Всем сестрам по мозгам - Дарья Донцова

– Просто фейерверк, а не женщина, – повторил уже произнесенную в начале разговора фразу Сергей Павлович и вздохнул. – Значит, ты, Жанна, готова за деньги на что угодно?

– Если они хорошо оплачены, да, – отрезала Реутова. – А я правда ваша дочь?

– Да, – тихо подтвердил Сергей Павлович.

– Похоже, вы не рады встрече, – констатировала Жанна.

– Я включил тебя и Леонида в список претендентов на наследство, – сказал Мануйлов. – Остальные попали туда за некие заслуги, а вы – как мои родственники. Говорил в начале нашей беседы: кровь не вода, умом я понимаю, что не стоит тебе ничего оставлять, а сердце требует.

– Круто! – хихикнула Реутова. – Забудьте про Леньку, он говнюк, лентяй и бабник. Если решите меня проучить и ему состояние оставите, то зря надеетесь, что муж мне потом райскую жизнь устроит. Вообще-то странная идея – не мне из-за моего прямого характера имущество отдать, а вручить его Леньке в надежде, что тот меня содержать будет. Где логика-то? Все равно ж ко мне все попадет… Да только вы ошибаетесь, Леонид вмиг обо мне забудет, кинется ваши тугрики на баб тратить. Короче, я из всего человеческого дерьма, что сейчас тут толчется, самая подходящая кандидатура на роль владелицы поместья. Райка врет много, уличить ее я не могу, мало что о святоше знаю, но нутром чую, дрянной она человек. Елизавета дура феерическая, про Леньку я уже говорила, Татьяна крепко себе на уме, отмалчивается, но глазами всех прямо протыкает, она на шпионку похожа, ни на секунду не расслабляется. А Николай кто угодно, но не врач. Когда вашей горничной плохо стало, он даже посмотреть на нее не пошел, видно было, испугался мужик, нет у него ни малейшего медицинского опыта. В общем, они все лгут, а я честная.

– Как поступишь, если получишь наследство? – резко спросил хозяин дома.

– Буду наслаждаться жизнью, – отчеканила Жанна, – отдыхать в свое удовольствие, надоело пахать.

– Откровенный ответ, – заметил Мануйлов. – Хорошо, что ты не унаследовала от матери ее патологическую лживость. Ладно, я тоже буду прямолинеен. Расскажи мне, где фокусбух, и получай завещание.

– Фокус… что? – переспросила Жанна.

– В цирке много немецких терминов, – усмехнулся Мануйлов. – Фокусбух – в переводе книга фокусов. В ней, как ясно из названия, записаны планы новых оригинальных фокусов. Много лет назад один человек подарил этот блокнот со своими разработками мне, в то время канатоходцу в цирке. Сделал то, что не всякий родной отец для сына совершил бы – поделился идеями. Искусный он был человек и очень талантливый художник, на страницах книжечки много прекрасных миниатюр. А текст зашифрован, вместо букв непонятные значки. Книжка – просто произведение искусства, на ее создание куча времени потрачена. Я потом, кстати, учителя превзошел, стал более умелым, чем он, но книжечка – память о том, кто заменил мне отца. Вера знала, сколь для меня ценен фокусбух, поэтому и украла ее. То ли хотела отомстить за мою любовь к ней, то ли думала продать. Да только записи, как я уже говорил, зашифрованы, ключ известен лишь мне, и обычному человеку, не иллюзионисту, блокнот без надобности. Впрочем, и фокуснику тоже, все трюки, описанные там, давно использованы. Понимаешь, Жанна, я умираю. Скоро, очень скоро смерть явится за мной… Мне одиноко, порой страшно. Я хочу взять ту книжечку с собой на тот свет, она мне дорога.

Разговор стих. Затем раздался странный звук, отдаленно смахивающий на кашель.

– Эй, вы чего, рыдать собрались? – испугалась Жанна.

