Сердце дьявола - Иван Сербин

— Десять, и это как минимум.

— Сколько? — «Главный» наконец обратил внимание на Волина, снял очки. В глазах его проклюнулось некое подобие интереса. Словно смотрел он на неведомую птицу. При том, что не любил пернатых. — Эк, куда ты хватил, Аркадий Николаевич. А тебе не кажется, что это уже чересчур, а? Ты знаешь, сколько у меня дел в производстве? А я вынужден носиться с тобой, понимаешь, как с писаной торбой. То тебе патрули подавай, то десять человек в группу выдели. — «Главный» закусил дужку очков, изумленно покачал седомудрой головой. — Кстати, сколько за тобой дел числится, Аркадий Николаевич?

— Семь, — ответил Волин, глядя на начальника исподлобья. — В конце концов, я же не танковую дивизию у вас требую.

— Еще не хватало, — оценил неприхотливость подчиненного «Главный». — А где я возьму десять человек? Об этом ты не подумал? У нас, между прочим, с работой завал. Тут каждый сотрудник, понимаешь, на вес золота, а тебе десять подавай. Нехорошо, Аркадий Николаевич. Нехорошо. Скромнее надо быть. Соразмерять надо… э-э-э… свои запросы, понимаешь, с моими возможностями. — «Главный» снова водрузил очки на нос. — Значит, так. Ты, вместо того чтобы людьми разбрасываться, займись-ка старыми делами.

— Послушайте, речь ведь идет о людях, — попытался было нажать Волин, но под твердым взглядом начальника осекся.

— А в других шести делах о ком? Или ты, может, думаешь, что родственники потерпевших уже и не люди?

— Люди, конечно, — согласился Волин. — Кто ж спорит? Но им не грозит смерть. А в случае, о котором сейчас идет речь, каждый день чреват новым убийством. Если срочно не предпринять самые жесткие меры, то количество таких родственников у нас будет возрастать в арифметической прогрессии каждые три дня.

— Слушай, Аркадий Николаевич. — «Главный» снова содрал с носа очки. — Твое дело уже одной ногой в горпрокуратуре стоит. Оставь его и займись лучше чем-нибудь полезным.

— А я и занимаюсь, — уперся тот. — Полезным. Или, по-вашему, ловить убийцу-маньяка — дело бесполезное?

— Волин, — понизил голос «Главный», — ты меня достал. Я тебе точно говорю. Он пожевал серыми губами, прикидывая, каковы шансы того, что прыткий подчиненный «стукнет» руководству о его, «Главного», нежелании заниматься делом о психопате-убийце. Малы были шансы, но и того достаточно. Это ведь только дураки думают, что в их ведомстве, как, собственно, и во всей стране, за последние десять лет что-то кардинально изменилось. Нет, все осталось по-прежнему. «Застой» не только не исчез, но стал еще «застойнее». А в «застое» главное что? В «застое» главное — уважать мнение руководства, не высовываться и не давать начальству повода для гнева. Волину чего бояться? Уйдет отсюда, устроится еще где-нибудь. Следователи сейчас в цене. Хоть в коммерческих структурах, хоть в государственных. А ему, «Главному», куда податься, случись чего? Ведь до пенсии всего год остался с небольшим.

— Ладно, — наконец буркнул он. — Так уж и быть. Дам тебе людей. Но на десять человек можешь не рассчитывать. Пять. И учти, я делаю это вовсе не из симпатии к тебе, а потому, что наша задача — следить за соблюдением правопорядка в стране. «Бросьте, — подумал Волин. — Вы не на митинге». Но не сказал этого вслух. Пять человек — хорошо. Зная «Главного», он на пятерых и рассчитывал. Своего добился, а большего и не надо. Ссориться Волин не собирался.

— Спасибо.

— Это все? Тогда иди. Я дам команду, чтобы сотрудники подключились. Они к тебе зайдут к… Сейчас сколько? — «Главный» посмотрел на часы. — Половина одиннадцатого. Значит, к одиннадцати и зайдут, — он строго посмотрел на подчиненного. — И учти, Волин, через месяц, кровь из носу, ты мне должен сдать два раскрытых дела. Все, свободен. Волин вышел из кабинета, улыбнулся. Нет, что бы там ни говорила пресса, а в неповоротливой чиновничьей глыбе есть свои плюсы.

