Средство против шарлатана - Кэролайн Роу

— Такая сумма денег разрушит мою торговлю. Моя семья будет спасена от смерти с помощью колдовства лишь для того, чтобы умереть с голоду.

— Меня просили передать, что эти деньги никогда не принадлежали вам, поэтому вы ничего не потеряете. А заплатить надо до Дня Всех Святых.

— Кому я должен заплатить? — спросил Понс.

Женщина покачала головой.

— Не знаю. Вам скажут.

Не успел он вымолвить слово, как женщина развернулась, покинула комнату и сбежала вниз по лестнице.

Ранним воскресным утром Беренгер де Круилес послал за Бернатом да Фриголой, писцом, секретарем и чиновником в епархии, и дал ему задание записать мысли епископа по поводу нездоровой обстановки в городе, которые он собирался высказать в двух пылких проповедях — в воскресенье и в среду, в День святого Нарцисса.

— У меня ничего не получается, Бернат. Когда я начинаю думать о нелепости всей этой ситуации, то могу лишь покачать головой и отложить в сторону перо. Тот, кто распространяет этот языческий вздор, и все, кто в него верит, погубят наш город. Спасти его от внешнего врага, как поступил святой Нарцисс, кажется более простой задачей, нежели пытаться спасти город от гибели от рук собственных же граждан. Если бы они разбирали его по камню, то не смогли бы лучше уничтожить город изнутри.

— Согласен, Ваше Преосвященство, — ответил Бернат, привыкший держать свое мнение при себе. — Желаете, чтобы это вошло в проповедь, которую вы произнесете в среду?

Беренгер задумался.

— Так или иначе нам надо убедить людей, что они приносят больше вреда, чем воображаемые ведьмы и колдуны. Можно начать с этого. После подходящей цитаты из Библии.

— Может быть, с притчи, Ваше Преосвященство, — тихо предложил Бернат. — Чтобы наглядно показать, что гниение начинается изнутри. Это поймут все.

— Сделай, что сможешь, и принеси мне проповедь сегодня.

— Да, Ваше Преосвященство. Франциск Монтерран желает вас видеть.

— Проповедь? — удивился Франциск, обсудив дела с епископом. — Думаете, проповедь сможет разрешить ситуацию? — Недоверие в его голосе было похоже на неуважение.

— Ты не согласен, Франциск?

— Нет, Ваше Преосвященство. Но вреда она не принесет и…

— И успокоит мой гнев. Дурная причина для произнесения проповеди, Франциск.

— Я не это хотел сказать, Ваше Преосвященство. Я имел в виду, что она станет для некоторых ценным уроком на будущее, даже если и не сумеет снять напряжение.

— Слабое утешение, Франциск. Но я его приму. Бедняге Бернату пришлось отложить другие дела, и теперь он мучается над написанием проповедей. Я собирался попросить тебя помочь мне поработать над ними, однако…

— Лучше не стоит, Ваше Преосвященство. Бернат искусен в превращении сложных мыслей в ясные и простые слова. А я нет.

— Ты выражаешься слишком изысканно, Франциск, и слишком сведущ в логике, чтобы обращаться к простому человеку.

— И я не могу с легкостью писать обыденные слова. Я не рассказчик, поэтому-то и веду книги и выслушиваю споры, вместо того чтобы внушать замершему от благоговейного ужаса народу страх божий.

— Это твои предложения для первой проповеди, Бернат?

— Да, Ваше Преосвященство. Она короткая, и я понимаю, что речь в ней идет не совсем о том, чего вы хотели. Если пожелаете, я могу написать другую.

— Нет, эта подойдет.

Епископ занял свое место и сурово взглянул на паству. Люди в приподнятом настроении толпились в соборе, приготовившись вкусить немного духовной пищи, прежде чем начать празднование после тяжкого труда с обильными трапезами и весельем. В соборе было шумно, оживленно, люди переговаривались, но поскольку на кафедре по-прежнему царило молчание, в толпе пронесся беспокойный шепот. — Consilia impiorum fraudulenta[8]—произнес наконец Беренгер. — Советы нечестивых обманны. Мудрые слова предназначены тем, у кого есть ум, чтобы их выслушать. Сегодня начинается праздник в честь святого Нарцисса. В этот день я не стану рассказывать вам о святом, о том, как он спас город и что это значит для нашей духовной жизни, сегодня я хочу поговорить о советах нечестивых.

Вам известна история о короле, который, поняв, что скоро умрет, собрал всю семью, чтобы разделить свои сокровища. Своему старшему сыну он завещал королевство, оставленное ему собственным отцом, а второму сыну дал земли, которые завоевал мечом. Третьему сыну он завещал три сокровища. Их он оставил у королевы, которая пообещала беречь их, пока не сочтет юношу достаточно мудрым, чтобы их получить. Когда король умер, королева отдала юноше первое сокровище — кольцо, которое делало того, кто его носил, столь неотразимым, что он получал все, о чем бы ни попросил. Также она предупредила его о женщине, которая попытается похитить у него это кольцо.

Юноша надел кольцо и вышел на площадь. Там он встретил женщину необыкновенной красоты и изящества. Она молила его позволить ей надеть кольцо, обещая беречь его и тут же вернуть. Юноша поведал ей о тайне кольца и надел его женщине на палец. Через мгновение она исчезла. Юноша в слезах вернулся к матери.

Потом королева дала ему драгоценное ожерелье, благодаря которому он мог получить все, что душе угодно. Юноша встретил ту же женщину, проходившую через городские ворота. Она увидала прекрасное ожерелье, бросилась к ногам юноши, признавшись в том, что потеряла его кольцо, и горько рыдая. Он поднял ее и показал ожерелье, которое получил взамен кольца. С любезной улыбкой женщина сняла ожерелье с шеи юноши, надела на себя и убежала.

Когда юноша вернулся к матери, она напомнила ему, что от отца ему осталось последнее сокровище. Это был прекрасно вышитый ковер, который мог унести любого, кто сядет на него, туда, куда он пожелает. Юноша принес его своей капризной возлюбленной, расстелил на земле и предложил сесть на него вместе. Он пожелал оказаться на краю земли, и в мгновение ока они перенеслись в лес, где их единственными спутниками были дикие звери. «Какая прелесть! — воскликнула женщина. — Как тебе это удалось?». Он рассказал ей. Она села на ковер, опустила голову юноше на колени и дождалась, пока он уснет. Затем вытащила из-под него ковер и пожелала вернуться в родной город, оставив юного принца на съедение диким зверям.

Эта коварная женщина олицетворяет тех, кто подстрекает вас к мятежу, кто дает вам нечестивые советы. Тех, кто распространяет ложь, лишая вас чистоты и доброго имени. Жители Жироны, вы как глупый принц, который слушает злых соблазнителей. До меня доходили слухи о том, что в город идет зло, но позвольте заверить вас, что зло уже здесь, и оно не пришло извне. Оно в ваших сердцах. Кто, как не вы, покалечили беспомощных, безвинных женщин? В смерти одного из жителей Жироны повинен не чужак, а один из вас. Вы усердно распространяли сплетни о честных горожанах. — Епископ замолчал, чтобы прочистить горло, покачал головой и продолжил: