Чеченский этап. Вангол-5 - Владимир Прасолов

Ни Магомед, ни Руслан не хотели этого, они не хотели никого убивать, но получилось так, что они, как бы, помогли убить водителя грузовика, и теперь эта кровь и на их совести.

– Это был неверный! Его никто не звал на эту землю! Это наша земля, и мы ее защитим! Аллах акбар! – прокричал Аслан.

– Аллах акбар! – прокричали все, кто был рядом.

– Аллах акбар! – прокричали и парни. Они не могли этого не сделать, они правоверные мусульмане и чтут Аллаха.

– А теперь уходим, выстрел могли услышать.

Так братья Халаевы оказались в отряде Аслана, который подчинялся руководившему в этом районе движением братьев мусульман Исраилову. Они так никогда и не увидели своего главного командира, им не пришлось участвовать в боевых действиях, поскольку их отряд был окружен и уничтожен войсками НКВД. Они чудом смогли скрыться; зная тайные горные тропы, оторвались от преследования и спрятались на дальних стойбищах. Один из стариков оставил им небольшую отару овец. Когда становилось невмоготу от тоски и кончались припасы, они тайно приходили в аул, где родственники им, конечно, помогали, чем могли, и они вновь скрывались. У обоих в ауле были девушки, которых они выбрали и уже думали сватать, но не случилось, из-за войны, вернее, военного призыва. Они присмотрели их, когда купали коней, а те приходили с кувшинами за водой к горному ручью. Девушки были стройны и красивы. Однажды они даже, на мгновение, подарили им прекрасные улыбки. Теперь все рухнуло, парни были дезертирами, и их искала местная милиция. Когда в конце февраля 1944 года в очередной раз пришли в свой аул, они с ужасом увидели, что он пуст. Людей не было. Брошенные и разграбленные дома, трупы застреленных собак, несколько свежих безвестных, наспех засыпанных могил. Они сели во дворе дома Руслана и долго молчали. Что было делать? Уходить в горы и чего-то ждать там? Сколько и чего ждать? Руслан и Магомед решили сдаться властям. Да, они уклонились от призыва, по своей глупости, но они никого не убивали. Пусть их накажут, отправят на фронт, война еще идет. Так будет правильно. Снова двинулись по дороге в сторону райцентра, но теперь они уже были научены горьким опытом, потому шли осторожно и скрытно. Мало ли кто может встретиться в пути. Благополучно добравшись до первого контрольно-пропускного пункта, они с поднятыми руками подошли к военным. Их привели в спецкомендатуру, где капитан НКВД, чеченец, встретил их вопросом:

– Что, джигиты, надоело по горам лазить?

– Да, начальник, надоело, служить хотим, отправьте нас на фронт, мы вину свою искупим.

– На фронт попасть – эту честь еще заслужить надо. Кто вам теперь оружие в руки даст? А вот в трудовую армию вы пойдете как миленькие. Потом и кровью заплатите за свое преступление перед родиной, ясно?

– Ясно.

– Но сначала вы мне расскажете, где и чем вы занимались все это время. Если соврете хоть слово, я вас к стенке поставлю, прямо здесь! Ясно?

– Ясно.

– Писать умеете?

– Да.

– Вот вам карандаши и бумага. Все подробно с того времени, как в горы подались вместо призывного пункта.

Через неделю, которую они провели в камере для арестантов, их отправили в сборный пункт трудармии в Грозный. Их тщательно проверили, даже возили в какое-то село на опознание, и к стенке не поставили. Не было на них крови. Из Грозного эшелоном их отправили сначала в Сталинград, а потом, соединив с большим отрядом их соотечественников, бойцов и командиров, демобилизованных со всех фронтов войны, еще дальше, в Сибирь. В теплушке, куда они попали, было тесно и, несмотря на холодную зиму, душно. Нар на всех не хватало, спали и на полу, по очереди. В вагоне ехали пятьдесят человек, практически все чеченцы и ингуши, демобилизованные из действующей армии. Настроение у всех можно было охарактеризовать одним коротким русским словом. Когда отзывали с фронта, никто ничего им не объяснял. Они получали предписание прибыть туда-то, для дальнейшего прохождения службы. Сдавали оружие и выезжали. Прибывших на место сразу брали под стражу и размещали в пунктах для спецпереселенцев. Только там им объявляли о судьбе их республики и мерах, принятых к населению бывшей Чечено-Ингушской АССР. Они, как военнослужащие, демобилизовывались и зачислялись в трудармию, по мере формирования направлялись на работы в Сибирь. Стране, бьющейся с фашизмом, нужны были в тылу крепкие рабочие руки в рудниках и забоях шахт, на золотодобыче в Магаданском крае и на Колыме, на лесозаготовках по берегам великих сибирских рек. За годы войны приток врагов народа в лагеря заметно истощился, а стране нужны были и лес, и золото…

Разное случалось на сибирских этапах, долгой была дорога. Люди в теплушке собрались всякие, но одно было едино – вера. Это уже было спасением, а тут повезло вдвойне. Один из военных, бывший капитан, также разжалованный и демобилизованный, хорошо знал молитвы, и это очень помогло всем. Он читал проповеди о силе духа, о терпении и вере в справедливость. Постепенно он стал духовным руководителем этого «вагонного сообщества», его стали почтительно называть имамом. Руслан и Магомед первое время держались особняком. Они не были на фронте, и этим все объяснялось. Прошедшие через огонь и смерть войны не приняли в свои ряды дезертиров, многие прямо говорили, что все, что произошло, – случилось по вине таких, как они. Доля правды в этом была, и Халаевы все понимали, но объяснять то, что они лично никого не предавали и никого не убивали, было выше чувства их собственного достоинства, и они просто ни с кем не общались. Имам заметил это, и как-то на проповеди сказал:

– Сейчас мы все ищем ответ на один вопрос: кто виноват в том, что с нами произошло. Это бессмысленно. Перед Аллахом, и только перед ним, нам придется отвечать, он каждому воздаст по заслугам его. Важнее понять, как нам теперь выжить. А выжить мы сможем только объединившись, только вместе, не выискивая пороков в соседе и не осуждая его. Мы братья по крови и по вере, мы все равны пред Аллахом и его волей. Аллах акбар!

– Аллах акбар! – ответили все.

После этой проповеди Руслан и Магомед почувствовали, что отношение к ним, незаметно в мелочах меняется. Их перестали сторониться, при них теперь не умолкали разговоры. Им стало легче, потому что трудно жить, таща на себе незаслуженно какую-то вину. Вагонный быт этапа прост и суров, но он тяжек и трудно переносим для одиночек, озлобленных и запуганных людей. Людей, ушедших в себя и проклинающих тех, по чьей вине попали за колючую проволоку. Затаивших в себе обиду и желание мести.

Имам как-то сказал, и это очень сильно врезалось в память Руслану:

– Все, что с нами происходит в жизни, происходит по нашему желанию и для нашего блага. Мы не всегда можем это осознать, представляя эти невзгоды наказанием за какие-то грехи, однако это не совсем так. Все, что приходит к нам в жизни, – это уроки, которые мы сами себе назначили для того, что бы пройти их и очистить свои души. Все приходит во благо, и надо благодарить Аллаха за те испытания, которые он нам посылает, исполняя желания нашей души.

«Значит, все, что с нами произошло, не случайность? Неужели нам все это нужно испытать?»