Крематорий - Кирилл Казанцев

– Не уберег я тебя, фотограф. Не думал, что они и на такое способны, – прохрипел полковник и пошатнулся.

Только сейчас Ларин заметил, что Точилин ранен. На плече расплывалось кровавое пятно.

– Это херня, фотограф. Зацепило немного. Я в полном порядке. – Точилин вытащил из нагрудного кармана плоскую фляжку из нержавейки, непослушными пальцами левой руки открутил пробку. – Глотнешь?

– Рано за упокой пить, полковник, – мотнул головой Андрей. – Как любит говорить один мой знакомый, не стоит умирать до расстрела.

Точилин жадно сделал пару глотков, закрутил пробку.

– Не хочешь, как хочешь. А ведь я все это мог предотвратить. Связался с ублюдками... и все, понимаешь, как-то незаметно произошло, не сразу. Я же нормальным офицером был. А потом понемногу, помаленьку принципы свои сдавать начал. Вроде и ерунда: взятку возьмешь и думаешь – мир не перевернется, ведь никто об этом и не узнает. А сейчас понял: да, мир не перевернулся, только я уже в нем вверх ногами стою.

– Хватит философствовать, – оборвал полковника Ларин. – Гигин с Радьковым хотели нас убрать, только мы не доставим им такого удовольствия.

– Хотелось бы мне им еще раз в глаза взглянуть. – Точилин прикрылся рукой от налетевшего на него порыва раскаленного воздуха.

– Пошли, пошли, – потянул Андрей полковника к воде.

Хлюпал под ногами жидкий ил. Ботинки проваливались в трясину. Ларин придерживал пошатывающегося от потери крови Точилина. Дно кончилось внезапно, резко. Расталкивая желтые кувшинки и белые водяные лилии, Андрей с полковником поплыли. Ларин боялся потерять Точилина в дыму, а потому схватил его за камуфляж.

– Держись, Серафим Прокопович, – говорил он, когда Точилин опускал голову в воду.

– Я сейчас, только передохну малек. Ты за меня не переживай. Я из многих пожаров выбирался. И лес тушил, и нефтебаза у нас горела...

Сквозь дым уже ничего нельзя было разглядеть – только всполохи пламени. Ларин, загребая рукой, уткнулся во что-то твердое.

– Бревно. Держись, полковник.

Обессиленные мужчины повисли на покачивающемся в воде бревне. Дым слепил, выедал глаза, лез в рот, нос. Андрей оторвал край рубахи, сунул его Точилину:

– Через тряпку дыши, – а сам приложил к лицу мокрый носовой платок; но это помогало мало, голова кружилась.

Внезапно Ларин почувствовал, как бревно качнулось. Он позвал:

– Полковник! – протянул руку, но Точилина рядом уже не было.

Отбросив носовой платок, Андрей набрал полную грудь дымного воздуха и нырнул. В мутной воде ничего не было видно. Ларин шарил руками, спускался все ниже. Наконец, коснулся ила, засыпанного обломками прелого камыша. Дым, набранный в легкие, буквально разрывал их. Андрей, понимая, что сейчас захлебнется, рванул к поверхности. Вынырнул.

– Полковник! – уже без особой надежды крикнул он еще раз.

Где-то неподалеку в озеро упал обгоревший ствол дерева. Зашипела вода. Ларин еще раз нырнул, и вновь безрезультатно. Отчаявшись отыскать Точилина, Андрей уже думал только о том, как спастись самому. Страшно кружилась голова, легкие разрывали дым и попавшая в них вода. Ларин отчаянно загребал руками, кашлял, не зная, куда плывет. Наконец, ноги коснулись илистого дна, он сделал несколько шагов и упал лицом в воду.

