Шейх Мансур - Алаудин Мусаев

Бог видит и знает, почему мы собрались здесь. В сегодняшнее непростое время, когда над нами нависла угроза, я вынужден обратиться к вам от имени Всемогущего Аллаха с просьбой встать на защиту нашего отечества. Бог создал нас свободными, и свобода эта передавалась нами из поколения в поколение как самое дорогое достояние. Мы хотим жить на своей земле так, как жили наши деды и прадеды, любя свой край и уважая его честь. Желаем ходить по своей земле как хозяева, не боясь, что в наш дом в любую минуту придет враг, чтобы убить нас, обесчестить наших жен и дочерей, разрушить наши дома и мечети и наконец отнять у нас данную нам Богом свободу, сделать из нас рабов. Если мы не объединимся, не выбросим из душ наших все злые помыслы и не предадимся полностью на волю Всевышнего, то перестанем существовать как народ. Сам Бог отвернется от нас, и наши дети проклянут нас, но не подчинятся врагу, поскольку в их жилах течет кровь вольных предков, а в груди бьются гордые вайнахские сердца. Они никогда не смогут жить под пятой врага.

Чеченцы — мирный народ. Нам не нужна война, не нужны чужие земли. Видит Бог, мы никогда не начинали войны ни с одним народом, не вторгались к соседям, довольствуясь тем, что дал нам Господь. Жили и живем по милости Аллаха, по данным Им законам адата и шариата. Мы всегда были гостеприимными, делили с гостем кров и последний кусок хлеба. Но мы не потерпим на своей земле непрошеных гостей — тех, кто пришел убивать нас, заставлять нас жить по законам, противным нашей вере и нашему духу.

Аллах велик, и все в Его власти. Он поможет нам избавиться от врагов мирным путем. А если неверные навяжут нам войну, то мы примем ее и покажем, как умеем воевать. Те, кто погибнет в этой войне, попадут в рай волей Аллаха. Он всегда за тех, кто не желает воевать, но вынужден защищать свою землю и свой народ».

Произнося такие речи, Мансур искренне верил, что Аллах поможет ему и, если нужно, даст ему силы творить чудеса. Многие слышали, как он говорил своим воинам, что никакое оружие правоверным не опасно, и если царские войска будут стрелять в них из пушек, то не следует этого страшиться, ибо «дула пушек оборотятся против неверных и станут их же побивать». Он также обещал, что в бою ножи чеченских джигитов сделаются длиннее сабли и будут нещадно разить врагов. Обещал и то, что воинам, идущим в бой пешими, будут посланы свыше чудесные белые кони. Мансур хорошо знал поверья своих сородичей — белая лошадь у чеченцев считается предзнаменованием успехов и счастья. В этом предсказании не было лукавства. Имам не сомневался, что в предстоящем большом походе горцы захватят немало казацких табунов, где в числе других будут и белые лошади.

Мансур не скрывал, что в предстоящих сражениях восставшим придется понести немалые потери. По донесениям Али-Солтана, он говорил: «Не ведаю, кому суждено остаться в живых, а кому погибнуть, но тот, кто увидит победу, будет героем и счастливейшим из смертных, тот же, кто встретит смерть в бою, станет шахидом и обитателем рая в ту самую минуту, когда отойдет от жизни земной». Войдя в пророческий экстаз, Мансур предсказывал: «Войско наше пролетит по селениям неверных, как буря. Все они покорятся беспрекословно и примут наш закон. Тогда те мусульмане, что еще не присоединились, увидят свое заблуждение и обратятся на путь истины. Всех же, кто и тогда не избавится от помрачения ума и продолжит биться с нами, будем рубить пополам — одна половина превратится в собаку, а другая в свинью. Но знайте, правоверные, что на том трудные дни не кончатся. Придет самая главная битва света с тьмой и добра со злом. Все народы услышат о рождении Даджала (Антихриста. — А. М.). Тогда все народы в смятении побегут в Тифлис. Там, от великого стечения последует голод, и будут люди пожирать свое платье и тетиву луков. Многие погибнут и немногие останутся… Только после того появится пророк Иса и убьет Даджала, после чего будет царствовать триста лет для блага всех народов. Потом же наступит конец света».

