Штауффенберг. Герой операции "Валькирия" - Жан Луи Тьерио

25 января некоторые из них собрались дома у Герделера. Там были и военные, включая Штауффенберга, генерала Ольбрихта и полковника Хеннинга фон Трескова. Тот принес печальную новость. На Восточном фронте под Сталинградом назревала военная катастрофа. Ослепление Гитлера, его отказ на выравнивание линии фронта и выход из города, носившего имя его главного врага, вскоре могли привести к поражению. Армии фон Паулюса суждено было погибнуть в окружении в ледяной тюрьме. Несмотря на это, генералы отказались выступить против режима. Командующий группой армий «Центр» Клюге отказался принять участие в политическом деле. Он согласился с тем, что написал генералу Цейтлеру[77]генерал Хубе: «Необходимо, чтобы фюрер восстановил единое и прямое управление войсками и чтобы этим занимался не он, а кто-то другой». Но дальше этого он пойти не пожелал. Итак, от крупных военачальников ждать было нечего. Тогда заговорщики разработали первый план. Политическую часть заговора должен был взять на себя Герделер. Кто-то должен был убить Гитлера, а резервная армия, где служил Ольбрихт, должна была взять в свои руки власть в Германии. Это была довольно мощная сила, объединявшая резервистов, сменные части и призывников. Надо было еще решиться на действия против нацистов. Ольбрихт был уверен, что справится с этим при условии наличия времени и смерти Гитлера. В тот день были выработаны первые варианты действий по плану государственного переворота 20 июля 1944 года. Впоследствии многие детали были изменены с учетом развития событий. Но основная идея была неизменной. Оставалось только привести план в действие. Естественно, если бы кто-нибудь из видных военачальников согласился принять в нем участие, все значительно упростилось бы.

На следующий день Штауффенберг и бригадные генералы Фельгибель и Шмундт попытались уговорить генерал-фельдмаршала фон Манштейна. Он мог бы стать весомой фигурой. У него было высокое воинское звание. Он был, несомненно, лучшим стратегом Гитлера, именно он придумал гениальный удар по Франции. Прекрасный офицер вильгельмовской закалки, он всегда проявлял большую сдержанность в отношении нацистских идей. Трескову он был обязан тем, что смог лично представить свой план Гитлеру в 1940 году. Кстати, он был так близок с ним, что согласился взять к себе адъютантом одного из близких Трескову людей, лейтенанта Александра Штальберга. Заговорщики возлагали на него большие надежды. Штауффенберг попытался уговорить его пойти к Гитлеру, пригрозить отставкой и потребовать назначения начальником штаба всех вооруженных сил. Но Манштейн отказался это делать, не столько из опасения, сколько из нежелания требовать что-то для себя лично. Древняя элегантность, достойная уважения, но трагически бессильная. В своих дневниках Манштейн вспомнил эту удивительную ситуацию, в которой офицеры младше его по званию уговаривали его потребовать всей полноты командования, по крайней мере войсками, действовавшими на Восточном фронте. «Они объяснили мне, что надо было добиться сосредоточения командных функций в одном месте и что фюрер должен был назначить такого начальника штаба, которому он бы полностью доверял […]. Потом был разговор со Шмундтом. Он показал мне, как часто нужные решения принимались слишком поздно […]. Фельгибель хотел, чтобы я добился назначения на должность начальника Генерального штаба. Но об этом не могло быть и речи. Мое назначение на этот пост имело смысл только в случае, если такое решение было бы принято без меня, а мне было бы оказано доверие». Итак, снова шах и мат. Однако были приняты все необходимые меры предосторожности. Ни Фельгибель, ни Шмундт, ни Штауффенберг ни разу не проговорились про государственный переворот и свержение режима, речь шла только об организации оперативного управления. Манштейн вспоминал, что «желания Штауффенберга сплотить высшее командование против Гитлера не прослеживалось […]. По крайней мере, лично я этого не увидел». Штауффенберг был в ярости. И высказал майору фон Тюнгену: «У этих военачальников в голове одна солома».

Разгром под Сталинградом 2 февраля 1943 года его вовсе не удивил. Отдохнув несколько дней в Лаутлингине, он 11 февраля отбыл в Тунис, а уже 14 февраля представился своему новому начальнику, дивизионному генералу фон Бройху, командовавшему 10-й танковой армией. Устав быть «ненужным слугой» командования, делавшего все не так, он был счастлив попасть в войска для того, чтобы заниматься тем, что он умел делать: воевать.

Он был в полном неведении о том, что творилось в Берлине. Заговорщики попытались воспользоваться шоком от поражения под Сталинградом для того, чтобы убить Гитлера и передать власть в руки резервной армии.

Несмотря на предупреждения Герделера, все еще не решившегося на участие в плане убийства, Хеннинг фон Тресков уговорил действовать нескольких генералов — фон Бека, начальника организационного департамента Штиффа, Ольбрихта и офицеров из своего окружения. Первая попытка покушения должна была состояться 13 марта в Ставке командующего группой армий «Центр» генерала фон Клюге. С молчаливого согласия последнего, не принимавшего участия в заговоре, но и не выдавшего заговорщиков, группа офицеров во главе с Хеннингом фон Тресковым, Георгом фон Бозелагером и Фабианом фон Шлабрендорфом должна была дождаться, когда фюрер удобно устроится в офицерской столовой, а затем прикончить его из пистолетов. План рассадки за столом был составлен так, чтобы Гитлер попал под перекрестный огонь нескольких заговорщиков. Та же участь ждала и сопровождавших фюрера людей, в частности Гиммлера. Тем самым планировалось одним ударом обезглавить государство, партию и СС. Не повезло: рейхсфюрер отказался приехать, Клюге отказался помогать. Он опасался войны между вермахтом и СС. К внешней угрозе могла добавиться внутренняя распря. Заговорщики были в отчаянии, но им пришлось с этим смириться. И они ничего не могли поделать, глядя на вегетарианские выкрутасы хозяина Берлина. Но своего последнего слова они еще не сказали. У них был наготове запасной план. В бутылки с коньяком была помещена взрывчатка. Когда фюрер собрался уезжать, Шлабрендорф попросил его адъютанта прихватить с собой ящик коньяка, чтобы передать его полковнику Штиффу. Это было в порядке вещей между сослуживцами по штабу. Хитрость сработала. Ящик был уложен в багажное отделение. Когда самолет «Вульф Кондор» вылетел в направлении Растенбурга в Восточной Пруссии, этот полет должен был стать последним. «Он полетел в ад», — прошептал Фабиан. Часовой механизм должен был сработать над Минском. Все затаили дыхание. Собравшись у радио, ждали новостей. Но ничего так и не произошло. Авиационно-диспетчерская служба просто сообщила, что самолет приземлился нормально. Так что же, черт возьми, случилось? Сообщники вздрогнули. Если бомба не взорвалась, это означало, что ее обнаружили. Но как? Самолет ведь находился в воздухе. Это оставалось тайной. Все ждали прихода представителей СД или других инквизиторов в коричневой форме. На другой день бедняга Шлабрендорф вылетел самолетом в Растенбург. Там он заявил, что прилетел чисто случайно и что хотел бы забрать свой презент, чтобы вручить его Штиффу лично. Адъютант Гитлера Брандт не усмотрел в этом ничего особенного. Он вернул ящик, не обращая на него особого внимания. Шлабрендорф с облегчением устремился в отдельную комнату. И увидел, что им невероятно не повезло. Детонатор оказался замороженным на холоде, усиленном высотой. Это была первая неудача военного сопротивления в том году. Вскоре случилась и вторая.