Волчья кровь - Татьяна Корсакова

Полувздох-полустон, дуновение ветра, запах костра и мокрой шерсти, а еще сковывающий ледяными кандалами ужас. А луна ведь совсем неяркая. Отчего же казалось, что яркая, не видно ничего…

– Кто здесь? – Туалетный столик где-то рядом, а на нем – канделябр. Вспомнить бы только, с какой стороны. – Я сейчас закричу. – Детская угроза, но уж какая есть. Все, хватит стоять, канделябр еще нужно зажечь, а стоны… ерунда все это, послышалось. Ветер шумит, вот и чудится…

Разворот на цыпочках, осторожный шаг в непроглядную тьму, еще один. Босым ногам холодно. Да что же это за комната такая стылая… как склеп…

Под руками что-то гладкое. Не подсвечник – зеркало. Значит, дошла. Да когда же этот чертов генератор заработает? И спички где?

Едва ощутимое, ласкающее прикосновение к обнаженному плечу выбивает из легких весь воздух. Хочется закричать, а воздуха нет… И прикосновение больше не ласкающее, плечо сжимают холодные пальцы, тянут назад, утаскивают прочь от канделябра и свечей…

И ведь не защититься, не отбиться, под руками только зеркало да железные грифоновы морды. Зеркало чернее черного, ловит темноту прохладной своей гладью. Сначала темноту, потом лунный свет, потом лицо…

Белое, точно мукой припрошенное, глаза-уголья, не то оскал, не то улыбка, черные волосы, серое платье… Всего какое-то мгновение, а в памяти до конца жизни черно-белым негативом вот это нечеловеческое лицо, и холод чужих пальцев на коже, и полувздох-полустон, и собственный визг…

…Свет зажегся не внезапно: сначала люстра затрещала, затем истерично замигала, вспарывая пространство комнаты нестерпимо яркими всполохами, и только после этого кромешная тьма отступила окончательно. Яся обернулась, ожидая увидеть позади себя незваную гостью, готовая дать отпор, но натолкнулась на пустоту. Никого. Пусто. Только запах… жженая полынь, мокрая шерсть… А еще громкий стук в дверь.

– Эй, ты там в порядке?! – Голос у суженого злой и растерянный. – Чего орешь?

Подолом сорочки Яся вытерла мокрое от испарины лицо и подошла к двери.

– Открывай! – Стук стал настойчивее.

А с радостью! Ей сейчас компания нужна как никогда раньше, даже суженый для этого сгодится…

То ли замок в двери был слишком мудреный, то ли пальцы дрожали слишком сильно, но справиться с ним удалось не с первой и даже не со второй попытки. А когда наконец удалось, дверь распахнулась с такой стремительностью, что Яся едва успела отскочить в сторону.

Без привычных своих франтовских костюмов, без галстуков и шейных платков, с голым торсом, с торчащими из-под наспех натянутых джинсов трусами, лохматый и помятый со сна суженый выглядел нелепо. Какой там плейбой?! Какой граф?! Чучело огородное!

– Аккуратнее. – Яся попятилась, пропуская Закревского в комнату. Хоть и неприлично незамужней девице скакать перед посторонним мужиком в неглиже, но сейчас не до этикетов.

– Чего орала? – Закревский переступил порог, цепким, совсем не сонным взглядом окинул сначала Ясю, потом комнату.

В какой-то момент захотелось соврать, наплести что-нибудь про приснившийся кошмар, но она не стала. После пережитого ужаса Яся все твердо для себя решила. К черту договоры, к черту деньги и планы на будущее! Завтра, нет, уже сегодня, она уедет из этого гиблого места. Так что вранье больше ни к чему, и сохранять хорошую мину при плохой игре тоже незачем.

– Я его видела. – Яся плюхнулась в кресло, одернула подол ночнушки. Халат бы накинуть, но где его сейчас искать?

– Кого? – Закревский выглянул в коридор и только потом аккуратно прикрыл за собой дверь.

– Призрака. – Нет, пожалуй, без халата никак, потому что от холода не попадает зуб на зуб.

– Какого конкретно призрака? – Суженый смотрел внимательно, издеваться не спешил.

– А что, они тут разные водятся?

– Ну, тебе виднее, это ж тебе все мерещится.

– Мне не мерещится. – Яся вспомнила пойманное в плен зеркала женское лицо и вздрогнула. – Сначала волки завыли, потом в коридоре послышались шаги, а через минуту в моей комнате кто-то… застонал.

– В каком смысле? – Закревский плюхнулся на расстеленную кровать.

– В прямом, я у двери была, когда услышала вздох. Или стон, не разобрала с перепугу.

– Ветер. – Суженый провел пятерней по взъерошенным волосам. – А шаги – мало ли кто по коридору может ходить!

– Я тоже подумала про ветер и шаги, а потом свет погас, и все началось. – От воспоминаний холод сделался нестерпимым. – Подай одеяло.

– Сама возьми. – Суженый с явным неодобрением покосился на ее вполне приличную ночнушку, в меру длинную, в меру закрытую, только ни хрена не греющую, перевел взгляд на босые ноги.

Яся не стала спорить – не до того сейчас, выбралась из кресла, подошла к кровати, выдернула из-под Закревского одеяло и завернулась в него с головой.

– Ну, и что там со светом? – спросил суженый.

– Он погас, и в темноте что-то стало происходить, кто-то появился, понимаешь?

– И с чего ты взяла?

– Вот с этого. – Выбираться из теплого одеяльного кокона не хотелось, но ради поисков истины комфортом можно поступиться.

Отпечатки пальцев на Ясином плече суженый рассматривал с особым вниманием, даже не поленился встать с кровати.

– Что это?

– Она меня так схватила. Сзади, в темноте… Понимаешь? – Вопрос прозвучал жалко. Кто ж, находясь в здравом уме и трезвой памяти, поймет такое! – Я хотела свечи достать, чтобы зажечь. Ганна, служанка, сказала, что с проводкой в замке не все в порядке, свечи вон оставила. – Яся кивнула на туалетный столик, где рядом с вращающимся зеркалом лежал канделябр. Это она его, что ли, опрокинула? – Вот, я как раз к столу бежала, когда она меня схватила и потянула. А потом в зеркале появилось отражение…

Суженый слушал внимательно, даже пялиться на обнаженное Ясино плечо перестал.

– Подожди. – Она одернула ночнушку и снова завернулась в одеяло. – Ты запах чувствуешь?

– Дымом пахнет.

– А еще чем?

– Вроде больше ничем.

– А мне кажется, мокрой шерстью… Не чувствуешь?

Закревский, отрицательно мотнув головой, спросил нетерпеливо:

– Так что там у нас с отражением?

– В зеркале была женщина. Страшная…

– Женщина, говоришь? – Закревский подошел к столу, щелкнул одного из грифонов по клюву, повертел зеркало. – Страшная?

– Да.

– Ты, я смотрю, излишне самокритичная, – ухмыльнулся он. – До красавицы тебе, конечно, далеко, но сказать, что ты такая уж страшная…

– Это не мое отражение было! Я шатенка, а та, другая, она с черными волосами. И лицо у нее такое… мертвенное, как маска. Я увидела и закричала.