Женское время, или Война полов - Эдуард Тополь

Марта пошла в свой кабинет, а секретарша порылась в перекидном телефонном списке на своем столе. Через минуту, подняв телефонным звонком с постели мистера Рафаэля Рикардо Родригеса, администратора Рокфеллеровского центра, Фаррон уже выяснил, что прежнюю уборщицу звали Зара Бешметова, что в пятницу, 26 сентября, она уволилась и получила последний чек и что жила она «где-то в Нью-Джерси, если вам нужно, господин комиссар, я сейчас приеду в офис и посмотрю свой файл…»

Но еще до того как Рафаэль Родригес доехал до своего офиса, Фаррон уже знал абсолютно все о госпоже Заре Бешметовой: 1938 года рождения, место рождения Крым, СССР, въездная «алиен» карточка № А070065490, дата въезда в США — 2 декабря 1991 года, дата выезда — 28 сентября 1997 года, место выезда — аэропорт Кеннеди, транспортное средство — авиакомпания «Аэрофлот», номер рейса — 35, направление полета — Нью-Йорк — Москва.

Да, 28 сентября г-жа Зара Бешметова покинула США, 29-го она приземлилась в Москве, а через день в Манхэттене начались «космические ожоги» клиенток «Бюро знакомств Марты Грей», где г-жа Бешметова бывала еженощно до своего отъезда.

ДОКУМЕНТ:

ЦЕНТРАЛЬНОЕ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ

Срочно, по факсу

Директору Федерального бюро расследований

В связи с Вашим запросом о наличии у России психотронного оружия направляю Вам сводку последних сообщений российской прессы, собранную Информационным отделом нашего посольства в Москве.

Газета «Известия»: «Центром российской психотроники можно считать Новосибирск. В 70-е годы здесь активно велись научные разработки систем управления поведением человека и животных… Бывший заместитель генерального директора предприятия „Энергия“ Валерий Канюка признает, что их фирма занималась разработкой методов и средств дистанционного воздействия на биологические объекты, в том числе на человека. В 1989 году создали аппаратуру (работы велись во исполнение закрытого постановления ЦК КПСС от 27 января 1986 г.), которая после ее выведения на околоземную орбиту могла корректировать поведение населения на территории, равной Краснодарскому краю. В 1991 году разработками в области психотроники занимались уже более 20 институтов, координировал работы Центр нетрадиционных технологий при Комитете по науке и технике СССР. На исследование спинальных и лептонных полей через Военно-промышленную комиссию при Кабинете министров СССР было израсходовано 500 миллионов рублей (разумеется, еще „тех“, полновесных). Центр нетрадиционных технологий изучал вопросы дистанционного медико-биологического воздействия на войска и население торсионными излучениями… Кирпичные стены, бетонные перекрытия, дерево — эти и другие материалы и конструкции могут быть „прозрачными“ для электромагнитных излучений определенной длины и мощности…»

Газета «Смена», 29 апреля 1994, С.-Петербург: «Можно целый стадион, концертный зал или воинскую часть, действуя психотронным оружием, ввести в 10-минутный сон, — констатирует бывший заведующий сверхсекретной лабораторией Сергей Горчаков. — Во время этого сна можно внушить подопытному что угодно. В наших экспериментах мы меняем людям имена и профессии, стираем их память или, наоборот, дополняем ее новыми сведениями. Прибор „Луч“ с 50 метров может обратить группу людей в дикое стадо, которое будет смеяться, кричать, разбегаться и т. д. в зависимости от установки. НПО „Энергия“ — это колоссальный биогенератор, который может на большом расстоянии вводить в людей лекарства и даже смертельный яд и т. д. и т. п.». На основании этих и аналогичных публикаций можно полагать, что в начале 90-х годов в СССР под контролем ЦК КПСС и опекой КГБ десятки организаций не только разрабатывали психотронное оружие, но и специализировались на его поточном производстве. По свидетельству газеты «Труд» (16 ноября 1996 года), часть этих организаций была после развала СССР приватизирована. «Труд» сообщает, что они «вели активную распродажу [своих психотронных] технологий российским и зарубежным компаниям» и что, «по мнению историка и правоведа Генриха Кожемяки, психотронное оружие скорее всего попало в руки криминальных структур».

Полный список российских организаций, причастных к созданию психотронного оружия, передан нами советнику президента по национальной безопасности.

Директор ЦРУ (подпись)

Солдаты ворвались на рассвете, гремя кирзовыми сапогами и автоматами ППШ с круглыми, как тарелки, дисками. Хлипкую дощатую дверь они сорвали с петель первым же ударом приклада и, наверно, сами удивились своей нерасчетливой силе. Впрочем, от любых дверей нет во время войны никакого толка. Немцы в поисках евреев и партизан тоже врывались без стука, срывая с петель и дубовые ворота. Но и евреев, и партизан мать прятала не в доме, а как раз снаружи и вроде бы у всех на виду — в гигантской старой бочке для дождевой воды. А немцам, конечно, и в голову не могло прийти, что люди способны жить в бочке. И не день жить, и не два, а — неделями. В начале войны, в 1942 году, два еврея прятались в этой бочке от немцев, потом мать переодела их в бабушкины платья (бабушка все равно лежала без движения на кошме хворая и в ожидании смерти), и евреи ушли куда-то донашивать бабушкины одежды. Но наверно, недалеко ушли — немцы скорее всего расстреляли их в Керчи вместе со всеми остальными крымскими евреями. Потому что вскоре после их ухода и бабушка умерла — ушла за своими платьями.

А перед самым приходом Красной Армии в этой бочке пять недель прожили два партизана, и только когда красные выбили немцев из Крыма, эти партизаны вылезли из бочки, и мать велела Рахмету, который старше Зары только на два года, показать им дорогу на железнодорожную станцию. Рахмет взял отцовский велосипед, просунул ногу сквозь раму (до седла он не доставал) и поехал. Партизаны пешком, а Рахмет впереди на велосипеде — проедет метров двести и останавливается, ждет их. В трех километрах от дома, когда он в очередной раз ждал отставших солдат, шальной снаряд накрыл их на его глазах, просто взлетели в воздух их руки-ноги вместе с землей и камнями. Вот какая нелепая штука война. Два года под немцами голодали и еще при этом партизан кормили, а пришла родная Красная Армия — сначала последнюю лошадь забрали, а через неделю, 18 мая, на рассвете — шарах прикладами по двери:

— Подъем! Татары есть в доме?

А разве и так не ясно, что дом татарский? Сразу за дверью — темная клеть прихожей и кухня с тандымом — татарской печью и трубой, уходящей в низкий беленый потолок. Рядом с печью стоймя стоит железное корыто, в котором мать младших детей купает, а подле него — казаны для варки мяса, забывшие за войну не только мясной вкус, но и запах. Тут же бидон со сметаной — такой жидкой, что мать и братья Зары не смогли вчера сбить его в масло.

От стука кирзовых солдатских сапог железное корыто с грохотом рухнуло на пол.

— Японский бог! — выругался старший над солдатами, прыщавый и рыжий сержант-верзила лет двадцати. И повернулся к матери, вскинувшейся с пола над спящими вповалку детьми, как курица над цыплятами. — Как фамилия?