Плач соловья - Саймон Грин

— Хороший вопрос, — сказал я. — Думаю, его стоит задать мистеру и миссис Кавендиш. При этом не обязательно проявлять благовоспитанность.

— Неплохо бы еще спросить, что они сделали потом, — откликнулся Мертвец, задумчиво разглядывая Россиньоль. — Мне случалось видеть разных зомби, но ты ни на кого из них нисколько не похожа. Ты мертва, но в тебе есть следы жизни. Откуда?

— Могли Кавендиши заключить договор вроде твоего? — спросил я. — От ее лица, как агенты?

— Нет, — ответил Мертвец уверенно. — Такой договор заключается добровольно, в этом весь смысл. Душу нельзя просто потерять, ее можно только продать.

— Как бы то ни было, оживлять мертвых могут лишь серьезные игроки, — сказал я. — В кабинете был кто-то еще, пусть мы и не смогли его разглядеть. Из Могущественных на стороне Кавендишей выступает только Иона, насколько мне известно. Но даже если он станет не только Могущественным, но и Владыкой, как его отец, он не некромант.

— Люди убивают себя после моих песен. При чем тут Иона или Кавендиши? — Россиньоль еще сохраняла самообладание, но голос начинал дрожать.

— Ты ушла во тьму, — сказал Мертвец, — а когда вернулась, прихватила частицу тьмы с собой. Вот что убивает людей.

— Но как им удалось? — потребовала Россиньоль. — Как такое могло у них получиться? Я всегда пела о жизни, а не о смерти, даже когда мои песни были грустные. Я пела, чтобы пробуждать, а не усыплять навечно! Они загубили то, ради чего я жила! — Голос ее сорвался. Она сжала кулаки и продолжила: — Я не собираюсь терпеть. Люди больше не будут умирать из-за меня. Я хочу мой голос и мою жизнь обратно! — Она с вызовом посмотрела сначала на Мертвеца, потом на меня. — Хоть один из вас может мне помочь?

— Я и себе-то помочь не могу, — тихо отозвался Мертвец.

— Не будем терять надежды, — торопливо вставил я. — Ты сам сказал, что она не такая, как остальные выходцы с того света. Давай для начала выясним в точности, что с ней сделали.

— Думаешь, Кавендиши будут сидеть и спокойно смотреть?

— А я не оставлю им выбора, — ответил я таким голосом, что даже Мертвец отвел глаза.

Тут в клубе стало совершенно тихо. Замолкла музыка, на полуслове стихло пение, умерли разговоры за столиками. Все дивы смотрели на нас. Трансвеститы, поддельные звезды — каждый стоял на ногах и глядел на нас тяжелым, опасным взглядом. Накрашенные лица исказились смертельной злобой. Нас будто окружила стая волков. Мы медленно встали. Артисты шевельнулись как один человек, сверкнули безрадостные и бездушные белозубые улыбки. Одна Мэрилин вытащила из рукава нож. Как по сигналу, оружие появилось у всех остальных: ножи, бритвы, горлышки от разбитых бутылок, у некоторых — карманные пистолеты.

— Одержимость, — определил Мертвец. — Их ауры изменились. Я такое видел и раньше. Кто-то перехватил канал, по которому к ним идут таланты и личности настоящих див, и взял управление на себя. В этих телах сейчас нечто новое и очень опасное.

— Может, это Перворожденный вернулся? — спросил я. — Решил опять за нас взяться?

— Нет, — ответил Мертвец. — По всем признакам это дело рук человеческих.

Одна из Дасти, пошатываясь, двинулась вперед, не сводя немигающих глаз с Россиньоль.

— Мы твои самые большие поклонники. Мы тебя обожаем. Мы боготворим тебя. Мы готовы умереть за тебя. Тебе здесь нечего делать. Мы пришли за тобой.

