Неизвестный Путин. Тайны личной жизни - Нелли Гореславская

Но, конечно же, главную роль в воспитании детей играла мама, а не ясли, садик или школа. Уже став женой президента и отвечая на вопрос корреспондента, что бы она посоветовала выбрать своей дочери, карьеру или детей, если бы та об этом спросила, Людмила Путина сказала:

— …Определиться со смыслом ее собственной жизни. И если главный смысл жизни она найдет в продолжении жизни, в детях, тогда — рожать детей и посвящать им все свое время. Кто-то может позволить себе взять няню, которая будет заниматься детьми, а самой работать. Опять же вопрос: хочет ли женщина, чтобы это были только ее дети? Или согласна на то, что они будут и «чуть-чуть нянины»? Передо мной тоже все время стоял выбор: идти работать или воспитывать детей? Иногда меня спрашивают: как вы воспитали таких детей? Минута в минуту четырнадцать лет посвятила им. Я почти не работала. Надо вам сказать, что это непростое испытание… («Хорошая семья для ребенка и есть хорошее государство» // Российская газета. 01.06.2006.)

Испытание в самом деле непростое, но если рассказы о дочерях соответствуют истине, то она его выдержала блестяще. Причем правила поведения девочкам приходилось прививать именно ей.

«Думаю, если бы Володя непосредственно занимался воспитанием детей, то они, наверное, были бы жутко избалованными, потому что им все разрешалось. Обычно детей чаще всего приструнивают папой, мол, вот папа придет и тебя накажет. И детей это как-то дисциплинирует, подтягивает. У нас же это невозможно в принципе, потому что папа дочек баловал. Папа для них — это всегда радость и никакого наказания».

О том же говорит и Владимир Усольцев в книге «Сослуживец», рассказывая, что Путин был очень нежным и любящим отцом, исключительной привязанностью к дочуркам отличаясь от всех остальных своих коллег. Приходя домой, он в первую очередь заходил к девочкам, играл с ними, и только после того шел к столу. Он с готовностью посылал на всяческие коллективные мероприятия и экскурсии свою жену, предоставляя ей возможность отдохнуть от домашних хлопот, тогда как сам предпочитал оставаться с детьми, находя в этом огромное удовольствие. Он, как уже говорилось, покупал им самые роскошные игрушки, причем никакие цены его не могли остановить.

После возвращения в Петербург, чтобы девочки не забыли язык, родители устроили их в детский сад с разговорным немецким, а потом и в школу с углубленным изучением немецкого— Peterschule. Эта негосударственная школа существует с 1762 года, но вторично открылась лишь в 1990-м, когда в нее— одно из первых частных учебных заведений в городе — были набраны первые 150 учеников. У школы хорошая репутация. Учились в ней либо немцы, либо продвинутые русские. После окончания многие становились на путь германистики, немало выпускников «Петершуле» работает на кафедре немецкого языка Петербургского университета.

В тот питерский период жизни, как уже говорилось, семью Путиных постигли два серьезных несчастья. Во-первых, Людмила Путина попала в аварию и какое-то время находилась между жизнью и смертью, во-вторых, сгорела их дача вместе со всем имуществом. Оба этих несчастья девочки перенесли стойко, хотя, наверное, они не понимали до конца, какая опасность грозила жизни их матери в результате той аварии. Другое дело пожар, когда сгорели все их вещи и игрушки. Однако в Гамбурге, куда они приехали вскоре после этого, как сообщает Ирена Питч, про дачу, уничтоженную огнем, много не говорили. Правда, «…вспоминали, что Маша много плакала. Катя — нет. Но и у той и у другой в карманах брюк лежали аккуратно сложенные бумажки, с которыми они, видимо, не расставались. Мелким почерком, в ровный столбик были записаны все игрушки и другие личные вещи, которые погубил пожар. Кое-что было уже вычеркнуто. Значит, это уже куплено. В Гамбурге они тоже собирались кое-что приобрести. Все их мысли и намерения были обращены в будущее».

