No Woman No Cry. Моя жизнь с Бобом Марли - Хэтти Джонс

— Это твой брат?

Она постеснялась ответить, что да, брат, потому что чувствовала, что он суперзвезда, а она так — на подхвате в группе поддержки. Вместо этого она ответила:

— Он мой брат в растафари.

Боб огляделся по сторонам и сказал громко и внятно:

— Что еще, к такой-то матери, за «брат в растафари»? Человек спросил, сестра ли ты мне, отвечай «да» или «нет»!

Минни защищала и утешала меня, всегда была мне другом, которому можно обо всем рассказать и который в любую минуту утешит: «Не бери в голову…» Через нее я познакомилась с Анджелой Мельхадо, еще одной бегуньей. Втроем мы бегаем по Ямайке уже лет тридцать. Анджи и Минни выросли по разные стороны одной дороги в Кингстоне — Минни говорит, что богатые родители Анджи были для нее как Санта-Клаус. Многие годы спустя они столкнулись случайно на дорожке вокруг пруда, и с тех пор мы бегаем втроем. Еще мы плаваем. До сегодняшнего дня мы любим речки, и где бы ни пряталась вода на острове Ямайка — в буше, в горах, — мы ее находим и там купаемся. Мы изъездили эту страну вдоль и поперек, потому что знаем — она красивая и особенная. И мы любим одно и то же — любим молиться, любим помогать людям. Анджи и Минни занимаются рисованием в центрах, где лечат от наркомании, и других подобных местах.

Тогда Анджи жила за городом на своем участке земли в горах. Как и я, она любила выращивать фрукты-овощи. В тот день, когда Минни привела ее на Хоуп-роуд познакомиться с Бобом, Анджи принесла с собой красивую соломенную корзину, наполненную плодами из ее сада. Она поставила корзину на землю, когда Боб вышел из дома, и в процессе знакомства сказала:

— Вот, я тут кое-что принесла.

Боб посмотрел на корзинку и поинтересовался:

— А что там?

И Анджи сказала:

— Да вот, я вырастила эти овощи и хотела вас угостить.

Боб чуть не сел прямо там, где стоял. Он был очень тронут, потому что он всю жизнь что-то отдавал людям, а ему самому люди редко что-нибудь давали. Так что он, я думаю, очень удивился и просто стоял, склонив голову слегка набок, глядел на Анджи и повторял:

— Здорово, здорово, большое спасибо.

Когда Минни ездила с нами в турне, она помогала мне с одеждой и прочими вещами, но особенно с едой. Набравшись опыта, она открыла ресторан здоровой пищи, тоже на Хоуп-роуд, с кухней, развивающей идеи, которые мы опробовали в «Царице Савской». Все там собирались на ланч, обмениваясь слухами над тарелками с самой замечательной пищей из лучших свежих продуктов, какие только можно себе представить, потому что Минни всегда вставала рано и была первой на рынке. Ни одна из нас не занималась ресторанным делом только ради денег, мы пытались показать бедным людям стиль жизни, одновременно простой и здоровый. Это было не так сложно, но очень эффективно. На Ямайке есть поговорка, что человек должен превратить горечь в сладость. А мы превращали ее в лимонад!

В 1975-м Минни помогла мне устроить первый день рождения Боба. Мы приготовили множество угощений в «Царице Савской». За всю его предыдущую жизнь — тридцать лет! — Боб ни разу не праздновал дня рождения! Он даже немножко всплакнул на празднике, хотя и без него там было кому плакать — дети Минни и мои, другие малыши: Джуди Моватт привела своих детей, другие члены группы тоже. Боб всем рассказал, что это его самый-самый первый день рождения. Он прошел отлично, и на Ямайке с 1981 года 6 февраля отмечается как День Боба Марли.

