Великий Ганнибал. "Враг у ворот!" - Яков Нерсесов

О чем он размышлял, нам, естественно, осталось неведомо. (Конечно, не о трансатлантическом плавании в доколумбову Америку!) Эту масштабную личность влекли иные горизонты! Возвратившись в Новый Карфаген, он принялся тщательно отбирать воинов в армию. Он прекрасно понимал, что на долгом пути от Нового Карфагена до Италии его войско понесет потери. Местных солдат-иберов он на зиму отпустил по домам – отдыхать и набираться сил. И действительно, отдых в кругу семьи, вдали от казарменной обстановки и лагерного быта восстановил силы иберов, а надежда на новые победы, богатую добычу и в какой-то мере страх перед карфагенским полководцем заставили их весной вернуться в строй. Полагая, что воины будут лучше драться вдали от собственных земель, Ганнибал отправил 16 тысяч иберийцев в Карфаген, пополнять местные гарнизоны. Взамен он получил из Африки отборных наемников-ливийцев и нумидийских кавалеристов.

Таким образом, произошел как бы обмен заложниками.

…Между прочим, не чурался Ганнибал и «идеологической» обработки своих разношерстных наемников: ведь поход в Италию многим из них казался слишком далеким и опасным. На солдатских сходках Ганнибал доходчиво рассказывал не только (и не столько!), с какой наглостью римляне требовали выдать им на расправу за Сагунт его и остальных военачальников карфагенской армии, а умело рисовал радужные картины их пребывания в богатой Италии. Будущая война обещала быть легкой прогулкой за богатой добычей: обширные плодородные земли, груды золота, море вина и охочие для постельной неги фигуристые итальянские женщины – своего рода «утехи славных воинов». Парадоксальный факт: Ганнибал – чуть ли не единственный среди известных полководцев, которому не приходилось за всю свою долгую военную карьеру сталкиваться с солдатскими волнениями и бунтами. И это при том, что его армия всегда состояла исключительно из наемников, которые хорошо воюют, пока им хорошо платят!! То ли такова была сила харизмы этого удивительного полководца, то ли еще что-то, оставшееся для нас «за кадром»…

Предполагается, что в ту пору Рим мог сразу выставить не менее 80 тысяч воинов. И это не считая очень внушительных резервов – чуть ли не 700–800 тысяч воинов-союзников! Впрочем, оставим эти впечатляющие «цифры» на совести античных историков проримской ориентации! По некоторым данным, против них Ганнибал мог собрать в Иберии чуть ли не 90 тысяч пеших и 18–12 тысяч конных воинов! Современные историки сильно сомневаются в подлинности подобных цифр, причем весьма аргументированно! Так, например, только вьючных животных потребовалось бы не менее 55 тысяч! Более того, построенная в колонну армия вытянулась бы на 100 миль! Не исключено, что на самом деле силы, подготовленные пунами к войне с римлянами, были все же меньше: сегодня наиболее критически настроенные и разумно оценивающие военные ресурсы Карфагена той поры исследователи вполне резонно округляют их до 54 тысяч пехоты и 7 тысяч всадников.

И, тем не менее, сколько бы их не было, это были проверенные за долгие годы войны в Иберии профессионалы очень высокого класса, многие из которых начинали зарабатывать свой отнюдь не легкий солдатский хлеб еще под началом отца Ганнибала Гамилькара Барки в ходе Первой Пунической войны. Костяком пехотинцев, безусловно, были тяжеловооруженные ливийцы, о выносливости и дисциплинированности которых в ту пору ходили легенды. В кавалерии такую же роль играли лучшие наездники того времени – нумидийцы. Иберийцы, а потом и галлы в основном будут использоваться в легкой пехоте.

Большие надежды Ганнибал возлагал на свою «бронетехнику» – на 27–33—37 (?) боевых слонов-африканцев, возглавляемых Суром – огромным слоном высотой более трех с половиной метров в холке (либо это был редкий экземпляр 4-метрового слона-саванника?) с одним оставшимся после боевых схваток бивнем. Именно его долгое время было принято считать представителем далекой Индии! Поскольку его звали Сур или Surus (Сириец), то, как полагали некоторые ученые, он, наверно, был… сирийцем, а туда слонов поставляли якобы из Индии. На самом деле «сириец» по-латински это не Surus, а Syrus. Тогда как Surus означало… однобивневый слон. Этот ветеран многих сражений считался самым свирепым среди всех «живых танков» пунов, и Ганнибал его очень берег.