Но семье Путиных вскоре после того пожара пришлось переехать в Москву, и первое, что сделал ее глава, обосновавшись там, — определил дочерей в школу имени доктора Гааза при посольстве Германии, расположенную на проспекте Вернадского. Немецкий врач Фридрих Гааз сумел оставить добрую память о себе в сердцах как немцев, так и русских. В начале прошлого века он работал простым врачом в московских тюрьмах и госпиталях для неимущих и прославился своим гуманизмом.

Его стараниями всем русским каторжникам царские власти заменили ножные железные колодки на цепи, что сохранило миллионы жизней на сибирских этапах и пересылках. Их потом больше века в народе так и называли «цепи Гааза». Когда Гааз умер, на его похороны в Москве пришло 200 тысяч человек. Говорят, что и по сей день на его могиле всегда живые цветы. Выбирая учебное заведение, Путины долго сомневались, стоит ли выдергивать детей из привычной русскоязычной среды. Говорят, что решающим фактором, как ни странно, оказалось состояние школьных помещений, особенно санузлов. Разумеется, в школе имени Гааза они содержатся в образцовом состоянии. Но в остальном ничего необычного там нет.

Обучаются в школе в основном дети немецких дипломатов и бизнесменов, а также австрийских и швейцарских подданных, работающих в Москве. Но и русским, чьи родители долгое время жили и работали в Германии, вход сюда не заказан, хотя обучение стоит недешево. Внутри на стенах— веселые акварельные картинки, в туалете — чистые полотенца для рук. Учителя исповедуют принцип индивидуального подхода к ученику. Здесь никогда не повышают голос. Уровень преподавания — в соответствии с мировыми стандартами: три обязательных иностранных языка, физика, химия, математика, мировая история в расширенном объеме. Больше внимания, правда, уделяется гуманитарным наукам. Каждую неделю — урок этики, на котором дети общаются с учителями на отвлеченные нравственные темы. В большом объеме дается мировая история: Древний Рим и Греция, феодальное Средневековье. Преподавание ведется исключительно на немецком языке, учителя в основном немцы. Правда, русский язык здесь не изучается, и потому русские родители нанимают для своих детей репетиторов. Успешное окончание немецкой школы гарантирует поступление в любой престижный немецкий университет. Словом, хорошую школу выбрали для своих девочек любящие родители. Только не слишком ли германоцентричную? Впрочем, то, что воспитание и образование Маши и Кати с самого раннего возраста проходило по немецкой системе, в конце концов дало неплохой результат. А в университет они все же поступили в наш, русский, — тот, который в свое время окончили их родители.

Итак, около двух лет Маша и Катя посещали школу вместе с остальными учениками, добираясь сюда на авто с мигалками. Но начиная с 2000 года педагоги, по соображениям безопасности, стали ездить к ним на дом. Рассказывают, что в школе девочек все любили. А после ее окончания обе стали студентками Петербургского университета. Младшая, Катя, выбрала факультет восточных языков, специализируясь в японском. А старшая, Маша, колебалась между медицинским факультетом и биологопочвенным, но в конце концов все же выбрала последний. Кстати, уже упоминаемая Ирен Питч описывает в своей книге, как однажды она пригласила своих гостей посетить Дом бабочек. «И Людмила, и Маша, — как рассказывает Питч, — утратили интерес к бабочкам, столкнувшись с первыми же неудобствами. Мать и дочь, прелестное создание, полное внешнего и внутреннего обаяния, принялись обсуждать, какое воздействие оказывает трудно переносимая влажность и жара, имитирующая тропики, на кожу, волосы и общее самочувствие. Зато Катя в это время была поглощена серьезным изучением жизни бабочек, то и дело сравнивая экзотические экземпляры, которые обнаруживала, с их изображением в книжечке…»