Завтра. Дети завтра. Яркий флаг завтра - Артур Лео Загат

несчастным видом возразил Дикар, – даже если мы освободим Норманфентона, это будет конец безопасности Группы.

– Конечно, – ответила она. – Конечно, это будет конец безопасности для нас. Но если мы сделаем хоть что-нибудь, кроме принесения прекрасной клятвы флагу и разговоров о том, что мы сделаем для флага и для страны, которую он символизирует, мы больше не будем в безопасности. Сегодня, или завтра, или через год – выбор всегда будет тем же: прятаться здесь на Горе в безопасности или спуститься с Горы и попрощаться с безопасностью. Все равно когда-то придется выбирать, Дикар, и лучше это сделать сейчас.

– Но, Мэрили…

– Тебе нужно выбирать сейчас, Дикар, – продолжала Мэрили, не слушая, что он хочет сказать. – Потому что, если один раз ты выберешь безопасность, а не выполнение долга, в следующий раз тебе трудней будет сделать другой выбор, и с каждым разом будет все труднее, и очень скоро ты вообще не сможешь делать выбор, будешь выбирать только безопасность.

– Это говорит молодость, – вмешался Джондоусон. – Вначале я должен научить ваших Мальчиков, как пользоваться ружьями и револьверами. Я должен также починить радио, чтобы не только слушать, но и говорить. Позвольте мне посоветоваться с З-главным и Национальным главным, решить вместе с ними, как лучше действовать. Потом мы подождем другой возможности.

– Подождем! – бросила ему Мэрили, с презрением в глазах и голосе. – Ты ждал пять лет, Джондоусон, планировал, совещался, решал, что делать, – но ничего не делал, а тем временем враг становился сильней, а твои друзья слабей. Нет! Я не хочу, чтобы Дикар ждал, и ждал, и ждал и ничего не делал! Я хочу, чтобы он решил сейчас, раз и навсегда! – Она повернулась к нему. – Ты должен решить сейчас. Разве ты не понимаешь это?

* * *

Дикар посмотрел на нее, посмотрел на Джондоусона и не смог принять решение.

– Не знаю, кто из вас прав, – сказал он. – Мэрили, я просто не знаю. Безопасность Группы…

Его прервал треск. Звук доносился из кустов перед домом. Дикар повернулся к двери и услышал из кустов высокий тонкий голос:

– Дикар! Дикар!

А потом из кустов выбралась загорелая фигура.

Это был Хэлросс, он подбежал к двери и ухватился за косяк, ухватился отчаянно, как будто ноги его больше не держали.

– Дикар!.. – выдохнул Хэлросс. Щеки его дрожали, губы потеряли цвет. – О, Дикар…

– Спокойней, младший, – сказал Дикар и одним длинным шагом приблизился к тяжело дышавшему младшему. – Что случилось?

– Джонстоун. – Хэлросс смотрел на Дикара, и в его взгляде было мало смысла, мало разума. – Он рубил… На него упало дерево, Он… он…

Он содрогнулся.

– Убит?

– Нет. Но дерево придавило его, и мы не можем его вытащить. Мы не можем…

Голос Мальчика перешел в крик, затих, и Дикар мимо него бросился наружу.

Он бежал по лесу, ветки цепляли его за ноги, ежевика царапала. Он без усилий поднялся по крутому склону, услышал впереди гул голосов и сквозь завесу листвы прошел на маленькую поляну. Здесь он увидел упавшее дерево, вдвое толще его, и неподвижную фигуру под ним.

– Здесь Дикар, – услышал он голос девочки. – Здесь Дикар, дорогой. Он вытащит тебя…

Дикар увидел на земле рыжеволосую голову Джонстоуна, и его рыжую бороду, и морщины боли на бледной маске лица. Толстый ствол лежал поперек груди Джонстоуна, а толстый конец ствола на земле, рядом с пнем, от которого этот ствол отрубили. По другую сторону Джонстоуна ствол упирался в закругленную вершину скалы. Дикар видел, что, если ствол сдвинется с этой сколы, хоть немного и в любую сторону, он осядет и раздавит Джонстоуна, убьет его.

– Мы боимся его тронуть, – сказал рядом Бенгрин.

– Вижу, – медленно сказал Дикар. – Вижу.

Он видел, что кора ствола прижимается к груди Джонстоуна, земля от Джонстоуна к скале поднимается, так что есть только одно место на полпути, где между землей и стволом есть достаточно высокое место, чтобы Мальчик мог проползти, если осмелится, конечно.

– Если бы у нас был канат подъемного блока, – сказал Джондоусон. – Мы могли бы поднять его.

Джонсон не знал, что такое канат подъемного блока, но знал, что спасти Джонстоуна можно, только приподняв ствол. Нигде нет места, где бы Мальчики могли встать и попытаться поднять ствол, но… Дикар видел, что в одном месте Ствол поднимается над землей на ширину тела Мальчика. Тела Дикара. Он опустился на колени лицом к стволу. Потом лег лицом вниз.

– Милостивое небо! – услышал он восклицание Джондоусона. – Что он хочет сделать?

* * *

Дикар повернул голову и сказал:

– Дэнхолл. Бенгрин. Стойте у Джонстоуна, чтобы вытащить его. Но не трогайте, пока он не освободится.

Губы Мэрили были напряжены и плотно сжаты, но в ее внимательных глазах была улыбка.

Очень осторожно, дюйм за дюймом Дикар продвигался вперед. Сначала солнце освещало его голову, но теперь голова оказалась в тени, и Дикар понял, что это тень ствола.

Он полз вперед, земля царапала грудь и казалась холодной прижатым к ней ладоням. Но вот на земле и на задней стороне головы Дикара снова солнце, а прямо перед ним маленький пурпурный цветок, и на одном из лепестков этого цветка жук, такой крошечный, что Дикар его не увидел бы, если бы глаза не были так близко. Дикар остановился.

Он повернул голову так, чтобы видеть ствол, и он, серо-коричневый и огромный, навис над его спиной и казался таким большим, как Дом Мальчиков.

Дикар протянул назад руки, прижал их к земле так, что они были по обе стороны от его груди и близко к ней. Подтянул колени под собой вперед, очень осторожно, понемногу, медленно. Это подняло его спину, так что он почувствовал прикосновение к коре ствола. Он продолжал подниматься, пока прикосновение к спине не стало плотным и грубым.

Дикар глубоко вдохнул, и в этом вдохе была зелень леса, и тепло солнца, и полный жизни запах лесной почвы.

И в этом вдохе была сила, сила, звенящая в жилах Дикара, которая проникала в его мышцы, как теплый летний дождь просачивается в землю.

Дикар остановил дыхание, и сила заставила разбухнуть его мышцы, прижимала к земле его руки и ноги. Спина Дикара поднималась. Тяжесть ствола была тяжестью всего мира.

Дикар поднимался, поднимался медленно, руки его дрожали от нависшей тяжести, дрожали бедра. Тяжесть слишком велика, он не может больше поднимать ее, не может удерживать…

Кто-то кричал, но слова не проникали в сознание.

– Все в порядке! Все в порядке, Дикар. Он свободен. Мы вытащили его.

И Дикар начал опускать ствол. Медленно. Опускать нужно было