Страшно Упрямый - Виктория Падалица

познакомилась с Бейрутом примерно так же, как и я. Возможно, эта служанка задолжала Бейруту деньги, как и я. И что Мишка главарь убедил Бейрута отдать служанку бабке. Либо Мишке. Как и пытается убедить его насчет меня.

— Ну же. Расскажи о ней. Как ее звали? Она тебе нравилась? Ты думал построить с ней что-то серьезное, но Мишка влез между вами, и тебе пришлось уступить? Потому что он твой босс?

Бейрут как-то странно покосился на меня. Затем молча отвернулся.

Хлопая глазами в нетерпении услышать продолжение истории, я ждала, что Бейрут все же поведает о том, слово в слово, как предполагала я.

Я ожидала услышать, что между ними, Бейрутом и служанкой, были высокие чувства, но волею судьбы Бейрут был вынужден отдать свою любимую злобной бабке-рабовладельцу. И что эта служанка и есть та бывшая, которая сбежала от Бейрута с любовником и с которой он ругался в парке по телефону.

Бейрут раздражающе молчал, пряча от меня глаза. Ему совершенно не хотелось посвящать меня в эту историю. Но в принципе что-то говорить было излишне. По его неожиданной реакции я поняла, что все обстояло именно так, как и наванговала. И когда во мне успели проснуться экстрасенсорные способности?

— Единственное, что тебе следует знать — произнес Бейрут спустя пару минут несносного молчания. — так это то, что я мечтаю выйти из этого порочного круга. Я больше не хочу быть в той струе. Я вырвусь оттуда. А ты мне поможешь.

Его откровенность заставила меня поперхнуться воздухом и от того неистово закашляться.

Я? Помогу бандиту уйти из банды? Каким образом я ему помогу?

Глава 4

— Хочешь сбежать? Скрываться от Мишки и компании? Или по-хорошему уйти хочешь?

Мастерски делая вид, что я с ним на одной волне и что поддерживаю его мотивацию и понимаю намеки с полуслова, я продолжала втираться к Бейруту в доверие и выпытывать из него то, что считалось личным, запретным для посторонней меня.

— Не по-хорошему, конечно. — изрек Бейрут несколько безрадостно, хоть и улыбался в тот момент. — По-хорошему отсюда — только в могилу.

Так вот оно что, Михалыч…

Бейрут намеревается слинять потихоньку, никому ничего не сказав. Он намеревается предать Мишку главаря и всех, кто с ним в одной банде. Он мечтает сбежать и залечь на дно до тех пор, пока его не прекратят разыскивать. Он вообще отдает себе отчет в том, сколько лет на это уйти может?

Он совсем рехнулся? Не понимает, какие будут последствия? Не догоняет, что меня это тоже затронет, и неслабо?

Если банда безбашенных отморозков по типу Косорота и иже с ним начнет преследовать Бейрута с намерением ликвидировать его как предателя, способного сдать их всех с поличным, то и мне достанется с лихвой. А мне совсем не хочется быть убитой лишь за то, что еду вместе с ним.

С Бейрутом мне оставаться совсем не безопасно стало. Да и к Мишкиной бабке-феодалу в рабство тоже не охота. Даже не знаю, чего не хочется больше — быть в рабстве или быть мертвой. Как по мне, это одно и то же, только в профиль. Два абсолютно равнозначных исхода моей прежде скучной жизни.

Я бы сказала, — ну хоть какое-то разнообразие привалило за двадцать с лишним лет размеренного существования, — но только не в данном случае. Не в случае, когда моя жизнь висит на волоске и может оборваться в любую секунду.

— А что если обойтись без эпичных погонь и стрельбы по-Македонски? — предложила я свой вариант, самый безболезненный и верный, по моему мнению, из всех возможных. — Что если просто взять и уволиться? Ты ж можешь сказать Мишке, что устал, что тебе нужен отпуск, или, к примеру, что ты заболел, и теперь тебе нужно время, чтобы подлечиться? А лучше знаешь, что… Скажи, что у тебя бабушка заболела, и тебе надо срочно поехать к ней!

— Смеешься?

Бейрут покосился на меня как на полоумную тупицу. Хотя почему как, — ведь будь я чуточку поумнее, не сидела бы я с ним сейчас, а спала бы дома.

— Нет. На полном серьезе. — настойчиво покивала я, в свою очередь недоумевая, почему он считает мою затею дурацкой. — Мишка ж трепетно относится к бабушкам, так что не посмеет отказать тебе в отпуске.

— Не отпустит. Никакие отмазы с Мишкой не прокатят. Так что мы с тобой сделаем по-другому. — Бейрут сделал недолгую паузу, а потом огорошил меня еще более бредовым заявлением. — Мы исчезнем. Пропадем, испаримся, схоронимся. Называй как хочешь, суть от этого не поменяется.

Он возомнил себя фокусником-иллюзионистом?

Или у него в закромах завалялась чудо-мантия, которая сделает его невидимым?

Или может, он обладает способностью перемещаться во времени и пространстве?

Шибко сомневаюсь, что он располагает хоть чем-то из перечисленного.

Где бы он не прятался, его все равно найдут. А вместе с ним — и меня.

— И где ж ты планируешь отсиживаться, пока про нас не забудут? — упрямо не догоняла я, почему Бейрут настолько уверен в том, что его не поймают за год. — Думаешь, он не найдет тебя? Ты так уверен, что ему не настучат, если случайно увидят тебя, к примеру, в магазине или на заправке?

— Я уверен. Более чем. Нас не увидят. И про нас не расскажут. Потому что нас здесь не будет. Мы сегодня же полетим на мою родину.

— Что? В Бразилию??? — опешила я, не поверив собственным ушам. — Никуда я с тобой не полечу! Даже не мечтай! Только через мой труп!

Вот еще! Не надо усложнять мне попытки обрести желанную свободу — и так оказалось крайне сложно от него отделаться!

— Полетишь, полетишь. Как миленькая, и без оговорок. — кивал до одури самонадеянный Бейрут. — Считай, это будет наш совместный отпуск. А через год, если не привыкнешь ко мне — оплачу обратный билет, и ты вернёшься домой.

— Нет, не полечу я с тобой! — заверещала я так громко и истошно, будто змею ядовитую рядом с собой увидела. — Ты не заставишь меня даже на трап взойти! Отпуск, бля! Да что там… Я в одном поле срать с тобой не сяду, а ты про совместный отпуск заладил!

— Детка, успокойся…

Бейрут предпринял попытку утихомирить меня, мягко ухватив за колено и удерживая, чтобы не натворила глупостей, которые вполне могли бы стать причиной аварии. Ведь мы в данный момент мчали по федеральной трассе на приличной скорости.

— Пшел нах! — подскочив резко, я залезла с ногами на сидение, наплевав на всевозможные риски. — Я видеть тебя не могу! Я