Непристойное предложение - Полина Рей

– Мы все втроём? – уточнил Олег.

– Нет. С тобой – вчетвером.

– Ммм, я не совсем понимаю.

– У нас будет двое малышей, – улыбнулась Уля. – И на этот раз с ними уже точно ничего не случится.

За то выражение на лице Олега, которое появилось мгновением позже, можно было жизнь отдать. Он округлил глаза, а после нахмурился.

– Ты уверена?

– Да! Я только что с УЗИ. На следующее пойдём вместе, а пока вот…

Ульяна чуть отстранилась и протянула мужу снимок.

– Правда, тут ничего не понятно, но это наши дети.

Сначала Аверин отступил, оставляя Уле ощущение, что он снова станет холодным и чужим. Взял фотографию и долго её рассматривал. И когда уже Ульяна решила нарушить тишину, установившуюся между ними, поднял на неё глаза.

– У меня слов нет.

– Ты не злишься? – выдохнула Уля то, что стало сейчас самым главным вопросом.

– Ты что?

Он сделал шаг назад, одновременно притягивая её к себе за запястье, и когда устроился на диване, Ульяна оказалась сидящей сверху Олега. Он всё ещё был ужасно худым. Хотелось тотчас вскочить и побежать готовить ему еду.

– Ну вдруг… из-за того, что я всё сделала без твоего ведома.

– Я не злюсь.

Ладонь Олега легла на её плоский живот, и Уля испытала что-то невероятное от этого жеста. Такое спокойствие, но одновременно самый настоящий шквал эмоций.

– А ты как? – запоздало сообразила она повернуться и потребовать у мужа ответа. – Ты ведь должен быть на лечении.

– Уже всё позади. Теперь только ПЭТ, но она через неделю. Там и скажут мой приговор. – Олег невесело улыбнулся, и Ульяну снова охватило то состояние, когда тревога превалировала над всеми другими чувствами. Господи… что же ей сделать, чтобы Всевышний подарил им совсем немногое – ещё несколько десятков лет вместе?

В такие моменты она особенно остро понимала всю хрупкость мироздания. Это сейчас Олег был с ней, но уже завтра всё могло исчезнуть. Да даже если не завтра, а через десять-двадцать лет… всё это не вечно. И так важно было прямо в эту секунду бережно хранить каждое мгновение, проведённое рядом с любимым человеком.

– Вместе поедем, – кивнула Ульяна, и Аверин прижал её к себе крепче.

– Слушай… – проговорил он, когда они просидели так несколько минут, просто молча, думая каждый о своём, но вместе.

– Да?

– А как мы детей наших назовём?

– Смотря кто у нас родится.

– Ты сама думаешь – кто?

– Мне кажется, мальчик и девочка.

– И мне так кажется.

Ульяна широко улыбнулась. В воображении живо нарисовалась картинка того, как Аверин нянчит их детей. Из него получится прекрасный отец, пусть сейчас он мог так и не считать.

– Тогда пусть будут… Мария и Иван, – решила она.

– О, как!

– Да. Тебе не нравится?

– Очень нравится. А если два парня?

– М-м-м. Иван и Фёдор?

– Фёдор? – Аверин широко улыбнулся. – Почему именно Фёдор?

– Незаслуженно забытое прекрасное имя. Ты так не считаешь?

– До этого момента я вообще не думал о Фёдорах.

– Это меня не может не радовать.

– Так. А если будут две девочки?

– Мария и…

Ульяна задумалась. О двух девочках она не размышляла, но представлять, как Олег будет нянчить дочек, было очень трогательно.

– И Ульяна, – закончил за неё Аверин.

– Нет! Только не Ульяна. Давай лучше Ольга? Олег – Ольга.

– Вот ещё! – Аверин покачал головой. – Марусе подойдёт сестрёнка… Дарья.

– Ага… Маша и Даша. Мне нравится.

Ульяна тихо рассмеялась, снова погружаясь в то чувство беззаботной эйфории, которое было слишком обманчивым, но в котором в эти мгновения, после всего, что она пережила, ей хотелось находиться. Сейчас Олег был рядом, они просто сидели рядом друг с другом и выбирали имена их будущим детям. А до обследования, которое покажет, помогло ли Аверину лечение, была ещё целая неделя. И Ульяна хотела провести её так, чтобы она запомнилась им навсегда, даже если завтра бы планета сошла с орбиты и рассыпалась в прах.

– Влад сказал, что Вероника приезжала, – проговорил Олег, разрушая то спокойствие, что окутало их коконом. Уля поморщилась.

– Да. Умоляла помочь освободить Льва. А ты что думаешь по этому поводу?

Она знала, что это болевая точка для Аверина, но раз он сам заговорил на эту тему, не считала нужным молчать и делать вид, что ничего не произошло.

– Я думаю то же, что и раньше. Лев находится там, где должен находиться. А с Вероникой я разберусь.

– Не нужно. – Ульяна прижалась к мужу и закрыла глаза. – Я думаю, что она больше рядом с нами не появится. А сейчас давай не будем о плохом. Потому что я очень счастлива, что ты снова рядом со мной.

Она вздохнула и успокоилась только тогда, когда Аверин откликнулся эхом:

– И я счастлив, что ты рядом со мной.

Пока Олег ждал последнего обследования, которое должно было или определить его «приговор», или дать ту надежду, получить которую он так жаждал, было решено отвлечься на работу. Любимое дело и вечера с женой и детьми, пусть ещё нерождёнными, но уже очень значимыми – вот то, что составляло его жизнь теперь. Он только сейчас понял, что означает ценить каждое мгновение и не откладывать жизнь на завтра. Потому что знал – завтра может попросту не быть.

– Кофе? Или поешь чего-нибудь более обстоятельного? – задал вопрос Влад, вошедший к Аверину в момент, когда тот раздумывал о том, что ему делать с Вероникой. Запереть в дурке? Не вариант. Алкоголиков обычно отпускали из таких мест очень быстро, а он не хотел рисковать, зная, что это бывшую жену только разозлит.

– Только ты не начинай, – поморщился Олег в ответ. – Мне Ульяны за глаза хватает. Но, в отличие от твоей, её забота меня не раздражает.

– Я даже в этом не сомневался. И всё же… считай, что это её задание для меня.

– У-у-у. Обложили со всех сторон, значит.

Аверин откинулся в кресле и потёр переносицу. Глупо было отказываться от того, что в итоге было только ему на пользу. Тем более, что он совсем не желал в очередной раз заставлять Ульяну нервничать, если – вернее, когда – Влад донесёт ей, что её муж отказался от еды. А он ведь донесёт, даже сомневаться в этом не приходилось.

Олег хмуро посмотрел на Влада. Совсем недавно он вскользь думал о том, что после его смерти за Ульяной будет надёжный присмотр, сейчас сама мысль об этом казалась кощунственной. И это тоже было верным признаком потребности хвататься за жизнь из последних сил.