Заложница - Мэри Каммингс

Хотя за что можно его упрекнуть?! Он же ничем не обманул ее. Честно сказал, что женат, и ясно было, что уйдет… И ничем не обидел — ни словом, ни жестом. Наоборот, дал ей, хоть ненадолго, возможность почувствовать, что она любима и желанна. Даже прощальное письмо было таким, какое мог бы написать человек любимой женщине — любимой, а не случайной…

Грейс не было нужды перечитывать это письмо — она и так знала его наизусть. Оно лежало в кожаной шкатулке «для воспоминаний», спрятанной глубоко в шкафу — единственное доказательство того, что Рейлан вообще существовал, а не приснился ей вместе с его нежностью и поцелуями, и ямочкой на подбородке, и сильными руками; вместе со всем, что им довелось пережить вместе.

Перед тем, как лечь спать, она положила в шкатулку и письмо из Сан-Диего — пусть оно тоже станет частью этих самых «воспоминаний». Как билет в кино — память о первом свидании; как проспект выставки керамики, где в числе прочих были и две ее работы — и как многое другое.

А утром подъехала в строительную контору и договорилась насчет мастерской. И заодно о том, чтобы ей отремонтировали чулан — выкинули все ненужное, в том числе старую кушетку и шкаф, побелили стены и сделали полки.

Через несколько дней Кип в очередной раз пригласил ее в «Погребок», и Грейс не стала отказываться — в самом деле, почему бы и нет?! Кажется, он здорово удивился…

С тех пор она порой соглашалась то поужинать с ним, то съездить потанцевать. Даже на бейсбол пару раз сходила — уж очень он уговаривал.

И когда он как-то поздно вечером обнял ее в машине, не стала противиться. Его руки жадно шарили по ее телу, лезли под блузку — Грейс знала, что это не те руки, которые ей нужны, но уговаривала себя, что, может, и ничего, может, и стерпится — зато будет с кем провести вечер, все не одна! Лишь когда Кип поцеловал ее и Грейс почувствовала у себя во рту его язык, ощутила пахнущее пивом горячее дыхание, ей вдруг стало так мерзко, что неожиданно она оттолкнула его и выскочила из машины. Пробежала несколько шагов — потом вернулась и сказала:

— Нет, Кип, ничего у нас не выйдет. Я попробовала и… нет, не выйдет. И не надо больше мне звонить. Извини.

Через пару недель Моди мрачно сообщила, что Кипа видели в обществе рыженькой секретарши мэра.

Наступил сентябрь. Моди уехала в какой-то совершенно потрясающий трехнедельный круиз — до того она месяц предвкушала, как будет сидеть на палубе, пить коктейль и ничего — ну ничегошеньки! — не делать.

На время ее отсутствия все дела в магазине свалились на Грейс — и покупатели, и поставщики, и Анита, которая была в разгаре бурного романа и то радостно отпрашивалась пораньше — то, наоборот, молча страдала и роняла все с полок.

Возвращаясь субботним вечером домой, Грейс никак не могла отключиться от рабочих дел и мысленно составляла список того, что нужно в понедельник заказать у поставщика. На стоявшую напротив дома серебристую машину она еле обратила внимание — подумала только, что, наверное, к миссис Квентин снова приехали родственники из Денвера.

Она уже была у крыльца, когда ее вдруг окликнули; обернулась — и не сразу поняла, что это Рейлан — настолько непохож он был на человека, которого она помнила…

Высокий, элегантный, он словно сошел со страницы модного журнала. Волосы были пострижены короче и лежали по-другому — лицо от этого казалось непривычно жестким и уверенным. И еще более красивым… Из-под куртки виднелась светлая рубашка и галстук в голубую полоску. Безупречно отглаженные брюки, блестящие туфли — даже странно было себе представить, что этот человек когда-то жил в ее чулане.

— Грейси, — повторил он, подходя вплотную. Улыбнулся — и сразу до боли, до крика стал похож на того, прежнего Рейлана. — Здравствуй, Грейси!

— Здравствуй.

— Как дела?

— Нормально.

Грейс боялась, что голос ее дрогнет. Ей хотелось крикнуть ему в лицо: «Зачем, ну зачем ты приехал — теперь, когда я уже начала тебя забывать?!» Или просто заплакать… заплакать и обнять его.

— У тебя прическа новая, — он потрогал ее волосы, соскользнул рукой ей на плечо.

— Да. Уже давно. Я сделала ее как раз в тот день, когда… — она хотела сказать «когда ты меня бросил», но ограничилась нейтральным: — когда ты уехал.

— Ну что — в дом пустишь? Или так и будем стоять?

— Зачем?

Похоже, Рейлан не ожидал такого приема — глаза его удивленно расширились, улыбка исчезла… И Грейс, уже не сдерживаясь, спросила — резко, пытаясь унять подступившие слезы:

— Зачем ты приехал? Что — проведать? Или твоя жена испекла для меня праздничный пирог, так сказать, в благодарность?!..

Сейчас он повернется и уйдет… и больше уже никогда не вернется… Только бы не заплакать!

— Я развелся, Грейси.

— Что?!

— Я развелся. Я же тебе говорил тогда! Теперь я работаю здесь, в Пуэбло, уже неделю — и вот… в первый же выходной… Сначала думал позвонить, а потом решил просто приехать.

…Развод дался непросто — в последний момент Барбара вдруг пошла на попятную: плакала, уговаривала «в последний раз» попробовать заново, звонила его родителям. Родители тоже пытались его переубедить — с ними еще предстоит объясняться и мириться.

Предложение перейти на работу в ФБР оказалось в тот момент весьма кстати. Потом были курсы в Куантико — после них Рик попросился сюда, в Колорадо…

Он хотел рассказать Грейс все это — и чтобы она непременно сидела совсем рядом, маленькая и теплая, и чтобы от нее пахло травой и солнцем, как тогда, на чердаке. Он вспоминал ее и ждал этой встречи. А она теперь словно и не была ему рада — смотрела полными слез глазами и молчала.

— Я скучал по тебе, Грейси, — растерянно сказал Рик.

Наверное, нужно было ей позвонить…

Только теперь ему пришло в голову, что за эти месяцы у нее мог появиться кто-то… может, она даже успела выйти замуж?!

— Ты что… не одна?

— Я одна, — помотав головой, хрипло отозвалась Грейс. — И я… не продала твою железную дорогу — так она в коробке и лежит.

— Ну так что — примешь двух постояльцев? — он рассмеялся — так легко вдруг стало на душе. — Мы согласны и на чулан!

— Почему двух?

Он ждал этого вопроса — и знал, как ответит на него. У него был надежный входной билет в этот дом — Рик подобрал его в маленьком городишке, через который проезжал час назад. Угольно-черный, тощий и костлявый, этот «билет» успел облазить всю машину, сожрать сэндвич с мясным паштетом, купленный в автомате на заправке, и теперь спал с раздувшимся круглым брюшком у него под полой куртки.

Рик вынул его и протянул ей.

— Вот. — Котенок запищал и засучил лапками. — Его зовут Клякса!

Тяжелая пряжка ремня врезалась в стену в каких-нибудь трех дюймах от моего лица.