Дар богов - Алина Егорова

– Судьба и на печке найдет! – отшутилась Марина. Она как раз забралась на печь, чтобы достать сверху убранную туда большую сковородку.

В этот момент тихо скрипнула входная дверка, и негромко, как бы извиняясь, раздался чей-то незнакомый баритон:

– Есть кто дома?

На пороге стоял гость. Невысокий светловолосый молодой человек, в возрасте чуть за тридцать. Он держал в руке спортивную сумку и планшет и обезоруживающе улыбался.

– Прошу извинить за вторжение, я стучал, но, видимо, никто не слышал. А на улице дождь, – изобразил он смущение.

– Действительно, с утра моросит, – заметила хозяйка нейтральным тоном. Она критически оглядела незнакомца.

– Могу ли я у вас снять угол? – прямо спросил он.

– Нет! – спрыгнула с печки Марина.

– А вы один? – не обращая внимания на реплику дочери, поинтересовалась Варвара Степановна, одновременно ища взглядом на его пальце обручальное кольцо.

– Один-одинешенек, – простодушно ответил он.

– Надолго?

– Недели на две. Как дело пойдет, от погоды и вдохновения зависит. Я ведь художник, – продемонстрировал он для убедительности планшет.

– От семьи небось сбежал?

– Нет у меня семьи. Не обзавелся пока.

– Ну ладно, – закончила допрос Варвара Степановна. Последний ответ путника ее удовлетворил. – В пристройку диван вынесем, будешь там спать. А днем можешь в зале телевизор смотреть или в Маринкиной светелке книги, газеты читать.

– Ну, мам! – насупилась дочь.

– Что – мам? Ты все равно целыми днями в школе.

– Спасибо, – расшаркался гость. – А то я уже думал, в райцентр придется возвращаться и там гостиницу искать.

– А чего по гостиницам клопов кормить и туда-сюда мотаться? Автобус до райцентра два раза в день ходит, если не сломается. У нас живи, коль человек приличный и рублем нас не обидишь, – последнюю фразу хозяйка произнесла с нажимом, словно подчеркивая жирной линией.

– Не обижу, – он порылся во внутреннем кармане и вытащил пятитысячную купюру. – Вот. Этого хватит?

– У меня сдачи нет. Помельче поищи.

– Сдачи не надо.

– С ума сошел, деньгами разбрасываться? – поколебавшись, женщина все же деньги взяла и, немного подумав, добавила: – Недорого могу предложить стол. Изысков не обещаю, но зато – все свое, натуральное, с огорода. Картошечка, огурчики, помидорчики парниковые. В городе таких не сыщешь.

– Картошечку я люблю.

– Вот и хорошо. Я ее на сале жарю. С солеными груздями – пальчики оближешь.

– Согласен. Меня, кстати, Иваном зовут.

– Вот это я понимаю – красивое русское имя! – похвалила его хозяйка. – Меня Варварой Степановной можешь звать, а ее – Маринкой.

– Мама! – возмутилась Марина. Как спрятать смущение, Марина не знала, оставалось только возмущаться.

– Ты не смотри, что она надулась букой. Она девка добрая, стесняется просто.

Душа Марины не вынесла столь открытого обсуждения ее собственной персоны, тем более что слова матери были правдой. Девушка ужасно злилась на себя за внезапно набежавшую робость, старательно делала вид, что злится на свалившегося как снег на голову гостя. Она, привыкшая быть бойкой девахой, способная и пьяного соседа осадить, и хулиганов в школе по струнке построить, вдруг растерялась.

– Пойду чайник поставлю, – пробормотала она, ничего другого не придумав, чтобы скрыться с глаз.

– И то верно. И перекусить собери. Ваня, поди, с дороги оголодал, – подсказала ей мать.

– Рито-о-ок! – всхлипнула в трубку Лена.

– Что стряслось, подруга?

– У него другая!

– У кого? – не поняла Рита.

– У Сережки моего!

– У Сереги?! Ты уверена?

– Да. К сожалению, уверена, – по-бабьи, в голос, разрыдалась Лена.

– Не реви, всех перепугаешь.

– Некого пугать. Сережа уехал в «командировку», только утром вернется. Ага, в ночь с пятницы на субботу командировка у него! Дочка у мамы. Дома только я и Мурашка. Все меня бросили, одна Мурашечка осталась, – продолжала голосить Лена, пытаясь обнять лежавшую рядом Мурашку. Кошка, почуяв запах алкоголя, брезгливо отстранилась. – Никому я не нужна, даже кошке, – грустно констатировала женщина.

