Она написала любовь - Тереза Тур

Касс опустил голову, Ульрих тоже занервничал, и тут она увидела миску с яблоками, аккуратно порезанными на дольки.

— Так-так… — отправив в рот последний кусочек самой вкусной булочки, которую она ела за всю свою жизнь, хозяйка скрестила руки на груди и внимательно посмотрела на солдат, — либо вы, Касс, затеяли яблочный пирог, либо…

— Не выдавайте, госпожа фон Лингер! Доктор Фульд и так сердится…

— Сколько яблок вы скормили низерцвейгам?

— Ну… мы по очереди навещали. — Ульрих развел руками.

— Хоть пару кусочков им еще можно? Не могу же я прийти к ним с пустыми руками!

— Мы вас не выдадим. Но и вы там… аккуратно! — Касс сунул ей в руки салфетку с завернутыми в нее ароматными дольками очищенных яблок.

Улыбаясь и вспоминая вкус булочки (до чего же вкусно!), Агата поднялась обратно на второй этаж — в комнату, где доктор Фульд занимался Эльзой и Гроном.

Низерцвейги выглядели уже весьма и весьма прилично. Особенно если сравнивать с тем, какие они были там, на дороге.

— Агата! — строго сказал доктор, увидев, как дольки исчезают в пасти Грона и Эльзы. — Их уже кормили.

«Кого? — говорили честные и страдальческие глаза. — Нас? Посмотри на этого жесткосердного человека. Разве он хоть что-нибудь даст умирающим? Раненым? Спасшим, ценой собственной жизни… Это все, что ты принесла, или еще есть?»

— Я, кстати, тоже не прочь подкрепиться! — возмутился доктор.

«Вот-вот! Еще немного, он отнимет и съест нашу кашу! Кстати, каши было на донышке. Маааленький кусочек мяса. Этот изверг считает, что нам много нельзя», — тяжело вздохнул Грон.

— А я как раз пришла звать вас на ужин! — вспомнила Агата. — Если надо посидеть с собаками, то я готова…

— Не стоит. Они прекрасно поспят, как и полагается тем, кто после ранения набирается сил.

Эльза и Грон тут же послушно закрыли глаза. Но, когда доктор повернулся к ним спиной и направился к двери, Эльза посмотрела на Агату: «А яблочко еще будет?»

Хозяйка дома засмеялась. Кивнула. И под довольный вздох низерцвейгов — хоть кто-то понимающий нашелся — вышла вслед за доктором.

— Господин барон! — радостно поприветствовал Эрика доктор Фульд. — Выглядите вы, должен признать, отменно.

— Ваши лекарства, доктор, оказывается можно принимать. Если с ними поработала госпожа Агата. — Барон сидел на стуле, бледный, однако полностью одетый к ужину.

— Я впечатлен, госпожа фон Лингер! Вы даже представить себе не можете, насколько этот пациент капризен. К тому же в последнее время он просто-напросто игнорирует мое лечение. И не пьет лекарств.

— Агата просто волшебница. Вы уверены, что в вашем роду не было артефакторов? — Барон отодвинул кресло, помогая ей сесть.

— Боюсь, что нет. Вы переоцениваете мои возможности…

— Ничуть. Скорее вы их недооцениваете.

По случаю совместного ужина в комнате для гостей солдаты принесли небольшой круглый стол и сервировали на четыре персоны.

— Что на ужин? — Доктор Фульд улыбнулся, и Агата заметила, какой усталой была его улыбка, каким бледным лицо…

Этот человек отдал столько сил! Он, наверное, смертельно устал и проголодался. И она на правах хозяйки дома засуетилась, чтобы накормить гостей.

— У нас новый повар, Касс. Запах на кухне! А чистота! Солдаты починили Чай-шкаф, и… господин барон, я…

— Вы должны звать меня по имени. Эрик! Привыкайте. Даже тогда, когда мы среди своих, прошу вас.

— Эрик, спасибо вам. Вы все восстановили.

— Не стоит благодарности. Я лишь вернул вам то, что у вас несправедливо отняли.

— Мясо просто восхитительно! — Доктор Фульд поднял брови. — Мои комплименты повару.

А следователь Майнц с блаженным видом закивал — сил говорить у него не было.

— Вы еще не пробовали булочки.

— Булочки? — Барон взял кувшин и налил всем гранатовый сок, на который теперь смотрел куда более благосклонно, зная, что Агата добавила необходимые ингредиенты. — Касс кормил вас булочками перед ужином? Это же перебьет весь аппетит! Получит выговор.

— Ах, нет! Он только попросил снять пробу! Один кусочек…

— Маленький?

— Совсем!

— Ну, хорошо.

Они рассмеялись и подняли бокалы с соком.

Густой и сладкий, он мгновенно залил белоснежную скатерть кровавым пятном, кресло доктора Фульда накренилось, барон схватил Агату за руку, сквозь грохот послышался собачий лай…

Дом содрогнулся от взрыва.

Первым среагировал следователь. Выхватив огнестрел из наплечной кобуры, Майнц выбежал за дверь.

Вторым — доктор Фульд. Врач, поскользнувшись на осколках разбитой посуды, рыкнул на вставшего было барона так, что сам Грон мог вполне позавидовать:

— Куда?!!!

Эрик хотел кивнуть по направлению к выходу из комнаты, но тут же схватился за спинку кресла Агаты. Испуганная и бледная, женщина вскочила, чтобы помочь.

Доктор одарил барона взглядом, природу которого трудно было определить однозначно: злость, негодование, тревога, преданность…

Зато госпоже фон Лингер взгляд достался теплый, ободряющий, полный надежды на то, что она с этим… фон Гиндельбергом… справится обязательно, пока его не будет пару минут.

Несмотря на серьезность ситуации, Агата с трудом удержалась от смешка. Эрик вел себя, как заколдованный, — опустил голову и послушно дал уложить себя в кровать. Для бывшего канцлера в данной ситуации это был настоящий подвиг! И она его не забудет…

— Присматривайте за госпожой Агатой, — бросил доктор и вышел, не отрывая глаз от женщины: «Умоляю! Присматривайте за господином бароном!»

— Ненавижу беспомощность, — вздохнул Эрик.

— Я тоже.

— А как вы познакомились с доктором? — Писательница сочла, что лучше всего отвлечься от бесконечного вслушивания в звуки растревоженного дома.

— Что?

— Вы и доктор Фульд.

— Ах да… Фульд… Мне его прислала мама. — Легкая печальная улыбка чуть тронула губы. — Видите ли, в то время я увлекся… мм-м… экспериментами.

— Вы имеете в виду работу с кристаллами? Артефакторику? — Агата, радуясь, что смогла вывести разговор на интересующую тему, суетилась у столика.

Какое счастье! Кувшин с ее творением не пострадал! Спиртовка на месте… Так. Разогреть и заставить барона выпить. Он слишком бледен… Кто же мог устроить этот взрыв? Как некстати! Все было так хорошо, они ужинали. Если бы Эрик поел…

— Что вы изобретали? — вслух спросила она, стараясь не показать, что расстроена.