— Аркаша? — высунувшись в коридор, позвал дежурный. — Тут тебе какая-то дама звонила.

— Какая дама?

— Не представилась. Скорее всего это была Люська, но… Волин допускал и редкий сюрприз. Случайная свидетельница первого убийства. Хорошо бы.

— А что сказала?

— Сказала, что позже перезвонит.

— Хорошо. Спасибо.

— Да ради бога, — дежурный вновь исчез за стойкой. Волин же пошел в свой кабинет. Предстояло разбить список кандидатов в маньяки на пять частей, по районам, чтобы люди не мотались через всю Москву понапрасну, не теряли зря времени. Проверить алиби трех десятков — уйма времени. А время — это единственное, что сейчас в дефиците.

* * *

Боря положил в сумку свой личный «джентльменский набор». Нож, дождевик, резиновые перчатки. Володя стоял посреди комнаты и молча наблюдал за действиями сожителя. Вид у него был несчастный. Он всегда страдал, когда Боря уходил «на работу». Придурок слабохарактерный. Идиот малахольный.

— Что? — поинтересовался Боря с язвительным смешком. — Опять совесть мучает? Выпей аспирин.

— Послушай… Послушай… — на лице Володи отразилось смятение. — Ты не можешь больше так поступать.

— Почему это? — оскалился тот. — Очень даже могу. Еще как. Хочешь поспорить?

— Не хочу, — ответил Володя. — Только сумасшедший спорит на человеческую жизнь. Или чудовище.

— Я знаю, — Боря улыбнулся еще шире. Он поднял сумку, повесил ее на плечо. — Надеюсь, ты будешь послушным мальчиком.

— Я не могу больше, — печально признался Володя. — Мне страшно.

— Когда тебе не было страшно? Ты всегда боишься. Всегда. Ведешь себя, как слюнтяй. На тебя тошно смотреть.

— Ты не должен этого делать, — повторил Володя. — Просто ты не понимаешь…

— Нет, это ты не понимаешь, — Боря почувствовал, как в груди вскипает бешенство. Это было плохо. Он не имел права выходить из себя. — Ты ничего не понимаешь. Тебе не пришлось вытерпеть и сотой доли того, что вытерпел я по вине этой твари. — Он поставил сумку на пол, подошел к собеседнику, заглянул тому в глаза. Володя не выдержал взгляда, отвернулся. — И теперь ты обязан мне помогать. Обязан!

— Я и так помогаю тебе, — промямлил Володя.

— Я вижу. Стоишь тут, распускаешь нюни, как трехлетний сопляк. Не мешай мне. Я делаю то, что делаю. Володя посмотрел на собеседника. Боря с вызовом уставился на него. Он был сильнее и знал это. Никогда еще, ни разу, Володя не мог выдержать ответного взгляда. Характером не вышел. Так случилось и на этот раз. Боря поздравил себя с очередной маленькой победой.

— И никогда больше не заикайся об этом, — медленно и веско проговорил он. — Твое дело молчать и помогать. Помогать и молчать. Этим и занимайся, если не хочешь нажить крупные неприятности.

— Ты хочешь сказать, что… можешь убить меня?

— Вот именно, — солгал Боря. Он-то знал, что никогда не сможет убить Володю. Не потому, что жаль, а просто они слишком сильно привыкли друг к другу. Привязанность, переросшая в нечто большее. Володя стал неотъемлемой частью Бориной жизни. Что-то вроде любимой игрушки, талисмана, вещи, к которой привыкаешь настолько, что не решаешься выбросить, даже когда в ней отпала необходимость. Володя хранил в себе воспоминания. Для Бори он олицетворял собой освобождение. Разрушенный кокон одиночества. В нем было все. Родительская забота. Братская любовь. Безграничная дружба. Даже то, что Володя постоянно ныл, не могло отвратить от него Борю. Напротив. Именно за счет этого нытья Боря самоутверждался. Ощущал себя ПО-НАСТОЯЩЕМУ сильным человеком. Убитые шлюхи в счет не шли. Овцы. Грязь под ногами. Давя таракана, силу не почувствуешь. Только отвращение. Когда же Володя исчезал, Боря маялся, хотя никогда не говорил об этом. Володя был ему необходим.