– Ты что? Пьешь?! – еще больше удивилась Маргарита. Если интеллигентная Лена дошла до стакана, значит, дело действительно худо. – Держись! Я сейчас приеду, – пообещала подруга.

Через полчаса они сидели в кухне за наполовину опустошенным графином с настойкой. К приезду Риты Лена уже напилась настойки из черноплодной рябины и основательно захмелела.

– Как я буду ребенка растить? Ты скажи мне, Ритуля, как?

– Да что ты причитаешь? Ну, загулял мужик, с кем не бывает? Нагуляется и вернется. Он потом всю жизнь за этот свой грех на руках тебя носить будет, вину заглаживать.

– Да? А я не хочу, чтобы он меня носил на руках! Я больше не хочу, чтобы он ко мне прикасался. Не хочу! Не хочу! Не хочу!!!

Рита лишь глубоко вздохнула. У подруги началась истерика.

– Ты… вот что. Ложись спать, а завтра на свежую голову все обдумай, как тебе себя с ним вести: простить и принять или выставить за дверь. Только, прошу тебя, не пори горячку! Твой Серега поступил по-свински – никто его не оправдывает, но все же мужик он хороший, непьющий, при ученой степени, Зиночку любит. Такие на дороге не валяются.

Лена проснулась утром, холодным и ранним. По привычке глянула, не сползло ли одеяло с мужа, чтобы его поправить. Не обнаружив Сергея рядом, она сразу сникла – оказывается, кошмар, ворвавшийся в ее жизнь, ей не приснился.

«Не раскисать!» – приказала себе Лена. Надо прибрать в квартире, особенно в кухне, там не вымытая посуда с вечера, и вообще, свинарник, а Сережа грязь не любит. Затем – срочно привести себя в порядок, ликвидировать круги под глазами. Надо бы сделать картофельную маску, она сразу дает заметный эффект. А если сейчас явится Сергей? Не нужно, чтобы он увидел ее в маске.

Обойдемся контрастным душем и компрессом изо льда. «В душ, пожалуй, успею», – решила она.

Дверь в ванную Лена закрывать не стала, чтобы услышать приближающиеся шаги на лестнице. Шаги с лестницы не доносились, даже соседские. Конечно, в выходной день в такую рань все еще спали, и Сергей, наверное, тоже. При мысли о том, где этой ночью мог уснуть муж, Лена брезгливо поморщилась. Все равно она не стала надолго задерживаться в душе. Быстренько сполоснулась, нанесла на лицо крем – на руки наносить его не стала, из экономии, на руки – потом, после мытья посуды и уборки.

Вымыла посуду – оказывается, они с Ритой ее оставили немного, пару чашек в раковине и бокалы, протерла стол, зеркало в прихожей, пыль на полках, прошлась по коврам с пылесосом. Заглянула в холодильник – что есть из еды? Пара блинчиков с мясом, холодный борщ. Сырникам, к сожалению, уже третий день пошел. Они не испортились, но утратили свою воздушность и стали не такими вкусными, как свежие. Двух блинчиков Сергею будет мало, их лучше Зине отдать. А для мужа «цеппелины»[2]бы приготовить, но жаль, не успеть к его приходу – он вот-вот появится на пороге. Или все-таки попытаться? Можно сделать так: подать Сергею кофе с сыром и салатом, чтобы червячка заморил, а чуть позже накормить «цеппелинами». Лена проворно достала ингредиенты: картофель, лук, мясо, морковь, яйца. Почистила картофель, половину поставила варить, другую в сыром виде потерла на мелкой терке, как всегда, поранив палец. Мясо следовало отварить, а потом приготовить из него фарш для начинки. Чугунная мамина мясорубка ее не слушалась. Она с трудом прикручивалась к столу, собирать ее тоже было непросто: на вид одинаковые, но на самом деле – разные детали требовалось насадить на винт в определенном порядке. Когда с энной попытки головоломка была решена и чудо техники, выпущенное на Криворожском станкостроительном заводе наконец было готово к измельчению продуктов, оставался пустяк – засунуть и нее мясо и при этом не повредить руки. Серая пластмассовая ручка поворачивалась едва-едва, и Лена наваливалась на нее всем своим хрупким корпусом, чтобы дело с места сдвинулось. Она знала: главное – сделать первые два оборота, а дальше винт завертится шустрее. Недостаточно прочно закрепленная к краю стола мясорубка ходила ходуном, норовя упасть на пол. Лена собрала все свои силы и повернула винт, представляя, с каким трудом она будет ее потом откручивать.