничего не оставалось, как только поклясться. Покидая дом Гала с растревоженной душой, девушка еще долго думала о том, какая уникальная женщина эта Градива, Галатея, «злая старуха». Она любит Дали больше себя. Она устраивает будущее своего «малыша», беспокоясь о том, как он будет жить после ее кончины.

В разное время завязывая интрижки с Джоном Ленноном, Миком Джагерром, Джимом Хендриксом, в 1979 году, ровно через пять лет после данной ею клятвы, модель и певица Аманда Лир вышла замуж за французского аристократа и по совместительству продюсера Алена Филиппа Маланьяка д'Аржан-де-Виллеле. И хотя молодого, богатого жениха и успех в профессиональной деятельности Аманде нагадала на картах именно Галючка, «злая старуха» и ее муж были потрясены новостью о свадьбе Лир. Девушка на всю жизнь запомнила, как дрожал голос Дали, когда художник поздравлял свою белокурую подругу.

– Вам не следовало делать этого, – обиженно заявил гений. Сердилась на Аманду и Галючка, высмеивая недостатки ее избранника.

А вот, как представил эту историю в своей книге секретарь Дали Питер Мур:

Глядя на свое отражение в зеркале Гала ничего больше не ждала от этой жизни. Она верила в Бога и смерть казалась ей желанным и естественным избавлением от навалившейся, ставшей хронической усталости, от старческой немощи, от тягостного ожидания своего конца. После многочисленных подтяжек лицо Галючки стало напоминать гримасу: ввалившиеся щеки, перекошенный рот… Получив свое, рассеялись и не вспоминали о ней молодые любовники, один за другим ушли Поль Элюар и Макс Эрнст, около их с «малышом» старенького дома в Порт-Льигате, теперь помимо туристов собирались митингующие коммунисты, осуждающие Дали за поддержку фашиста Франко. Сам Дали представлял жалкое зрелище. Медики разводили руками, диагностируя паранойю. Подхватившая простуду, обессиленная Гала часами читала страдающему от бессонницы Дали сочинения Толстого, Пушкина… Сальвадор слушал, внезапно впадал в истерику, хватал тяжелую трость и бил Гала по лицу, по спине, а после, забившись под кровать скулил, точно израненная собака.

«Какой бесславный конец», – повторяла дрожащая, плачущая Галючка, выходя на кухню, где работали Артуро и Пакита.

Сальвадор боялся не только Галючкиной смерти. В отличие от нее – русской, православной, готовой принять свой уход, как данность, он, католик, утверждающий, что «Среди множества вещей, которые остаются еще для нас загадочными и необъяснимыми, со все большей силой и величием подтверждается одна истина: ни одно из философских, нравственных, эстетических и биологических открытий не позволяет отрицать Бога. Во времена, когда отдельные науки выстроили стены, тем более нет иной крыши, нежели святые Небеса», Дали не мог даже думать о том, что однажды его не станет. Снова и снова он вспоминал, как в студенческие годы, дурачась и играя, изображал свое умирание Лорка. Нет, он не хочет для себя подобного сценария. Великий провокатор, гений, сюрреалист никогда не закончится. Однажды Дали вычитал в журнале статью о теории замораживания.

«Я так мечтал, чтобы моя Градива, моя русская девочка, закрылась вместе со мной в цилиндре с гелием в ожидании воскресения, но она не хочет», – жаловался доктору Сальвадор Дали.

Всеми силами отвлекая «малыша» от страшных мыслей, Гала запирала его в мастерской и заставляла работать. Когда же мастерская сотрясалась от громкого крика Дали, Гала вбегала к нему и муж, испугавшийся собственной тени, снова набрасывался на Галючку с тростью и не помня себя, бил, бил, бил…

Незадолго до смерти Гала упала, ворочаясь во сне и сломала два ребра и руку. Примчавшийся доктор удивленно качал головой:

– Определенно не понимаю, как вы умудрились себя изломать, упав с такой низкой кровати.

Шинкуя лук для супа, Пакита ворчала:

– Кровать у них во всем виновата, как же. Было бы справедливее обвинить во всем хозяйскую дубинку, которой он прошелся по телу жены.