Оракул Апокалипсиса - Лариса Капелле

– Нет, – твердо ответил интендант, словно он, а не ученый был здесь главным.

Лорис нехотя кивнул головой и обратился к Ангелине:

– Вы меня простите, но у меня нет другого выхода, как оставить вас одну, дело срочное.

При этом Кристиана он игнорировал.

– Нет проблем, – заверила его Ангелина. Она, наоборот, предпочитала остаться с Хермансом. Ей не терпелось узнать причину такой откровенной ссоры. Все, похоже, зашло достаточно далеко, чтобы они начали выяснять отношения в ее присутствии. – Ваши отношения, похоже, перестали отличаться особой сердечностью? – как можно легче заметила она.

От такой прямоты немец слегка опешил, но быстро взял себя в руки и ответил:

– Почему они должны быть сердечными? Мы друг другу в вечной любви не клялись. Тем более Лорис несет прямую ответственность за все происходящее! А теперь, извините, вынужден вас оставить.

Лицо Херманса исказилось презрительной гримасой, и руки дрожали от с трудом сдерживаемого гнева. Он слегка кивнул и отправился вслед за Лорисом. «Если так дальше пойдет, то одним трупом дело явно не ограничится!» – промелькнула в голове Ангелины мысль. Ее передернуло. Ее первое пророчество подтвердилось, только никакого удовлетворения она не испытывала. «Если бы не Марго, бросила бы все и вернулась в Париж!» – в сердцах произнесла она про себя. Но не оставишь же их здесь! Анжи совершенно не хотела признаться себе в том, что и ее авантюра захватила целиком и полностью. Единственное, что раздражало, – отсутствие результатов. А совсем рядом тем временем совершенно безнаказанно разгуливал убийца двоих людей, и это, по ее твердому убеждению, было бесспорной несправедливостью. А Ангелина Слепцова любила торжество правосудия.

Оставшись абсолютно одна, она решила выйти в парк, прокручивая в голове только что увиденное. Вроде бы раньше она совершенно не замечала враждебности в отношениях Лориса и Херманса. Немец всегда был сдержанным и вежливым. Что случилось? Выводов могло быть два: или они до поры до времени скрывали свои истинные чувства. Только зачем? Или второй: какое-то событие полностью перевернуло устоявшееся положение вещей. Что же за кошка пробежала между Флорианом Лорисом и Кристианом Хермансом? Это следовало выяснить. Любая, даже самая незначительная деталь могла быть очень и очень важной.

Продолжая раздумывать, Ангелина завернула за угол и наткнулась на Генриха. Решила было увильнуть от нежданной и, честно признаться, нежеланной встречи, но не тут-то было. Генрих уже развернулся и уставил на нее взгляд своих разнокалиберных глаз.

– Не ожидал вас увидеть здесь, – грустным голосом признался он.

– Я тоже, – поддержала разговор она.

– Странная у нас получилась презентация, – тем же откровенным голосом продолжил мужчина.

– Согласна с вами, – односложно ответила она, лихорадочно придумывая способ закончить толком не начавшийся разговор. Ей не терпелось поговорить обо всем увиденном с Екатериной и Марго.

– Если я не ошибаюсь, именно с вами хотела поговорить Женевьева Бренон перед смертью? – тем временем задал он совсем уж неожиданный вопрос.

– Нет, не ошибаетесь, – теперь она уже никуда не торопилась.

– Тогда, извините за нескромность, почему она хотела увидеться с вами?

– Честно признаться – понятия не имею.

– Не может такого быть! – начал раздражаться он. – Или вы врете, или вы, извините, совершенно недалекая женщина!

Ангелина оторопела.

– Мне всегда казалось, что, разговаривая с таким ученым, как вы, я вправе рассчитывать на минимальную вежливость, – как можно холоднее произнесла она.

Но на ее собеседника сарказм не подействовал.

– Вы должны, вы обязаны мне сказать: почему она хотела поговорить именно с вами? – продолжал настаивать он.

Если в начале разговора она только подозревала, что ничего приятного эта встреча не сулит, то теперь была абсолютно в этом уверена.

– После таких комплиментов, даже если бы знала, я промолчала бы как рыба, – не без сарказма заметила она.

– Вы хоть понимаете, какая идет игра? – воскликнул он.

– Мне все равно – какая, – презрительно ответила женщина.

– Вы это всерьез? – все еще не верил Генрих.

– Абсолютно!

– У меня ощущение, что я общаюсь со столбом!

– Это взаимно!

– Извините, я, наверное, задел вас! – пошел он на мировую. – Просто нервы на пределе!

Это было произнесено с такой хватающей за душу искренностью, что она смягчилась. В конце концов, в этом он был прав – игра шла серьезная, а к детским обидам она никогда склонна не была.

– Вы были к ней привязаны?

– Я хорошо знал ее отца, – печально произнес Генрих, – и сначала отец, а теперь дочь…

Он осекся, словно произнес нечто лишнее, и словно ракушка захлопнулась. Ангелина, почувствовав смену настроения собеседника, мысленно выругалась. Но выражение лица сохранила сочувственное.

– Я понимаю, вам трудно о ней говорить, да и от всего происшедшего нервы у всех на пределе.

– Вы правы, последнее время меня напрягают самые незначительные детали и глупые вещи, – перевел он разговор, – даже такая нелепость, как эти два лишних окна на северном фасаде здания, мне не дает покоя.

– Какие еще лишние окна? – спросила она, в ее голосе явно послышались нотки безнадежности. В конце концов, Марго была права: Генрих свихнулся окончательно и бесповоротно. Но тот по своей привычке на ее вопрос не ответил и, даже не потрудившись раскланяться, развернулся и ушел.

«Вот скотина неблагодарная! – выругалась про себя Ангелина, она тут старалась, проявляла чудеса выдержки и хорошего воспитания, чтобы не послать его на все четыре стороны, а он даже попрощаться не соизволил. Что за лишние окна? Она стала добросовестно рассматривать фасад. Ничего особенного. Покрутила головой, но место, на котором стояла, запомнила. Мало ли что, она не привыкла пренебрегать информацией, пусть даже самой экстравагантной и на первый взгляд глупой. В этот момент мобильник напомнил, что пора было давать ответ на очередное предложение о вложении капитала. Как по команде, мозг переключился и занялся любимым делом. На биржевом рынке она чувствовала себя как рыба в воде. Если для других все эти цифры и диаграммы были всего лишь цифрами и диаграммами, то для нее это был фантастически захватывающий мир. Для нее это было не просто способом вкладывания и увеличения капитала, это было самой интересной и стоящей игрой. Это было настоящей страстью. И как знать, может, именно из-за этого она никоим образом не собиралась отказываться от справедливого раздела имущества со Слепцовым? Если для того нажитые миллиарды были символом власти, богатства, успеха, превосходства и, наконец, сексуального обольщения, то для его опостылевшей половины они еще были возможностью играть в ее самую любимую игру.