Светлым магам вход воспрещен - Марина Ефиминюк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На самом деле в теме «темные маги с демоническими сущностями» целых два параграфа – один из которых рассказывал, как избежать магического влияния, если нет печати. Однако умничать было чревато и неосмотрительно – вряд ли такие интересные вещи изучали на факультете бытовой магии в академии Лаверанс, поэтому я спросила то, что меня действительно интересовало:
– А несварение у вас случается?
– Прости? – поперхнулся он.
Я подняла голову и посмотрела ему в лицо.
– В смысле, ты же способен переваривать экзотические блюда?
– Никогда не пробовал, – покачал он головой, аккуратно деля ножом нежную отбивную на красивые ровные кусочки.
– Не хочешь приобщиться? – изогнула я брови и выразительным жестом подвинула в его сторону тарелку с подвижным угощением.
– Бесчеловечно отбирать еду у женщины, – издевательски протянул Рой.
То есть пихать в женщину эту самую еду, живую и пять минут назад выловленную из аквариума, – признак человеколюбия? Странное у ведьмаков понятие о гуманизме.
– Ты вовсе не отбираешь, – поспешно уверила. – Я готова от души поделиться этими… потрясающими воображение вкусняшками.
– Ни в коем случае! – поцокал он языком, в наглых фиолетовых глазах искрился смех. – Я безумно рад, что первым открыл тебе дивный мир необычных блюд. Наслаждайся!
Как типично: садись, весноватая, и наслаждайся! Братья разные, а приемчики одинаковые. Снова убеждаюсь, что они учились развлекать чародеек по одному гримуару. Изводить, похоже, тоже.
– Наслаждаться веселее вдвоем! – настаивала я. – Бери, пока еда не сбежала из тарелки, а то она такая игривая! А икра? Ты когда-нибудь ел зеленую икру?
– Нет, но девушкам обычно нравится.
– Слушай, у твоих девушек очень странные предпочтения.
– Они из столицы.
– О, несомненно, это многое объясняет! Отбивной их не соблазнишь.
– Ты хотела сказать «не удивишь», – с вкрадчивой улыбкой поправил меня инкуб.
– И не удивишь тоже.
Чувствуя душевную тоску, я смотрела, как выпускала водицу подтаявшая строганина из рыбы, вяло шевелился алый осьминог, видимо, смирившийся со страшной судьбой.
– Просто признай, что проповедь в капелле была перебором, – посоветовал инкуб и протянул тарелку с аккуратно нарезанными кусочками мяса.
– Ты вообще в курсе, что гастрономический шантаж ниже мужского достоинства? – хмыкнула я.
– Серьезно, госпожа дуэнья?
Он попытался убрать угощение, но я ловко схватилась за фарфоровый край тарелки и не собиралась выпускать.
– Ты сбежал еще до начала проповеди, – прозрачно намекнула, что никогда в жизни не признаю посещение капеллы плохой идеей.
– А хор бородатых мужиков?
– Они неплохо пели.
– Они светлые маги.
– Но пели-то неплохо! – Я глубоко вздохнула, убедилась, что мясо действительно превосходно пахло, и сдалась, кляня себя за то, что иду на поводу у собственной утробы: – Возможно, лекция по бытовой магии оказалась немного лишней.
Хэллрой изогнул бровь, ожидая продолжения. С вежливой улыбкой я покачала головой, давая понять, что на продолжение рассчитывать не стоит, мне и без того пришлось поступиться принципами.
– Мне нравится, что вы умеете признавать ошибки, госпожа Эркли, – согласился он, наконец отдавая тарелку.
– И мы заберем осьминога! – немедленно потребовала я.
– Зачем? – опешил ведьмак.
– Ты за него уже заплатил. Оставим – съедят за твой счет! Скажи, я экономная?
– Угу, и очень жалостливая, – вздохнул Хэллрой, осознавая, что дама серьезно собралась уходить из ресторации с главным блюдом в горшочке. – Вкусное мясо?
Не знаю, только вилку ко рту поднесла!
– Попробуй икру летучей рыбы, заодно выяснишь, что покупаешь своим девушкам, – категорично отказалась я делиться едой.
– Воздержусь, – покачал он головой.
– То есть инкубы все-таки способны воздерживаться и без нравоучительных лекций светлых проповедников?
Ведьмак бросил смеющийся взгляд над бокалом вина.
– Изредка.
В окоченелую, заснеженную провинцию мы вернулись затемно. Переход со ступеней ресторации к открытым кованым воротам произошел плавно и аккуратно, разве что в воздух поднялось облако мелких колючих снежинок. Фонари не горели, парк окутывал сизый мрак, тишина давила на уши.
– Почему за воротами? – полюбопытствовала я.
– Ристад терпеть не может, когда перемещаются к парадной лестнице, – пояснил Хэллрой. – Зачем его злить?
В молчании мы ступили на темную аллею, ведущую к главному входу, и за нашими спинами медленно закрылись ворота. Под ногами хрустел снег. Мороз щипал щеки и нос, забирался под одежду. С помощью заклятия я грела ладонями глиняный горшок с бултыхающимся в воде крапчатым осьминогом и невольно вспоминала по-дурацки изумленную рожу подавальщика, когда от него потребовали упаковать главное блюдо.
– Вам полностью или только щупальца? – деловито поинтересовался он, забирая тарелку.
– Полностью, – подсказала я.
– Осьминога довольно сложно разделать, – попытался настоять слуга.
– Где вы видели, чтобы домашних питомцев разделывали, жестокий человек?
Он потерял дар речи и бессильно покосился на Хэллроя. Тот только слабо махнул рукой, мол, прекрасная дама оценила вкус икры летучей рыбы, нахлебалась взбитых яиц странной птички и так объелась, что захотела превратить остаток обеда в домашнего любимца, коль в животе не хватило места. Сделайте, как просит, и не спорьте – у девушек свои причуды.
За те часы, что мы развлекали и доставали друг друга в столице, атмосфера в замке заметно изменилась, будто потяжелела. Конечно, не сказать чтобы и до спонтанного побега она отличалась легкостью, но сейчас холл наполнили глубокие тени, гораздо гуще и тяжелее, чем поутру. Они окутывали ниши, облепляли углы. Свет казался мерклым, словно свечи в хрустальных колпаках горели бледным, чахлым огнем, неспособным справиться с темнотой. Я впитывала полутьму, тревожащую чародейские инстинкты, и ощущала, как в груди растет комок беспокойства.
– А братец-то изволит гневаться, – протянул Хэллрой, расстегивая пальто.
– Ему не понравилось, что ты сбежал с ярмарки?
– Скорее, ему не понравилось, что я утащил с ярмарки тебя, – улыбнулся он одними губами.
– Хэллрой, где вы были столько часов?! – Ристад стремительно спускался по лестнице в холл. Вид у темного властелина был очень мрачный, словно он одновременно мучился похмельем, зубной болью и просто дурным настроением.
– Я же сказал, – фыркнул едва слышно инкуб и объявил старшему брату, едва тот приблизился на достаточное расстояние, чтобы не кричать ругательства через весь холл, а «цивилизованно» швырять в физиономию, как дуэльные перчатки, – мы провели занимательный день в столице.