– Прости, дорогая, – с трудом произнес Сергей Павлович, – очень трудно постоянно держать лицо. И к старости я неожиданно для себя стал уязвим для эмоций. Пожалуйста, извини, что не нашел тебя раньше, может, наши жизни сложились бы иначе.

– Ладно, ладно, – забормотала Жанна, – вы… того… не расстраивайтесь. Не такая уж я и плохая вообще-то.

– Понимаю, я доставил тебе тяжкие переживания, сообщил, что родители твои приемные, – стенал Мануйлов.

– Не, я давно знаю, что папа с мамой у меня не родные, – успокоила его Жанна. – Отец перед смертью правду рассказал. Уж не знаю, с чего вдруг он решил, что она мне нужна? Сообщил о биологической матери, которая бросила меня, а вот про мужчину, от которого я произошла на свет, промолчал. Мама не хотела меня расстраивать, запрещала папе откровенничать со мной, но тот все равно по-своему поступил. Меня его слова не расстроили. Я любила своих родителей, и мне плевать, из чьего живота я на свет вылупилась и кто меня туда запихнул… Ой! Слышите?

– Что? – занервничал Сергей. – Где?

– В коридоре кто-то ходит! – воскликнула Жанна.

Мануйлов попытался ее успокоить:

– Тебе кажется.

– Нет, – возразила она. – У меня замечательный слух, и я уверена, что за дверью сопят.

Раздались тихие шаги, скрип, затем хозяин дома с облегчением объявил:

– Дорогая, там нет никого, пусто и тихо.

– Странно, – пробормотала Жанна. – Наверное, надо лечь спать, я устала, словно цемент грузила. Тяжелый разговор получился. Но я так и не поняла, могу ли рассчитывать на деньги, дом и участок?

– Получишь все, если отдашь фокусбух, – твердо сказал Мануйлов. – Повторяю: хочу взять его с собой на тот свет, велю положить в гроб. Таково мое последнее желание.

– С удовольствием вернула бы вам книжку, – ответила Жанна, – но даже не слышала о ней.

– Не может быть! – резко воскликнул хозяин дома. – Серафима сказала, что передала записи тебе.

– Она что-то перепутала, – возразила Жанна.

– Нет, – настаивал Мануйлов, – я знаю точно. Мать с тобой простилась и вручила фокусбух, велела его хранить.

– Никаких наставлений я не получала, – недоумевала Жанна. – Мама давно болела, но умерла она внезапно – тромб оторвался. Мы не успели попрощаться.

– Пожалуйста, не мучай меня, – еле слышно прошептал Мануйлов, – отдай книжечку. Знаю, ты зла на меня, но пожалей умирающего отца, не будь жестокой.

– Трудно считать вас отцом, – четко произнесла Реутова, – никаких чувств к вам я не испытываю.

– Жестокая откровенность, – прошептал Сергей Павлович. – Я скоро уйду из жизни.

– Простите, – довольно холодно произнесла Реутова, – я уже говорила, предпочитаю не врать. Мне нужны деньги, а книжка без надобности. Неужели я отказалась бы ее на бабло поменять? Но, честное слово, никаких таинственных записей я не видела. Я разбирала и папины, и мамины вещи после их смерти. Они не хранили ни письма, ни блокноты, ни памятные сувениры.

– Если не вернешь фокусбух, прощайся с моим капиталом, – пригрозил Мануйлов, – он достанется Николаю.

– Ну и хрен с ним! – воскликнула Жанна. – Подавитесь, блин, своими деньгами! Чего пристали? Я завтра же уеду. Вы мой отец? Три ха-ха! Ничем вам не обязана и вашей бывшей сожительнице тоже. Спасибо ей, что продала меня маме с папой!

– Решено, – патетически заявил Мануйлов, – победителем будет Николай. Да, Вишняков получит все. Но если захочешь отдать книжечку, впишу в завещание твое имя. Думай, время пока есть. У тебя один шанс, используй его, иначе ничего не получишь.