Дебри - Юлия Зайцева

Гостиный двор в Тобольске

В эти же годы в Верхотурском уезде задымили первые горные заводы России – Невьянский, Каменский, Алапаевский и Уктусский. В Тобольске на деньги Артиллерийского приказа Черкасский устроил Ружейный двор – первую в Сибири мануфактуру. Из уральского железа оружейники ковали фузеи и мушкеты для сибирских служилых. Заведовал двором суздальский мастер Никифор Пилёнок. С собой в Сибирь он привёз 47 родственников, и мануфактура превратилась в вотчину клана «пилёнков». Обнесённый высоким бревенчатым заплотом, чтобы не глазели зеваки, Ружейный двор встал на окраине Тобольска за речкой Абрамовкой, а рядом разрослась Бронная слобода. Свои самопалы мануфактура начала выдавать в 1701 году. Пилёнок дважды ездил в Москву посмотреть на Ружейный двор Избранта Идеса, но до механизации труда так и не дозрел: Пилёнку не понравилось водяное колесо, и он решил, что ручная работа «гораздо лехче и поспешнее». А неугомонный Семён Ремезов – вообще-то сын пороховщика, «зелейного мастера», – устроил на легендарном Искере мастерскую по производству селитры, чтобы у сибирских ружей был свой порох. В 1719 году мануфактура «пилёнков» будет производить около тысячи стволов в год, и здесь будут трудиться больше сотни работников. Пару добрых тобольских мушкетов возьмёт себе царь Пётр. Ружейный двор закроется лишь в конце XVIII века, но оружейные мастерские в окрестных сёлах сохранятся до ХХ века.

А вот с владыкой Филофеем отношения у Черкасского не сложились.

В 1701 году на Воеводском дворе князь открыл первую в Сибири школу. Учителями Черкасский поставил пленного шведа Антона Деловала и двух ссыльных из Томска – братьев Дровниных: «иконника» и колдуна Ваську и «распопа» Гришку. Васька в Москве в 1691 году собирался навести порчу на малолетних царей Ивана и Петра, а царевну Софью обещал вызволить из монастыря и выдать замуж за придворного писателя Сильвестра Медведева. Заговор раскрыли; Сильвестру отрубили голову, а злокозненных братьев сослали в Сибирь. В школе Черкасского обучалось больше сотни недорослей. Они зубрили грамматику, арифметику, геометрию, фортификацию, а латынь им преподавать не стали, поскольку «в Сибири говорить на латыни не с кем».

Но в 1702 году владыка Филофей перевёл школу к себе на Софийский двор, переделал в «Славяно-русскую» – вроде украинских коллегиумов – и прогнал братьев Дровниных. Видимо, с этого деяния начался разлад между энергичным реформатором Филофеем и неторопливым традиционалистом Черкасским. Конфликт воеводы и митрополита привёл к тому, что Филофей оставил Софийский двор в Тобольске и перебрался в Преображенский монастырь в Тюмени. Однако на карьере Черкасского это не сказалось.

Князь воеводил до весны 1710 года. Годы брали своё, и царь Пётр был вынужден отпустить «вице-короля» Сибири на покой. Михаил Яковлевич вернулся в столицу и в 1712 году умер. Закончилась эпоха сибирских воевод. Сибирь взял в руки первый губернатор – князь Гагарин. Однако век его окажется недолгим, и вторым губернатором Сибири царь назначит князя Алексея Михайловича Черкасского – сына «вице-короля». «Король умер – да здравствует король!»

Деревянный Тобольск, как и другие русские города, застраивался как попало. А в петровские времена понимание города изменилось. Город – это не просто сборище домов, а особая структура. Город должен быть ясным и доступным; его должны пересекать магистрали, ведущие к торговым и культовым центрам; он создаётся для публичной жизни, а не для обороны от врагов. 18 мая 1697 года Сибирский приказ повелел перестроить Тобольск: сделать его более компактным и – насколько возможно – перевести казённые здания в камень. Требовалось сначала начертить план кремля в соотношении с другими постройками («где строению быть, чтобы город не утеснить») и составить смету: «сколько надобно того и этого и почём станет».

Для исполнения градостроительной миссии воевода Черкасский избрал Семёна Ремезова, только что произведённого в «изографы», хотя в Тобольске жили и другие мастера, а Ремезов не имел опыта каменного зодчества. Семёну Ульяновичу было уже 55 лет, но, видимо, он оказался переимчивее прочих, способнее к новшествам, а потому получил от воеводы аванс – «обнадёжился пожалованьем» – и сразу приступил к делу.

Ремезовский проект типового здания

Ремезов уже не раз обмерял Тобольск, и сейчас вместе с подмастерьями заново перемерил весь город «вкруг, вдоль и поперёг». Он начертил большой «Чертёж Тоболеск под каменное строение», в котором тщательно указал «длинники городу», «поперешники нагорные», все «межи посадов» и «заклюки» улочек, а также «улиц и переулков имени и назвищи». Ремезов – насколько понимал суть новшеств – создал план «регулярного» города с прямыми проспектами-«першпективами», хотя даже Петербурга в то время ещё не существовало. Выдираясь из воеводского средневековья, сибирский «изограф» сам себе, без совета со стороны, был «петровской эпохой».

Ремезов написал «розметы» и высчитал стоимость работ: 44 255 рублей. Планы и бюджет требовалось утвердить в Москве. В июне 1698 года Ремезов с сыновьями и со всеми документами выехал на переговоры к главе Сибирского приказа дьяку Андрею Виниусу. В столицу Ремезовы прибыли в августе, и их поселили в огромном тереме князей Черкасских.

В Сибирском приказе Ремезов обсудил с Виниусом свои замыслы каменного строительства и защитил расчёты. В Оружейной палате Ремезову выдали «фряжскую книгу» по зодчеству и обучили азам строительных работ: как сооружать копры для битья свай, как механизировать подъём материалов на гору, как мять глину, готовить известь, обжигать кирпич, выкладывать стены, арки и своды. Грамотой от 4 декабря прошедший обучение Ремезов был официально назначен главным архитектором Тобольска и начальником строительства. Потом Ремезовы отправились обратно. В четыре месяца «командировки» вместилось всё знакомство Семёна Ульяновича с каменной архитектурой и современным градостроительством. Всё, что Ремезов задумал и осуществил в Тобольске, было основано на впечатлениях из этой поездки.