Страшно Упрямый - Виктория Падалица

тебя ненавижу всей душой! Год с тобой под одной крышей провести! А больше ничего не хочешь, а?! Ишь че выдумал! А хуй тебе на рыло! На! Выкуси!

Разозлившись на то, что не смогу изобразить говорящий грубый жест связанными руками, а так и жглось, я угрюмо и небрежно перебазировалась на заднее сидение. Уселась там, как хотела, гордо выпрямив спину, помотала головой, чтобы убрать растрепанные и черти сколько не мытые волосы с лица, а затем как возненавидела его кожанку, лежавшую под моей попой, и как скинула ее с сидения. Даже не скинула, а отфутболила от себя подальше.

— Ишь как разошлась, ты глянь на нее… От же… — подмечал про себя Бейрут, поглядывая на меня в зеркале заднего вида. — Грубиянка какая.

— Да, бля? Я грубиянка? Простите! — рыкнула я в ответ, продолжая бороться с волосами. — И я не детка, кстати! У меня вообще-то есть имя!

— Эх, ты. Неблагодарная.

— И нет! У меня другое имя! И в честь чего, позвольте??? За что я должна быть тебе благодарна, стесняюсь спросить???

— Ну, — Бейрут, в отличие от меня, завидно невозмутимый, пожал плечами. — хотя бы за завтрак.

Ах за завтрак…. Быть благодарной ему за завтрак, значит…

Какой он мелочный, чтоб его, проклятого…! Небось высчитает всё потраченное до копейки за этот чертов завтрак и приплюсует к основному долгу! Буду впредь голодать, раз так! Раз он такой жлоб!

Он только и делает, что ломает мои планы, паразит! Как я сбегу, если он намерен держать меня год в другой стране? Да даже если получится сбежать от него уже там, в Бразилии, далеко ли получится без документов?

Документы… Кстати о них.

Если Бейрут, чтоб его черти вздрючили, намерен вывезти меня в Бразилию, значит, сумочка моя у него, где-то в машине припрятана. Это обстоятельство несказанно радует. А также это значит, что успешный план по реализации моего побега необходимо осуществить в максимально кратчайшие сроки. Желательно до того, как меня всеми правдами и неправдами затолкают в самолет.

— Ты не сделаешь это… — едко посмеиваясь, прошипела я, образно ткнув Бейрута носом в ту ошибку, которую он, проходимец находчивый, все-таки не предусмотрел. — Я устрою в аэропорту такой скандалище, что тебя сразу схватит полиция! Так что тебе в любом случае не удастся вывезти меня без моего согласия! Если конечно, у тебя нет частного самолета!

Выслушав меня, Бейрут призадумался. И надолго.

Я все ждала, чем же колким он ответит, каким острым словцом или угрозой перекроет мои незыблемые аргументы.

Только бы ему не пришагало в голову усыпить меня снова и не провезти в чемодане в качестве багажа. А что если именно это он и затеял? Или только что к нему пришло озарение, что со мной так и надо поступить, чтобы избежать проблем?

Глава 5

— В конце концов, детка, а чем тебе плохо, поясни? — на мое удивление, Бейрут попробовал сгладить возникший между нами конфликт. — Отдохнешь от суеты, позагораешь. Там океан, климат тропический, пальмы, солнце, горы. Поверь мне, там очень красиво. Чем тебе не отпуск, скажи? Чем не курорт? Когда ты последний раз была в Бразилии? Ты хоть раз была в Бразилии? Уверен, что не была. Так чем тебе плохо поехать туда со мной? Тем более, я за все плачу, в счет твоего долга это не войдет.

— Повторяю, я с тобой в одном поле срать не сяду, не говоря уже про жить с тобой под одной крышей год! Когда до тебя дойдет очевидное? Вот же бабуин упоротый…

— Не смей так выражаться! — вспыхнул Бейрут в момент, и я сразу не успела понять, с чего именно он так завелся. — Терпеть ненавижу, когда меня сравнивают с животными! Ненавижу!

Ох! Его обидело сравнение с бабуином… Какие мы нежные, однако…

— Да неужели? — ерничала я назло ему. — И даже Котиком не терпишь, чтобы тебя называли?

— Нет. — хмуро буркнул он в ответ.

— И даже Заей?

— И даже Заей! Все! Отвяжись от меня! Задрала! Стерва! — прогавкал Бейрут и в нервном темпе закурил очередную сигарету.

Я же продолжала непреклонно доводить его до белого каления. Почуяв, что в какой-то момент стала сильнее, я взялась предпринимать попытки задавить его волю и беспринципность.

— Ух, какие мы обидчивые… А надо было раньше думать, дорогой мой похититель! Когда ты меня похищал — вот тогда надо было думать головой, а не одним местом! Ты только представь, что тебе предстоит самый трудный год в твоей жизни! Потому что я не дам тебе спокойствия ни на секунду! Если не одумаешься и не отпустишь меня сейчас же, я сделаю так, что через год у тебя крыша поедет к чертям собачьим!

— Ага. Рискни. — по-хамски бросил он. — И вообще. Это тебе надо было думать головой, а не одним местом. Еще тогда, когда решила сигать на мне верхом. Всё фотки у тебя не получались, видите ли… А сама прыгала на мне, как Вавилонская блудница, без стыда и зазрения совести. Очаровывала своими трусами с ремнями и красным лифчиком…

— Ой, какие мы нежные! Посигать на тебе нельзя! Я уж промолчу, что сделал со мной ты! Бабуин… — запнувшись, так как взрывное слово вырвалось из меня само собой, я тут же попыталась приуменьшить урон сказанного. — премногоуважаемый!

— Я тебя убью. Клянусь. — процедил Бейрут хрипло и сквозь зубы. — Только назови меня так еще раз.

— Всего лишь убьёшь? Ой, да это так скучно!

Посмеялась я, активно, но не намеренно провоцируя эмоционально неустойчивого Бейрута на нервный срыв. На самом деле, я просто уже не могла остановиться и заткнуться во избежание плачевных и необратимых для меня последствий. Одно за другое зацепилось, и понеслась та самая жидкость по трубам. Ничего не могла с собой поделать, с меня прям лилось это самое, безудержным потоком, сносящим все разумное на своем пути…

— Зато мне будет весело. — продолжал Бейрут на той же угрожающей ноте. — Убью и не пожалею. Знатно поиздеваюсь над твоим трупом. Во все щели выдолблю. А после — в рот нассу, чтобы впредь думала, что говоришь.

Ну ни хрена себе у него фантазии!

Вот кто точно больной ублюдок — так это Бейрут, а не тот несчастный Серый из киноленты про оттенки, об которого бычки в детстве тушили.

— Ой, ой, ой! Боюсь-боюсь! — не прекращала огрызаться я, хоть и чувствовала нутром, что между нами запахло паленым. — Да и вообще. Как я буду думать, если умру? Что-то тут не сходится, дружок. Я ж не смогу думать, если буду мертвой.

Бейрут угрожающе