Нас там нет - Лариса Бау

Начали быстро отлизывать, и уже долизали больше, чем до середины, как подлая мокрая завертка дала течь, и оставшийся кусок плюхнулся на асфальт, лениво расползаясь.

Доесть до конца такое мороженое в августе было трудно, лучше в таких случаях в стаканчике брать, но там не было…

Лилька подбоченилась, вытаращила глаза, совсем как ее мама, детородный доктор тетя Римма, и гаркнула любимую мамину фразу: это же пи*дец какой-то, а не жизнь! (С той лишь разницей, что тетя Римма это тихо говорила.)

Мне не терпелось применить своего любимого писателя Гегеля. Потоптавшись, я заявила, что это произошло, дабы мировой абсолют не нарушать. Несчастный потерял, ну и нам не досталось.

— Так это значит: два несчастья, — заключила Берта, — где же не нарушенный мировой абсолют?

Я потопталась еще и рассудила так, что было два счастья: у кого-то денежка была, и мы ее нашли, и два несчастья: кто-то потерял, а от нас мороженое улизнуло.

— Нет, — решительно сказала Берта, — это потому, что мы евреи, у нас Бог строгий и не позволяет задарма лопать вкусное.

5 копеек сдачи решили отдать Яше-маленькому, он деньги копил. Заодно и теории проверим.

* * *

— Мала еще, на мужиков пялиться, — отчитывала Таньку тетя. Она застала нас за обсуждением обтягивающих и необтягивающих штанов мужских граждан, сходящих с троллейбуса напротив нашего дома. Прогнала с остановки и грозилась выпороть.

Ну, мы вернулись во двор, продолжая рассуждения.

Было известно, что мужские люди прячут в штанах много сложного и неприличного.

Ну то, чем Яше-маленькому еще не стыдно пописать за углом, а взрослым это уже ну полный позор почти на всю жизнь.

— А чо удивляться-то, — невозмутимо рассуждала Берта. — Взрослые обрастают волосами везде. Ну вот и у них все волосатое. Они этого стесняются.

— Так что всё? Как у Яши, но волосатое? — Я любила точность определений. — А где именно? А писать не мешает? Волосатое ведь?

Танька сказала, что раз это так неприлично, то нечего обтягивать. Родителей не поминали, мысль про отцов, у кого они были, мешала и подчеркивала неприличие.

Мне было легко — у меня что? Дедушка, старый уже. Как бы собака или слон. А мой любимый Старый Военный Доктор был настолько грезой, что до штанов и мысли не спускались, парили в районе фуражки с гербом.

— Я уже запуталась, — Лилька любила конкретные цели, — что мы хотим понять? Что обтягивать неприлично? Что надо такие штаны иметь, как будто у тебя в них как бы ничего и нет вовсе?

— Ну, наверно, да. Вон на стадионе статуи: пионеры, Чкалов, у них штаны не обтягивают.

— Ну Чкалов ни при чем, он на полюсе, там холодно, у него вообще штаны из ватника. А пионер — это да, у них не обтягивает…

— А пойдем к памятнику на площадь, посмотрим, у него как?

— Так он в пальто, разве заметишь…

— А как у Ленина? Надо посмотреть, как у Ленина.

— Пошли ко мне, у нас есть портрет, — предложила я. Но портрет оказался без штанов, вернее за столом, там штанов не видно.

Стали рыться в книжках, про Иванушку-дурачка нашли — не обтягивают. Композитор Шуберт — не обтягивают. Дедушка читает про Сарвунаролу какую-то — вообще непонятно. Она страшная женщина была, наверно. Тарас Бульба — это даже не штаны. Суворов, ага, обтягивают, еще как обтягивают, а он герой! И Кутузов, толстый, тоже герой, все обтянуто!

Пришла моя бабушка, довольная, что культурные книжки рассматриваем. Позвала на кухню, чаю с пирожком попить.

В жизни школьника буква «у» является основной бинарной оппозицией: Ученик — Учительница.

Оппозиция неровная. Ученик, он что? Успевающий или удручающий. А вот Учительница, Учредительница непреложной истины, Убедительница советского образа жизни, Усмирительница каверзных вопросов, а то и просто Удушительница детства. Мне повезло, я была успевающая, а плохие «У» настигли меня позже, в другой школе, в другом городе, в другой жизни.

В начальных классах у нас была замечательная учительница, молодая, красивая, стройная, хорошо одевалась, была терпелива и благожелательна. Идеал девочек. Королева принцесс. Пример примеров. Со своей тайной красивой и правильной жизнью. Портреты таких женщин должны висеть в золотых овальных рамках в комнатах достойных домов и залах музеев.

Ее сменила в пятом классе классная руководительница, учительница географии. Во-первых, она была старая, во-вторых, толстая, в третьих, чулки у нее были перекрученные, швы набок. Не вдохновляла девиц на их пути к прекрасным дамам, которыми они, несомненно, станут. Она была — ну Бастинда!

Растрепанная, нелепый перманент, неровная красная помада. У нее, как мы подсчитали, было всего два платья, дурацкий сарафан, дешевые брошки.

В начале сентября, встретив в коридоре нашу Королеву начальных классов, я с легкой подлостью донесла: ну, сейчас у нас скучная старушка, одно разочарование.

Ей пришлось завоевать нас, девочек, еще помнящих Королеву. Ей это удалось. Просто и естественно. Подойти, обнять: как дела? Что грустный сегодня? Ну сядь, расскажи…

Ее не боялись, ее просто не хотелось огорчать. Всегда веселая, она вселяла уверенность, надежду на правильность жизни, на то, чего мне так не хватало внутри, заветной магии трех слов: «все будет хорошо».

Как-то раз она заболела. Моя бабушка, бессменный родительский комитет, общественница-помогательница, испекла пирог, и мы поехали ее навестить.

Типичный старый одноэтажный ташкентский дом, за воротами — тенистый двор, квартиры выходили во двор верандами, на них — незамысловатые кухни, во дворе колонка, туалет, под старой чинарой стол, накрытый клеенкой.

Она принесла чай, сели на веранде.

Они разговаривали, мне было скучно, я рассматривала большую сумрачную комнату в приоткрытую дверь. Край кровати, на ней — большая голая мужская нога, худая, страшная, костистая, как у древней птицы. Под кроватью — незнакомый белый овальный предмет.

Судно, потом объяснила бабушка, ее муж парализован с войны. Его привезли в Ташкент и положили на вокзале. Она ходила каждый день туда встречать эшелоны с возвращающимися солдатами. Нашла его не сразу, соседи помогли принести его в комнату.

С тех пор прошло двадцать лет, она читает ему вслух, иногда ходит одна в кино. У них есть радио.

Моя любимая Учительница Анастасия Петровна, Утешительница, Успокоительница, Уберегательница, Умирительница…

Прости меня, пожалуйста.

В четвертом классе случилась со мной загадочная история.

Мы учились во вторую смену. Кончились уроки, школа была уже пустая, гулкая, темноватая… Мой одноклассник позвал меня на второй этаж, ну где уже совсем никого не было. Я пошла, напряженно думая, зачем это?