Верховная ведьма. Любовь сквозь ненависть. Книга 1 - Валентина Колесникова

— Я вышла из укрытия, от которого почти ничего не осталось… И увидела, как они горели, объятые пламенем… В тот день Элмен сложил оружие, открыл свои врата и сдался. Они не знают, как я выгляжу, но знают мое имя. На том поле теперь кладбище…

— Поэтому тебе было плевать на собственную жизнь? — к моему удивлению, Вэй протянул мне руку и помог подняться на высокие камни.

— Вэй, в тот день меня не стало, — он прекрасно видел, что меня трясло, видел, что я плачу, понимал, что никакие слова не успокоят и тем более не ободрят, — мне казалось, что на момент призыва я и так была мертва. Каждую ночь мне снятся кошмары — один и тот же сон… И когда я вызывала тебя, я думала, что смерть от руки монстра — прекрасное наказание для того, кто совершил подобное.

— А что Ярн? Что он сделал, когда осознал ошибку?

— Заплакал. Впервые на моей памяти, — этот момент я тоже часто вспоминала, потому что берсерк не проронил ни единой слезинки даже тогда, когда враг держал его в плену несколько дней, ломая кости. — Он сел на камни, закрыл голову руками и рыдал. Мы оба очень сильно изменились с тех пор — я приняла статус Верховной ведьмы, чтобы навсегда покинуть поле боя, а Ярн остался служить в самом Эрмере, уже во Внутренней страже. Помимо того, что он берсерк и частенько сходит с ума в бою, из него вышел превосходный изобретатель, которого многие ненавидят… Например тот тюремный браслет — его детище.

— Странно, что Феодосий до сих пор его не изжарил, — тихо заметил Вэй, вновь помогая мне перебраться через камни. Мы поднимались вверх, по достаточно крутой и извилистой тропе, что вызывало некоторые затруднения. — Он ненавидит этот браслет.

— А Федя просто не знает… — я пожала плечами, отпустила руку Вэя и дальше пошла сама.

Раманш прекрасно чувствовал себя на суше. Если честно, мне казалось, что подобные существа просто не способны существовать на поверхности долгое время, я предполагала, что им необходима вода, что они не могут вот так просто взять, выйти из моря и пройти к одному из самых больших городов этого мира.

Но Вэй спокойно шел вперед, словно давно знал дорогу, ориентируясь во всех ответвлениях этой тропы.

Когда мы поднялись наверх, нас встретил сосновый лес и множество иголок на земле, но даже здесь Вэй спокойно шел вперед, словно не чувствовал боли. Внезапно раманш остановился, как по команде, сделал несколько шагов в сторону высокого старого дерева, подпрыгнул, ухватившись за ветку, и подтянулся к небольшому дуплу, из которого достал какой—то темный кулек.

— Так ты… Ты был здесь, — удивленно произнесла я, наблюдая за тем, как раманш накинул на плечи черный походный плащ и скрыл свое лицо под капюшоном.

— Что в этом удивительного?

— Ты ведь ненавидишь людей… — все так же тихо проговорила я.

— Исключения есть везде, ведьма.

Больше мы не разговаривали, но раманш не позволял мне идти в стороне, он все время держал меня за руку и всякий раз, когда на пути встречалась преграда, переносил через нее, словно не понимал, что я способна справиться сама.

— П—про—простит—те….

— Прости—ите, — передразнила я, наблюдая за тем, как бледнеет лицо незадачливого наемника, — не понимаю, о чем вы, господин…

«Господин», который «просто» бродил в этом прекрасном лесу, посчитал удачным совпадением, что встретил нас на своем пути. Вот только понятие удачи у нас имело разные значения.

Предвкушая бой и легкую добычу, он обнажил свои ножички, но получил огненный пинок под свой тощий зад, а затем удар между ног в качестве нравоучения. Если первый момент Вэю понравился, то второй чисто из мужской солидарности он не принял:

— Как ты… С размаху… По самому больному… — удивленно сказал раманш, наблюдая за тем, как корчится на земле наемник, — лучше сразу убить, чтоб не мучился…

— НЕТ! — запротестовав тоненьким голосом, бедный, измученный и, кажется, слегка беззубый мужчина сразу понял, у кого из нас двоих стоит грехи замаливать, — лучше по больному, можно даже несколько раз… Только не убивайте, госпожа ведьма…

— Вот еще, руки в крови пачкать, — фыркнув, я ударила ребром ладони по затылку, отправляя наемника в страну Морфея. По крайней мере, он не помрет и преследовать нас не станет — успеем уйти. — Что—то не так?

Вэй как—то странно смотрел на меня, явно хотел что—то спросить, но по не известной мне причине молчал. Затем все же не выдержал:

— Ты почему его не убила?

— Потому что на самом деле он не наемник, посмотри на него… Меч ржавый и старый, руки дрожат, голос тоже… При виде магии чуть сознание не потерял… Скорее всего он встал не на тот путь, зато сейчас получил прекрасный шанс исправиться… Вон, даже в кошельке всего два серебряника да с десяток медянок — нам этого и на еду не хватит.

— Я бы убил, — пожал плечами раманш.

— Я в этом не сомневаюсь даже, — точно так же пожала плечами. Я просто не представляла, как на это иначе реагировать. Все же бедному наемнику повезло, что он только между ног получил, а не кинжал в самое сердце или кулак прямиком в грудину… Последний вариант Вэю больше подходит.

Проверив, жив ли «герой» дня, я успокоилась и пошла за Вэем. Я думала, что разговор уже окончен, как внезапно он проговорил:

— Мне плевать на то, кто он. Неважно, человек или гном. Мне плевать, по какой причине он взял меч и направил его на меня. Он уже угрожает, он уже держит в руках оружие, он уже нацелен на убийство. Как можно дарить свободу в такой ситуации? Где гарантия того, что он не последует за нами и ночью, в момент привала, не захочет вернуть свой кошелек с медяками? Какая разница — мирный житель или наемник, если твоей жизни кто—то угрожает?

— Ты прав, — спокойно ответила я, — но одно дело — сражаться с обученным воином, который точно ударит со спины, и ты будешь к этому готов, а совсем другое — убить человека, который пошел на этот шаг из—за безысходности. Я видела таких людей множество раз, путешествуя по этому миру. Очень многие теряли свои дома, семьи и не знали, как прокормиться. Конечно, это их не оправдывает, но иногда после вот таких вот встреч некоторые пытались вернуться на путь истинный.

— У вас, у людей, есть такое понятие как «судьба», — Вэй продолжил разговор, спокойно обходя пушистую ель, — так вот… Когда человек, да и не только он, выбирает свою дорогу, его путь становится определен. Он уже сделал шаг, он не может повернуть назад — процесс запущен. В конечном итоге кара его настигнет, вопрос только в том, насколько сильно она ударит по его семье…

— Никогда бы не подумала, что ты веришь в подобное, — честно сказать, я была сильно удивлена, — к чему ты говоришь мне все это?

Внезапно он обернулся и выпустил клинок. Острое лезвие вошло прямо в сердце наемника, словно в масло. Мужчина незаметно подкрался сзади…

— Я говорю это к тому, что ты неосторожна и наивна. И меня это удивляет. Ты провела на войне столько лет, но судя по всему, всегда была в стороне… Я понимаю, что ты колдовала, но как? В смысле… я не понимаю…