…Между прочим, если тяжеловооруженная ливийская пехота и особенно нумидийская кавалерия полностью оправдают все возлагавшиеся на них надежды и сыграют огромную роль в победах Ганнибала над римлянами, то «бронетехника» очень быстро выйдет из строя: либо ее «подобьют», либо она сама «сломается» – не вынесет всех тягот тяжелейшего перехода через Альпийские горы и изнурительных маршей по горам и равнинам Италии. К тому же для римлян это «секретное» оружие пунийского полководца уже давно не было в диковинку. Еще в 280 г. до н. э. эпирский царь Пирр познакомил воинов Рима со своими «живыми танками» в битве при Гераклее. Тогда их внезапное появление на поле боя стало настоящей сенсацией и решило исход кровавого противостояния в пользу Пирра. Но очень скоро римская пехота научилась успешно бороться с вражеской «бронетехникой» и ни ее страшный рев, ни ее чудовищные бивни, ни ее жуткие «змеевидные руки» (хоботы) больше не наводили на нее животного ужаса. Но все это было давно, и вот теперь новому поколению римских легионеров предстояло встретиться на поле боя с «живыми танками» врага. И эта новая встреча обещала быть сколь поучительной, столь и опасной …

Вместе с Ганнибалом в итальянский поход уходили такие проверенные еще Гамилькаром Баркой военачальники, как Махарбал (сын Гимилькона), племянник Ганнон (сын Ганнибаловой сестры и Бомилькара), Гасдрубал (сын Гискона или Гисгона). Кроме того, с ним пошли его друг юности Магон Самнит – сын карфагенянки и самнита (выходца из воинственного италийского народа), служившего в армии его отца. Более того, на войну отправился и его младший брат Магон, еще очень молодой, но с юных лет прошедший отменную школу походов и боев с иберийскими племенами под началом покойных отца, шурина и старшего брата. Старшим советником Ганнибала был и до своей смерти (ее дата осталась истории неизвестна) оставался некий Герт – самый старый военачальник Гамилькара. В штаб Ганнибала входили люди разных профессий и национальностей: дипломатические поручения (секретные и официальные) ложились на плечи хитроумного Карталона, главным врачом карфагенской армии служил многоопытный египтянин Сингал, ближайшим помощником пунийского главнокомандующего был спартанец – Силенос или Сосилос (либо это были два разных человека?), очевидно, хорошо знакомый со всеми нюансами античной тактики. Принято считать, что его записки о ходе Ганнибаловой войны со временем погибли, но были известны античным историкам и оказали на них заметное влияние. Астрологом был вавилонянин Бог, поскольку Ганнибал, подобно многим полководцам древности, без консультаций с предсказателями активных боевых действий вести не стремился. Ганнибал, будучи полиглотом, мог свободно общаться на греческом.

…Кстати, если верить преданию (а без них, как известно, не обходится ни одна древняя история), то незадолго до похода в Италию на одном из военных совещаний Ганнибала с его генералитетом якобы один из военачальников некий Ганнибал Мономах (Единоборец) резко возражая против опасного перехода через Альпы, заявил, что придется учить солдат есть… человечину, иначе им не добраться до сытой и благодатной Италии. На это Ганнибал немедленно ответил: «Замечательная идея!» С одной стороны, вполне возможно, что сказано это было в шутку? С другой – не исключено, что у пунов мог существовать религиозный обряд-клятва, скреплявшийся вкушением человеческой крови и… человечины, если не среди карфагенских офицеров, то у военачальников? Вполне возможно, что, отправляясь в столь дальний и опасный поход, Ганнибал мог прибегнуть к этой сколь экзотической, столь и страшной клятве. После ее принятия всем давшим оставалось или победить, или умереть… ради победы?! Вместе с тем, опираясь именно на это высказывание своего злейшего врага, многие римские историки и биографы Ганнибала сочинили миф о страшном и ужасном Ганнибале-«Каннибале», который, будучи чудовищно кровожадным, приучил своих воинов к людоедству, да и сам не брезговал человечиной! Так рождаются легенды – так творится история. Впрочем, это всего лишь «заметки на полях», оставляющие за читателем право на свои выводы…