Искупительница - Джордан Ифуэко

прагматизм, но когда кто-то из них решал, что видит правильный путь, то, каким бы трудным этот путь ни был, они следовали ему с несгибаемой стойкостью. Как еще Дайо мог бы все эти годы находиться со мной рядом, зная, что мне суждено его убить?

У меня пропал аппетит, но я откусила от десерта из инжира, чтобы риск Ай Лин не был напрасен. Апельсиновый пунш покалывал язык и обжигал горло. Из-за нервов разболелся живот.

– Не волнуйся о том, что королева Минь Цзя увидит твои воспоминания, – сказала Ай Лин после паузы, чувствуя через Луч мою тревогу. – Как там говорят в Суоне? «На каждое урожайное поле приходится своя канава со скелетами». У нас у всех есть истории, которыми мы не гордимся, Тарисай.

Я нахмурилась, глядя на свою тарелку со сладкими жареными чин-чин.

– Но я пыталась убить человека.

Горькая улыбка Ай Лин вернулась.

– Это Ан-Илайоба, – заметила она мягко, сжав мое колено ладонью. – Кто здесь без греха?

Я коротко рассмеялась – и тут, пока я смотрела на нее, из ее разума в мой просочилось воспоминание. Я отдернула колено, в ужасе распахнув глаза:

– Великий Ам, – пробормотала я. – Прости. Я не хотела подсматривать. Просто ты напомнила мне…

– Все в порядке. – Она смотрела в свой кубок с пуншем. – Я тоже об этом думала.

Я увидела воспоминание Ай Лин о тринадцатом дне рождения Дайо, еще до того, как он стал неуязвим к смерти.

Среди гор подарков и толпы смеющихся детей в игровую комнату Детского Дворца проник убийца.

Он атаковал стражу дротиками со снотворным. Санджиту удалось взять убийцу в захват, почти обезвредив его, но тот потянулся рукой назад, вслепую нащупывая его шею. Только после трех дротиков со снотворным Санджит тяжело осел на пол. Я поспешила к убийце следующей, надеясь украсть его воспоминания и превратить его в пустую, ничего не понимающую оболочку. Но он швырнул меня в сторону, как мешок с картошкой. Убийца вытащил нож и с мрачной решимостью направился к Дайо.

Тогда из толпы ревущих детей выбежала Ай Лин, сжимая свои изящные кулаки.

– Ты не желаешь ему вреда, – пискнула она. – Правда ведь?

Убийца замедлился, отступая на шаг. Дар Ай Лин вонзился в его тело, как стрела. И все же он поморщился, стряхнул ее убеждение и двинулся дальше.

– Ты не желаешь ему вреда, – повторила она.

Он стряхнул еще одну невидимую стрелу, на этот раз быстрее.

– О, – прорычал он, – я очень даже желаю!

Ай Лин побледнела.

– Нет, не желаешь. Ты хороший человек. Это ниже твоего достоинства.

Убийца заколебался. Затем рассмеялся, схватив ее за ворот туники и ухмыльнулся ей в лицо гнилыми зубами:

– Ты не знаешь меня, девочка.

– Ладно! – выдохнула она. – Значит, ты плохой человек. Худший из всех. Просто мусор, крыса, которая убивает детей, и… и никто никогда тебя не полюбит.

Тот отшатнулся, разжав хватку. Ай Лин попала своими словами, утроенными силой ее Дара, в уязвимое место: похоже, убийца и сам верил в это в глубине души. Она смотрела на него с пола – глаза ее блестели от слез.

Но, вытерев щеки, она продолжила:

– Признай: всем на тебя наплевать. Люди, которые говорят, что это не так – врут. Так зачем все эти хлопоты, если ты все равно умрешь в одиночестве? Ты не хочешь быть здесь.

Она оглянулась на Дайо, который стоял за ней, застыв от ужаса, уязвимый, как никогда. Затем она повернулась к вторженцу и нанесла добивающий удар:

– Думаю… ты не хочешь быть нигде.

В изумлении все присутствующие смотрели, как убийца кивнул, всхлипнул… и вонзил нож себе в живот.

На следующий день Дайо помазал Ай Лин как свою советницу. Мы устроили праздник в ее честь, но с тех пор другие кандидаты дрожали при виде ее, закрывая уши, и шепотом называли ее «злоязыкая ведьма».

– Раз уж мы тут делимся темными секретами, – сказала Ай Лин беспечно, откидываясь на подушки. – В таком же шатре я в первый раз занималась сексом.

– Ох. – Я застыла, не донеся до рта кусочек мяса. – Правда? Но когда? С кем?

Я знала, что у многих моих братьев и сестер случались интрижки. Но мы постоянно находились вместе, и расписание у нас всегда было довольно плотное. Когда Ай Лин успела тайком улизнуть?

– В последний год в Детском Дворце. – Она задумчиво разглядывала небесно-голубую ткань шатра, накручивая на пальцы бахрому подушки, пока кожа не побелела. – Его звали Омар. Он не был кандидатом – просто один из храмовых служек, помогавших гриотам во время катехизиса. Глупо и ребячески улыбался. Собирался стать жрецом Крыла, поклялся соблюдать чистоту помыслов и все такое. В общем, меня это впечатлило, и очень скоро мы… стали ускользать в сад после наступления темноты. На самом деле секс был скучным. Поначалу – довольно неловким. И болезненным, когда он делал что-то неправильно. По большей части я занималась этим ради ощущения, что империя мной не владеет. Но Омар мне нравился. Он пах слишком сладко, в хорошем смысле, как храмовые благовония. И мне нравилось… – Она порвала нитку бахромы. – Мне нравилось, что он называл меня серебряноязыкой. Нас застукали, конечно. Несложно проследить за мальчиком, который каждую ночь проходит через дворцовые ворота. Но когда жрецы застали нас прямо в процессе… Омар оттолкнул меня. Отряхнулся, передернул плечами, как будто… как будто я была каким-то грязным животным. – Она хрипло и коротко рассмеялась. – А потом сказал, что я заставила его сделать это.

Я ахнула:

– Вот мерзавец!

Она пожала плечами, хотя уголок ее рта подрагивал.

– Омар сказал жрецам, что не контролировал себя. Что я наложила на него какое-то заклинание и оплела его своей злоязыкой ложью. Но я не использовала свой Дар с того самого праздника у Дайо. В любом случае у меня-то неприятностей не было, конечно. Жрецы знали, что с ними будет, если пойдут слухи, что их аколит возлег со священной Помазанницей. Но я поклялась, что никогда больше не подпущу ни одного парня так близко. Только если он сможет полностью мне доверять, не оставляя места сомнениям. Только если это будет человек, чья вера способна наполнить океан. И если я найду такого человека… все остальное в нем будет неважно. – Она встретилась со мной взглядом. – Абсолютно все.

Я сжала ее руку, посылая ей свою поддержку через Луч.

– Я знаю одного такого.

– Я тоже, – прошептала она.

Улыбнувшись, она смахнула слезинку из уголка глаза и села, снова собранная и деловитая.

Полог шатра зашелестел, приподнимаясь.

«А теперь, Тари, – сказала Ай Лин