По всей видимости, Мансур искренне верил в нарисованную им грозную картину будущего апокалипсиса. Не было необычным и то, что он грозил проклятием тем, кто не поверит ему, в том числе священнослужителям. «Особенно же, — говорил он, — адскому мучению подвергнутся нынешние учителя из духовенства, которые не хотят сказать народу о тех испытаниях, которые ждут его, и не учат, что спасутся только праведные. Кто не захочет избавиться от пороков своих и останется в прежних своих заблуждениях, то не удостоятся они быть среди войска праведников».

Первоначально проповеди Мансура и его притязания на духовное руководство вызвали раздражение у представителей духовенства и горской знати. Судя по донесению ногайского старшины Халиля Эфенди-аги русским властям, однажды несколько мурз и хаджи, прибывших из Дагестана, даже ворвались с оружием в дом шейха, чтобы убить его. Сидя в комнате за занавеской, он окликнул их и сказал: «Ведомо мне, что пришли вы меня убить. Что ж, если вы увидите, что я творю что-либо вредное мусульманскому закону, делайте со мной что хотите. Я же говорю только, чтобы вы молились единому Богу, держали пост, вина не пили и трубок не курили, не убивали бы людей и живых не брали в плен и не продавали в рабство». Услышав эти слова, нападавшие в смущении разошлись. Скорее всего, это легенда — бдительно охранявшие Мансура односельчане вряд ли позволили бы чужеземцам причинить ему вред. Но содержание речей имама, которые он повторял снова и снова, ногайский мурза передал верно. Он утаил от русского командования только одну «малость» — призыв к борьбе против притеснителей, на который с каждым днем откликалось все больше людей.

Зажигательные речи Мансура быстро оказали действие на его односельчан. Уже 4 марта 1785 года старшина деревни Куллар Кайтуко Баков сообщил в русской ставке в Кизляре, что заметил в ауле Алды приготовления жителей к военному походу. «Для этого шьют они знамена и говорят, что сначала пойдут с Мансуром к ингушам для обращения их в магометанство и для отыскания какого-то древнего Алкорана, якобы хранящегося у ингушей». Возможно, это были отголоски легенд о старинных книгах, якобы хранившихся в развалинах христианского храма Тхаба-Ерды в горах Ингушетии. Тот же Баков слышал в Алдах, будто аварский правитель Умма-хан прислал Мансуру письмо, в котором выражал сочувствие новому имаму. В том же письме якобы говорилось, что Умма-хан получил из Стамбула в подарок шубу и саблю для Мансура вместе с указанием присоединиться к нему с войском. Эти сведения сомнительны: аварский хан не передал Мансуру никаких подарков и тем более не выступил к нему на помощь. Да и турки, как мы увидим дальше, до определенного времени относились к имаму без восторга. Похоже, старшина Баков хорошо знал, что русские опасаются союза мятежных горцев с Блистательной Портой, и надеялся получить за эту «ценную» информацию немалое вознаграждение.

Верно другое: как раз в то время Мансур рассылал письма владетелям и народам Кавказа, призывая их встать на его сторону. В начале марта из станицы Червленой с письмом к старейшинам села Алды был отправлен казак Иван Жуков с пятью конвойными солдатами. Возвратившись в станицу, Жуков сообщил, что «в Атагу и Алды, по немалой опасности тех мест, никто не осмелился их провожать. Однако слышал он, что тот святой, по имени Мансур, делает различные чудеса, посмотреть на кои в Алдынскую деревню со всех концов приехало с оружием до двух тысяч человек, и пригоняют скота немалое число, который режут себе на пищу. Говорят, что новоявленный имам разослал письма к Умма-ха-ну Аварскому, князю Шамхалу Тарковскому, кабардинскому князю и народам Кабарды с тем, чтобы они съехались в селение Алды, чтобы увидеть чудеса Мансура, какие он будет производить».