— Проклятье! — сказал я. — Это банда готов и прочих уродов, которым Кавендиши позволяют ошиваться в своем офисе. Фан-клуб из преисподней… Кавендиши просто загрузили их в головы наших трансвеститов и послали забрать Россиньоль обратно.

— Тебе нельзя здесь оставаться, — не глядя на меня, обратилась к Россиньоль Дасти. — Ты попала в плохую компанию. Пошли с нами. Мы вернемся к мистеру и миссис Кавендиш. Ты родилась, чтобы стать звездой, и они сделают тебя звездой. Пойдем.

— А если она не пойдет? — спросил я.

Не меняя выражения лица, Дасти сделала выпад ножом — в мое горло. Я отшатнулся; нож немного не достал. Одержимые артисты хлынули на нас, размахивая оружием. Джуди, Кайли, Мэрилин, Нико и Блонди, повторенные много раз, как в череде зеркал. Лица искажены чужой злобой и завистью. Кто-то хочет похитить их богиню, и они готовы на все, чтобы помешать. Дасти попробовала достать меня ножом еще раз. Я поймал запястье и вывернул руку. Пальцы неохотно разжались, и нож выпал. Я свалил диву на пол одним ударом.

Мертвец разбрасывал нападающих, как тряпичных кукол, но на месте сбитых с ног тут же появлялись другие. Кольцо вокруг нас неумолимо сжималось. Появилось импровизированное оружие: сброшенные туфли на высоком каблуке, сверкающие шпильки для волос, длинные, как клыки саблезубого тигра, ногти. Визжа, на меня бросилась Кейт Буш с длинным кинжалом в руке. Я ловко прикрылся Мертвецом. Кинжал вонзился ему в грудь по рукоятку.

— Какая же ты сволочь, Джон Тейлор! — прохрипел Мертвец, но не удержался и глупо захихикал, испортив драматический эффект.

Я продолжал прикрываться его неуязвимым телом, отражал атаки с разных сторон. Мертвец не возражал. Похоже, он получал от этого извращенное удовольствие. Россиньоль дралась плечом к плечу со мной, натягивая трансвеститам парики на глаза и пиная их в пах при первой возможности. Несмотря ни на что, мы отступали. Я уперся лопатками в стену и крикнул из-за плеча Мертвеца:

— Опрокидывай стол, Росс!

Россиньоль оставила в покое очередную Нико, и через мгновение мы втроем спрятались за хрупкой баррикадой.

— Мне это начинает надоедать, — сообщил Мертвец. — Я знаю, как сварить их мозги прямо в черепных коробках. Есть одно проклятие…

— Ни в коем случае! — торопливо перебил я. — За что их убивать? Они здесь ни при чем. Их только используют…

— Ага. Опять настало время добрых дел? — скривился Мертвец.

В жутком молчании трансвеститы упорно пытались достать нас холодным оружием и голыми руками. Мы уже были загнаны в угол; пока еще держались, но рано или поздно они скоординируют усилия, сметут наш стол, и тогда…

Я стиснул зубы и неохотно сделал то, что умею лучше других. Я сосредоточился и открыл мой внутренний глаз. Я использовал свой дар, чтобы определить канал, по которому готы управляют несчастными трансвеститами. Я увидел паутину плавающих в воздухе серебряных нитей, которые начинались у затылков див. Все стало просто и ясно. Нити сходились в один узел, и узлом этим была одна из Уитни, наблюдавшая за свалкой со сцены. Я указал на нее Мертвецу, тот хищным движением сжал кулак, и Уитни рухнула на сцену. Серебряные нити погасли.

Чары рассеялись, и наши противники оказались не более чем толпой сбитых с толку накрашенных мужчин в платьях. Потрясенные, они застыли там, где их застало освобождение. В поисках поддержки и утешения некоторые цеплялись друг за друга У одержимости много общего с изнасилованием, только происходит это с душой и сознанием.

Опасность, кажется, миновала. Я немного расслабился — и совершенно напрасно. Кому-кому, а мне следовало догадаться.