Бывший пилот сельхозавиации Олег Мартынов вот уже полгода жил на одну только пенсию. Выгнали его из летного отряда до обидного просто. Поговаривали, что начальнику надо было устроить на работу своего человека. Вот Машлак и подкараулил Мартынова точно в его день рождения. Полетов в тот день не было и не предвиделось. Вот Олег и рискнул за час до окончания рабочей смены угостить товарищей. В том смысле, что не только торт на стол поставил, но и спиртное. То ли из сослуживцев кто-то стуканул, то ли Машлак вновь проявил свое звериное чутье, но так или иначе, начальник охраны появился, когда первые стаканы уже были опрокинуты. Ну, а далее, как положено. Поездка на экспертизу, составление акта за нахождение на рабочем месте в нетрезвом виде... По статье уволили только одного Мартынова, остальные летчики отделались лишь выговорами и лишением премий.

За свое увольнение Мартынов зла на коллег не держал. И так проработал больше положенного. Говорил, что сам виноват. Нужно было уступить начальнику и добровольно освободить свое место в летном отряде. Выжить на пенсию одинокий мужчина мог бы легко, но только приходилось ему платить за обучение дочки в университете. А тут уж никакой пенсии не хватит. Бывший пилот не знал, что и делать, где взять деньги. А ведь срок оплаты неумолимо приближался. Не заплатишь – учеба для дочки окончится. Не состоится ее карьера юриста. Кроме, как на отца, девушке надеяться не на кого.

Олег Мартынов этим летом одолжил уже у всех, у кого мог. Но не было среди его знакомых ни удачливых бизнесменов, ни высокооплачиваемых чиновников. Собрал лишь крохи – и сидел теперь за столом на кухне перед тощей пачкой денег, курил, смотрел в окно на полыхающий у самого горизонта заповедник и понимал, что в следующий понедельник, когда дочь придет к нему, помочь он ей ничем не сможет. Вот разве что чудо случится. Но этот душный, пропахший дымом день мало походил на Колядки. Да и в рождественские чудеса Мартынов не верил.

И тут в его квартире ожил дверной звонок. Подумав, что это сосед пришел одолжить на выпивку, Олег открыл дверь, заранее приготовив дежурную фразу: мол, и самому не на что бутылку купить. Однако на лестничной площадке он увидел не своего алкоголика-соседа. На пороге его квартиры стоял Игорь Машлак собственной персоной.

– Вы? – оторопел бывший пилот сельхозавиации.

– Как видишь. – Машлак без приглашения перешагнул порог. – Слышал, у тебя проблемы сейчас с деньгами. – Начальник охраны прошел на кухню и осмотрелся. – Ребята сказали. Плохо было бы забывать о тех, с кем вместе работал. Ты уж извини, Олег, что тогда так получилось. Работа у меня такая. Вот совесть и замучила.

Машлак движением фокусника вынул из кармана и положил на неприбранный кухонный стол тонкую пачку долларов.

– Здесь тысяча. Могу на год одолжить. Хватит, чтобы дочке учебу закрыть?

Мартынов оторопел. Ему не верилось в то, что все это происходит на самом деле. Начальника безопасности он знал с совсем другой стороны. Но мозг уже работал. Олег видел в мыслях, как отдает дочке деньги, как та радостно чмокает его в щеку, обнимает и шепчет на ухо: папочка, я знала, что ты сумеешь мне помочь.

– Спасибо, конечно, – попытался погасить в душе радостные перспективы Мартынов, – постараюсь отдать. Только вот собрать с пенсии будет сложно. Ну, да ничего. Квартиру внаем сдам, а сам в деревню к брату переберусь.

– Не парься, Олег, – усмехнулся Машлак. – Время сейчас, как видишь, сложное, – он кивнул на дымный горизонт, – а летчиков у нас не хватает. Контракт с тобой на целый год начальник готов подписать. – И вновь движением фокусника Машлак положил на стол несколько листиков, скрепленных металлической скобкой. – Видишь, даже подпись свою поставил, не хватает только твоего заявления. На работу нужно выходить прямо сегодня. Ну, как, согласен? С зарплаты за год и рассчитаешься, а там видно будет.