Многие тексты песен Боба отражают нашу частную жизнь, от «Nice Time» и «Chances Are» до «Stir It Up», которую он сочинил, когда я вернулась из Делавэра. И, конечно же, «No Woman No Cry». Иногда в турне, если мы ссорились перед концертом и он хотел извиниться, во время исполнения этой песни он пользовался случаем и подходил ко мне на сцене, приобнимал за плечи, целовал либо шептал «я тебя люблю» мне на ухо.

Я могла бы много говорить о значении этой песни, потому что обычно Боб писал не в одиночестве — иногда с Банни, или Питером, или Дримом, с кем-нибудь из друзей. Рядом обязательно кто-нибудь постукивал по барабанам или что-нибудь мурлыкал. Под конец дня Боб спрашивал у меня совета, мог позвать и спросить: «Ты читала то, что я написал прошлой ночью? Вон там, на столе», или «Ну, как это звучит?», или «Я правильно здесь написал?», или «Так это говорится?» Большинство текстов, особенно ранних, произрастали из нашей общей жизни. Не подумайте, что я на что-то претендую, но мы многое делали вместе. Иногда мы брали тексты из Библии или псалмов. Наша маленькая подвальная студия в Булл-Бэй — вот где Боб достигал глубин своей души. Он стремился, чтобы его тексты несли позитивные вибрации — мира, любви и единства. На следующий день он появлялся со словами «Ух, мы могли бы еще вот это попробовать» — и развивал уже начатое, делал следующий шаг.

В какой-то период в те кочевые годы, хотя проблемы оставались, мы снова стали лучше ладить и жить как муж и жена. Примерно в то же время мы взяли к себе Карен, которая родилась в Лондоне, и ее мать отвезла девочку на Ямайку своей бабушке (прабабушке ребенка). Мать уехала, а потом сообщила Бобу, что ребенок на Ямайке. Думаю, она хотела подбросить дочку поближе, чтобы Боб о ней заботился. Типичная ямайская история (и я сама не исключение, чего греха таить).

Когда Боб сказал мне:

— У меня есть дочь в Харбор-Вью, — я слегка удивилась, и больше месту, чем факту. Он предложил:

— Тебе надо поехать на нее посмотреть.

Я поняла, что он беспокоится за ребенка, и согласилась. Когда я приехала, прабабушка сказала девочке:

— Вот твоя мама.

Девчушка, которой было четыре или пять лет, застенчивая и очевидно несчастная, назвала меня «мамочкой», а когда я стала уходить, поговорив с прабабушкой, расплакалась. Вернувшись домой, я сказала Бобу, что, наверное, мы должны ее взять к себе, потому что прабабушка явно не справляется.

— И пусть они со Стефани растут вместе, — предложила я, — потому что Карен на год старше, а Стефани слишком маленькая для старших, вот девочки и составят друг другу компанию.

Боб уже привык к такому моему образу мысли, но все же спросил:

— Ты действительно на это настроилась?

Я не сомневалась ни минуты:

— Конечно.

И мы взяли Карен к себе жить. Она, Стефани и Стивен, поскольку он был близок к девочкам по возрасту, росли как тройняшки. Из них получилась отличная команда. Карен была лидером, а Стефани всюду за ней следовала. Иногда, если у меня выпадало несколько свободных дней во время турне, я летела их повидать. Однажды я приехала неожиданно, в девять вечера, и обнаружила, что Карен и Стефани нет дома. Я вызвала полицию, подняла на ноги всех, кого знала, даже их приятелей, и мы отправились на поиски. Я так беспокоилась, чуть с ума не сошла! Мы нашли их у друзей на следующий день: они побоялись возвращаться домой, потому что было поздно, и не ожидали, что я вернусь и подниму всех на уши!

В некотором смысле, хотя я и объездила пол-мира в те годы, душой я оставалась на одном и том же месте, там, где я находилась, когда приехал водитель Боба и срочно забрал меня в студию. Время от времени, когда мы были дома, я говорила Марсии и Джуди: