Хищник. Охотники и жертвы. Официальный приквел - Джеймс А. Мур

Охотник не подал виду, что заметил это. Он продолжил сверлить существо взглядом, и оно снова заговорило:

– Вот это правильно, продолжай в том же духе. Как только ты сбежишь, мы бросимся в погоню. На данный момент у нас есть большая часть того, что нам нужно. Жнецы выведены из уравнения – они в карантине и, даже если захотят, не смогут до тебя добраться. Ты же делай то, что должен. Трэгер одобрит это в любом случае.

Сказав это, бледнолицый абориген повернулся и направился к выходу. Справа от двери на стене висела панель с двенадцатью кнопками. Медленно, осторожно, рука существа потянулась к панели. Охотник видел, что оно делает, и понял смысл этих манипуляций. Оно не сделало официального приглашения, но предоставило доступ. Путь наружу.

Дверь открылась. На пороге существо обернулось и снова посмотрело на охотника. Оскалило зубы в животном знаке одобрения, затем скрылось за порогом, и дверь закрылась.

Медленно, осторожно охотник вогнал свои длинные когти в кожаные оковы, сковывающие его запястья. Мир затих. Камеры наблюдали, за ним следили, и он это понимал. Но вот вопрос – насколько тщательно? Когда первый ремень поддался, освобождая запястье, он никак не показал этого. Мгновениями спустя поддался и второй.

Он резко сел. Справиться с оковами на лодыжках было парой пустяков. Проводки, прикрепленные к груди и голове, отошли легко, и измерявшая его пульс машинка издала странный, аритмичный звук.

Свобода. Так просто. Схватив комбидубинку, он ощутил в руках ее знакомый вес и издал слабый, мягкий, щелкающий вздох. Второй рукой он схватил острые диски и положил их в карман набедренной повязки. Еще одно движение рукой, и сандалии снова были у него. Ноги легко скользнули в них.

Дверная панель манила охотника. Он использовал ту же последовательность, что и бледнолицее существо, и был вознагражден открывшейся дверью. И все же до аплодисментов пока было далеко.

Это комната была другой. Он наблюдал за тем, как другие проходили сквозь нее, видел, как они сканировали свои глаза и руки, и знал, что не сможет с такой же легкостью пройти сквозь это препятствие. Однако эта преграда была тоньше и не столь прочна, как дверь позади. Ему вряд ли придется прилагать много усилий, чтобы выбить ее. С другой стороны охотник подозревал, что стоит ему прорваться сквозь эту преграду, как раздастся сигнал тревоги.

Сколько им потребуется времени, чтобы среагировать? Сколько его пройдет, прежде чем они попробуют остановить беглеца? Нужен ли он им еще живым? Нужно ли им, чтобы он все еще дышал? Они изучили его. Они сняли множество изображений и провели кучу тестов.

Что бы они ни желали, как только дверь откроется, ему придется действовать быстро и покинуть это место прежде, чем кто-либо успеет его остановить. Это было место пыток и боли. В его собственном мире тоже были такие места, и он несколько раз бывал там. Того требовала его работа. Он бы поступил со всем новым и уникальным схожим образом.

Будь у него больше времени, он бы поискал свое оружие и снаряжение. Но времени не было.

Как охотник и предполагал, как только он выломал дверь, давление в комнате изменилось, и заревел сигнал тревоги. Он протолкался через дверной проем и побежал по тускло освещенному коридору. Яутжа был в сознании, когда его привезли сюда, поэтому чувствовал, что сможет найти дорогу.

По всему коридору вспыхнули огни, превращая ночь в день. Тут и там ярко замигало дополнительное освещение. Он бежал так быстро, как только мог, пробиваясь сквозь двери, в которые едва-едва мог протиснуться. Налево, снова налево, резкий поворот направо, и вот он оказался перед раздвижной металлической дверью. Перед той самой дверью, сквозь которую его ввезли сюда в самом начале.

Громкие сигналы тревоги сбивали с толку, но недостаточно, чтобы замедлить его быстрое продвижение на свободу. Глаза охотника постарались подстроиться к изменению в освещении, но он был вынужден признать, что без специальных фильтров, установленных в маске, способности его зрения были ограничены.

Он направился к двери, и тут ему преградили дорогу двое аборигенов, вышедших из боковой двери и вытащивших оружие. Комбидубинка раздвинулась по мановению его руки, и он воткнул острый край в голову ближайшего врага. Второе существо остановилось и прицелилось, но замешкалось, когда кровь его напарника обагрила ему лицо. Поскольку комбидубинка застряла в черепе первого врага, охотник ударил второго ногой и раздробил ему кости в колене. Существо закричало и рухнуло на пол, одновременно выстрелив в потолок.

Охотник ударил ногой второй раз и сокрушил нападавшему гортань. В третьем ударе нужды не было.

Сдвинуть в сторону раздвижную металлическую дверь было довольно легко, хотя открывалась она со звуком оглушительным, словно раскат грома. Снаружи было влажно. Ливень падал на землю жесткими струями, и яутжа вышел навстречу нарастающему шторму.

В спину ему ударила пуля, и охотник повернулся посмотреть, кого потребуется убить следующим. На этот раз он знал нападавшего. Это был тот самый сероволосый, который вызывающе с ним разговаривал.

– Стой, где стоишь!

Эти слова ни о чем ему не говорили, но охотник припомнил несколько фраз из прошлого.

– Нет. – Слово казалось чуждым его глотке.

Сероволосый прицелился и выстрелил один, второй раз. Размахнувшись, яутжа метнул комбидубинку. Пуля угодила ему в плечо и просверлила дырку в плоти. К счастью, она миновала все кости и жизненно важные органы. Так или иначе, было больно.

Комбидубинка угодила врагу в грудь и отбросила от открытой двери обратно в залитый светом широкий коридор.

Возвращаться обратно за оружием было нельзя. И все же, ни один охотник не был суммой используемых им орудий. Эта сумма складывалась из навыков и сердца, с помощью которого он искал свою добычу.

Приняв решение, он кивнул. Молния расколола небеса, облака рыдали от разочарования. Охотник развернулся и побежал.

* * *

Папаша Эллиотт увидел открытую дверь, увидел мертвых охранников и припустил так быстро, как только мог. Пришелец был уже снаружи, омываемый дождем, нереально огромный, и он нес в руке одно из своих оружий. Три метра от открытой двери, затем шесть, затем двенадцать. Эта тварь двигалась чертовски быстро – еще один факт, который он позабыл за давностью лет.

Папаша выстрелил, и пуля буквально на волосок разминулась с головой существа, вместо этого оцарапав шкуру твари на плече.

– Стой, где стоишь! – прокричал Эллиотт.

Существо развернулось, наградило агента взглядом, пролаяло что-то, что Папаша не расслышал из-за шума ливня, а затем метнуло в него копье.

Во времена Вьетнама Папаша, может быть, и смог бы увернуться. По крайней мере, он бы точно попытался. Сейчас он мог лишь стоять, смотреть, как это чертова штука преодолевает расстояние между ними? и думать, что ему следовало бы шевелить задницей, если он хотел жить.